Станция «Звездная»

Станция «Звездная»
Мария Владимировна Воронова

Судьба не по рецепту. Романы М. Вороновой
Вот так начиналась карьера легендарного врача Яна Колдунова… Талантливый молодой хирург, только что вернувшийся из Афганистана, мечтает много работать и иметь настоящую семью, где его бы любили и ждали. Он нравится девушкам, отвечает взаимностью, но уверен, что свою истинную любовь он узнает сразу. Дочь его начальника, красавица Соня, мечтает устроить его встречу с родителями. Но мысль стать зятем профессора и всю жизнь находиться в тени царственного тестя пугает его. Понимая, что губит свою карьеру, Колдунов отказывает Соне. И судьба тут же сводит его с милой библиотекаршей. Вот она – настоящая любовь! Вот уже и заявление в ЗАГС подано, и родители благословили Яна и принарядили к свадьбе. Но тут судьба делает настолько неожиданный зигзаг, что… Что Яну Колдунову остаётся только одно – заниматься хирургией и только хирургией, а о личном счастье забыть…

Мария Воронова

Станция «Звездная»

В коллаже на обложке использованы фотографии:

© Roman Samborskyi, LightField Studios, dimbar76, O.V.D. / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© М.В. Виноградова, текст, 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Предисловие

Дорогие читатели! Хочу вам признаться, что мой любимый персонаж – доктор Ян Александрович Колдунов. Впервые он появляется в книге «Повод для знакомства» разочарованным сорокалетним циником, опытным хирургом с разрушенной карьерой, несложившейся личной жизнью и проблемами с алкоголем. У него осталось только одно положительное качество – он любит свою работу и спешит на помощь людям, и это помогает ему удержаться, а затем и выправиться, сделать шаг навстречу своей любви.

Сейчас мне хотелось бы рассказать о его молодых годах, о том, что с ним происходило сразу после окончания Военно-медицинской академии.

Ваша Мария Воронова

Глава первая

После возвращения в Ленинград Ян Колдунов поселился возле станции метро «Звездная». Теперь, чтобы попасть на службу, приходилось кататься в метро, а не просто перебегать через двор, как в былые годы, и случались дни, когда над районом висел густой тоскливый запах жженых костей с мясокомбината, но Ян все равно не жалел, что отказался от казарменной жизни, надоевшей ему за шесть с половиной лет.

Впрочем, эту квартирку в унылой пятиэтажке, похожей на коробку из-под обуви, смело можно было считать если не филиалом, то метастазом общаги Военно-медицинской академии. Пожилой ипохондрик Михаил Яковлевич сдавал курсантам свою трехкомнатную распашонку очень недорого, зато всегда имел доступ к первоклассному медицинскому обслуживанию. В одной маленькой комнатке жили Ян с второкурсником Васей Лазаревым, напротив обитал гигант Витя Зейда с молодой женой Яной, а проходная считалась общей, там ужинали и смотрели телевизор.

Витя с женой, которой Колдунов симпатизировал, как тезке, жили дружно, но странно. То уезжали к родителям Яны с твердым намерением остаться там навсегда, но через пару недель Зейда привозил заплаканную супругу обратно. Женское присутствие смягчало суровый спартанский быт молодых воинов, но стоило привыкнуть не разбрасывать носки и не материться, как Яна начинала тосковать по родителям, и чета отбывала в фамильный замок, а в комнату, чтобы не простаивала зря, поселялся Дима Лившиц – длинный, «узкий» и мечтательный пятикурсник. Первое время он по возвращении хозяев безропотно исчезал обратно в общагу, а теперь, чтобы лишний раз не гонять туда-сюда, пережидал рецидив в общей комнате на диване.

Такой кочевой жизни оставалось максимум пара месяцев, ибо в январе ожидалось появление на свет Зейды-младшего. Супруги колебались, где же им все-таки бросить якорь, а Ян вдруг понял, что перспектива делить кров с младенцем не пугает его так, как должна бы.

Да, крики, да, пеленки, да, никаких гостей и пьянок, но после шести лет скитаний начинает казаться, что семейный уют – стоящая штука, ради которой можно потерпеть. Больше того, голову начали посещать мысли, что пора бы не греться у чужого семейного очага, а зажечь свой собственный. Только трудно найти подходящую невесту, когда все силы посвящаешь работе…

Именно об этом размышлял Ян, глядя в черное декабрьское окно, в котором, как в зеркале, отражались белые шкафчики крохотной кухни, его собственная унылая физиономия и крепенький бодрый Вася с расписным чайником в руках. В отражении казалось, что жар-птица на круглом фарфоровом боку трепещет, готовясь полететь.

– Что там наши рекуррентные, не знаешь? – спросил Ян. – Определились?

– Витька вчера приходил, черепил, куда в случае чего кроватку ставить.

– Ясно, – кивнул Ян, с восторгом наблюдая, как Вася укрывает фарфоровый чайник полотенчиком.

