Как тяжёлая цапля, нырнувшая в воду,
От людей заслоняюсь тоской и рекой.
И река удивляется прыти такой.
А потом – уморительно щёлкаю клювом,
Неуклюже пытаюсь сказать, что люблю вас,
Запрягаю четвёрки стремительных строк,
Но мой птичий язык старомоден и строг.
Цапле хочется сцапать в подводном полёте
То, чего не найти в окаянном болоте:
Лунный лучик, серебряный ключик, намёк,
Только мишка без лапы и зайчик промок.
Наловила же слов – судаков и налимов,
Накормила птенцов, пока вечер малинов,
Но пока по костям разбирали улов,
Не осталось ни звука от пойманных слов.
Оторвался и летит
Лети, лети, не понимай
Конца печальной пьески…
Я помню твой зелёный май,
Твой запах достоевский,
За нитку облако ведя,
Вся ветка дождь держала,
А ты был капелькой дождя,
Она в тебе дрожала.
Как то, что слуги стерегут,
Как самоцветный камень,
Ты изумруден был, как пруд,
В который капля канет.
Но в жилы тонкие твои
Втекло тепло тугое,
Как будто молвило: «Твори,
Зеленокудрый Гойя!
Продлись, как «весь я не умру»,
А мы, как капли, канем».
…И ты раскрылся на ветру
Сплошным рукоплесканьем.
Ты пел три ночи и три дня,
Ты жил, ты был великим,
Ты, сумрак матовый дразня,
Бросал на стёкла блики.
Ты опускался, ты взлетал,
Кляня уклонов малость,
И так на ветке трепетал,
Что вся она вздымалась!
Я глаз не смела отвести
От твоего полёта…
Но вот ты вырвался.
Лети -
Там начинаются пути:
Быстрины и высоты.