Боюсь тебя любить

«Пряности» – заведение приличное. Цены чуть выше среднего, приятный контингент. Хотя мой отец с пеной у рта доказывает, что «Пряности» – клоповник.

Зал постепенно наполняется гостями. Я отработала уже четыре композиции, впереди двадцатиминутная передышка.

Кручусь юлой на кухне, даже успевая немного перекусить.

В зал возвращаюсь сытой и без заморочек в голове.

Правда, вот под конец вечера все снова катится в бездну. Хлопаю глазами, пытаясь не сбивать дыхание и продолжать петь как ни в чем не бывало. Но как это сделать, если в зале, за самым дальним столиком, сидит моя тетушка? Она, конечно, уже освоила конспирейшен и внимание к себе не привлекает, но я-то ее узнаю.

Музыка стихает. Улыбаюсь, благодарю публику и удаляюсь со сцены. Лавирую между столиками, опускаясь на стул рядом с тетушкой.

– Агата, – шиплю, – ты что тут делаешь?

– Как что? Я уже давно хотела посмотреть, где ты поешь. Выступление было прекрасным. В свое время я пела в таких местах, которые нормальные люди обходили за километры.

Аги улыбается и протягивает руку.

– Ты на сегодня все?

– Да.

– Тогда бери вещи, прогуляемся немного.

Агата в присущей ей манере приподымает подбородок, поправляет выбившиеся из-под шелкового платка волосы и достает сигареты.

– Здесь не курят, – перехватываю ее руку.

– Как скучно, – цокает языком, – тогда я жду тебя на улице.

– Врач сказал, что тебе нельзя курить!

– И жить, видимо, тоже, – качает головой, кривя губы в усмешке. – Не копайся тут. Я не хочу превратиться в ледяную глыбу на этом морозе.

– Ладно.

Агата уходит, а я еще пару минут нахожусь в ступоре. Так, о ее появлении позже, сейчас нужно собрать вещи.

Быстренько переодеваюсь, собираю барахло и с виноватым видом проскальзываю мимо Коли через центральный вход.

– Ага-та…

Застываю, потому что первое, что вижу, так это милую беседу Токмана и моей Аги. Тетушка от него всегда была в восторге.

Ну ему-то здесь что нужно? Так и хочется притопнуть ножкой.

Сначала меня дурой обозвал, а теперь приперся… будто бы его здесь кто-то ждал.

Глава 11

Иван

Абстрагироваться. Уйти от проблем.

Я не знал свою мать, она умерла сразу после родов. У нее была большая кровопотеря, началось осложнение, врачам не удалось ее спасти.

Скорая не успела приехать. Я родился дома. Это случилось в сибирской глубинке.

Отец был военным, поэтому, мы постоянно «путешествовали» по гарнизонам. Высококвалифицированной медицинской помощи в тех местах отродясь не было.

Нам всем было сложно.

Меня воспитывала бабушка. Папа большую часть времени проводил на работе, ба говорила, что даже на несколько лет замкнулся в себе, пытался перемолоть горе, в которое его швырнуло.

Я видел маму лишь на фотографиях.

Ее отсутствие в моей жизни заложило огромное количество комплексов, а тяжелые роды – ослабленный иммунитет.

До тринадцати я был хлюпиком. Мальчик-ботаник, таких обычно задирают в школе. Меня и задирали.

Мои лучшие друзья того времени – книги. Учеба и мечты. Планы на жизнь вне военного городка. Там всегда воняло затхлостью, хотелось оттуда вырваться.

Отец погиб за пару месяцев до моего четырнадцатилетия. В горячей точке.

Доблестный офицер с сибирской закалкой.

Я отлично помню его похороны и оружейные залпы в воздух. Выстрелы, а после мертвая тишина.

Его хоронили как героя.

Наверное, именно его смерть стала триггером, отправной точкой. Закалила и взрастила внутри меня стержень. Больше было не обидно и не горько от слов тупоголовых одноклассников. Не было отчаяния.

Сплошные цели. Хотелось стать сильнее. Доказать, что я не забитый уродец, над которым все издеваются.

Мы с бабушкой переехали в Москву спустя год после того, как папы не стало.

Ба часами обивала пороги дяденек в погонах и гоняла по различным инстанциям, как итог выбила квартиру. Ту, где мы с ней живем вот уже восемь лет.

Она мать героя, погибшего во благо Родины.

Я и в Суворовское-то поступил из-за отца, после уже точно решил, что стану офицером. Почтить память. Бабушка была против военной академии. В период поступления мы не разговаривали с ней почти три месяца. Потом как-то само устаканилось.

Хотя я не думаю, что она смирилась…

Именно в Суворовском я познакомился с Азариным. Генеральский сынок, которого отец засунул туда на перевоспитание.

За школьные годы я привык быть изгоем, но в новой реальности все изменилось.

Серега со всем присущим его эгоизмом, как никто, вписался в мое мировоззрение. У него было чему поучиться… Легкости, отсутствию заморочек. Свободе.