Эта церемония была для него в новинку. Дома у родителей стоял на подоконнике белый чайник с сиротской незабудкой на боку, неиссякаемый источник заварки. Если не удавалось вытрясти ни одной капли, в чайник просто доливали кипятку раз за разом, пока из чуть сколотого носика не начинало вытекать что-то совсем бесцветное. Тогда папа гордо заявлял «свежака заварю!» и удалялся в туалет вытряхивать чаинки.

Покинув родительский дом, Ян перешел на пакетики, какие дают в поездах. Чай из них сильно отдавал бумагой, но Яну было в принципе без разницы, горячий да и ладно.

Вася Лазарев же подходил к делу основательно, как японская гейша. Тщательно мыл чайник, ошпаривал его кипятком, а заварку не сыпал на глазок прямо из пачки, как любой нормальный человек, а отмерял по правилу – одна ложка на человека и одна на чайник. Залив кипяток, ждал ровно пять минут, пока настоится. Раньше у них была баба на чайник, но Дима Лившиц по пьяни сжег ей подол, и теперь Вася поневоле обходился полотенцем. Вася и наполнил кружку Яна, жеманно придерживая крышечку чайника средним пальцем.

Ян положил себе две ложки сахару, энергично размешал и пригубил. Чай был ровно такой, как надо, горячий, но не обжигающий, темный, терпкий и пах летом. Божественный напиток, но Колдунов знал, что сам себе такой заваривать не будет. За шесть лет учебы в академии и за полгода командировки в Афган он совсем отвык от уютных домашних радостей.

– Надо будет скинуться им на рождение ребенка, так что ты всю стипендию не пропивай, – сказал Вася.

– Само собой.

Послышался стук входной двери, и на пороге показался Лившиц.

– Ховайся, пацаны, – меланхолически произнес он, – к нам едет батя Зейды.

– С Зейдой?

Лившиц кивнул.

– Я понял, – Вася стремительно вскочил из-за стола и скрылся в комнате.

Ян нахмурился:

– Что такое?

Дима с самым загадочным видом посмотрел в потолок и ничего не сказал.

Не прошло и минуты, как Вася выскочил из комнаты в джинсах, лет пять назад пошитых в каком-нибудь подпольном цехе славного города Владивостока, и, обуваясь, спросил:

– Яныч, идешь?

– Да в чем дело? – Колдунов никак не мог понять, в чем дело. – Зачем уходить? Я его как-то видел, вроде милейший дядечка.

– Ну да, мировой мужик, но ровно до тех пор, пока ты не откажешься с ним пить. Тогда это страшный человек, – Вася быстро застегнул «молнию», выпучил глаза и повторил: – Страшный!

– Да?

– Пока не напоит, не отстанет. Короче, если хочешь очнуться через неделю в незнакомом тебе месте, оставайся, а я пошел.

– Нет, погоди, – Ян поднялся, – Дим, ты с нами?

– А я, пожалуй, останусь, – Лившиц томно потянулся и снял шинель.

Надев ботинки, Ян сдернул с вешалки куртку и побежал вслед за Васей.

На улице было темно, серо и промозгло, словом, обычно для любого времени года в Ленинграде, не исключая лето. В глубоких черных лужах отражались городские огни, на газонах подмерзала раскисшая земля с островками ржавой пожухлой травы и горками сгнивших листьев, редкие снежинки оседали на этот мрачный пейзаж и медленно таяли, искрясь в свете фонарей. Похоже было на хлеб с горчицей, чуть присыпанный солью, и Яну захотелось есть.

– Ну что, в Яму? – сказал Вася, поправляя свою меховую шапку невыразимо желтого цвета.

Колдунов был убежден, что знаменитая Васина шапка в точности воспроизводила масть буланого конька, на котором Д’Артаньян прибыл покорять Париж, да и сам Вася, под стать юному гасконцу, был сметлив, отважен и горяч, хотя уже не так юн. Его путь в науку оказался извилист и тернист, так что, будучи ровесником Колдунова, он учился только на втором курсе. После медучилища Лазарева призвали в армию, он служил фельдшером на подводной лодке, где и зародилась его дружба с Витей Зейдой, потом остался сверхсрочником и так бы, наверное, и служил до пенсии, но на лодке произошла авария, во время которой Вася действовал смело и решительно. Его хотели наградить орденом, но быстро передумали, потому что хоть Вася герой, но лодка затонула из-за разгильдяйства экипажа, а подводная лодка – оружие коллективное, так что нечего тут. Все виноваты. С другой стороны, все-таки Василий Лазарев спас людей, поэтому ладно уж, пусть едет учиться на доктора. Вася получил направление в ВМА, поступил и радовался жизни, но иногда Ян, помогая товарищу в учебе, вздыхал и думал, что, если бы Васе все-таки дали орден, так было бы лучше для всех.