Индигирка

Индигирка
Мария Викторовна Третяк

Огромный космический корабль совершает свой очередной рейс "Земля – Пояс Ориона". На его борту находятся все те, кто устал искать приключения на земле и хочет выйти за ее рамки – далеко, где нет ничего родного и привычного, а одна только пустота. Но какая сила влечет за собой этих людей? И куда может привести их это неумолимое желание познать бесконечность?

Мария Третяк

Индигирка

Вселенная вьётся восьмёркой вокруг корабля, торчащего посреди мёртвого космического пространства. Звёзды, колючие и стеклянные, медленно выедают беззащитные иллюминаторы – чёрные не то от гари, не то от тонировки.

Болтаются шланги, огнетушители, закопчённые детали и противогазы – словом, все внутренности корабля вывернулись наизнанку. Побитый нос волочит за собой эти железные лохмотья, которые раньше были каютами и лабораториями, а теперь – груда космического мусора, раздробленные части тела массивной механической туши.

По пустынным коридорам летает жёлтый блокнот со схематичным, еле различимым изображением какого-то научного деятеля, и на первой же странице нацарапанная карандашом надпись: «Я хотел посвятить себя освоению космоса, а космос был внутри меня…».

Теперь единственный выход для этого огромного железного инвалида – это упасть на ближайшую звезду.

***

Серёжа вздрогнул и открыл глаза. Сон. Просто сон. Просто чёткая последовательность образов, которые рисует мозг. И всё. Он шлёпнул себя по щеке и спустил ногу на пол – в поисках тапочка.

Мышцы размялись и начали тормошить заспанное сознание, чтобы оно привело в порядок все остальные внутренние механизмы. 7:00 – рабочий день начался.

Серёжа снял с горбатой вешалки пиджак, разгладил его, свернул вешалке нос и повесил обратно.

Электронные часы невнятно урчат время, как всегда опаздывая на две с половиной минуты. Маленькие экраны каютного киберуправления пульсируют в хаотичном порядке, отображая то тут, то там состояние всех систем корабля. Серёжа вышел из каюты и направился в Обзорную – единственное место на корабле, где не работает искусственная гравитация и всё ещё можно ощутить невесомость.

***

И снится нам не рокот космодрома…

– Доброе утро, Серёжа.

– Доброе.

– Что ты пел?

Это Наташа, сестра. Она первый раз в космосе.

– Да ничего, знаешь, была такая старая советская песня. Про космонавтов.

– А это правда?

– Что?

– То, о чём ты поёшь?

Генератор шумит. Вдалеке, но очень сильно. Со временем, конечно, привыкаешь, но когда опять начинаешь слышать, очень неприятно: как дрелью в стену. Но ничего не поделаешь – воздух нужен всему экипажу круизного лайнера, а нас тут много…

Где-то перегорела проводка – свет вырубился.

– Серёжа, что это?! Мамочки!

– Не паникуй, Наташ, сейчас всё починят.

Она, глупая, всё боится, что корабль треснет и мы все умрём.

Звёзды заморгали и размножились – на бесконечное количество километров – вверх, вниз, вглубь. На земле очень трудно представить эту бесконечность. Как войну, если ты в ней не бывал: столько песен про неё спето, книг написано, а яснее от этого не становится – только приедается. Так и тут. Хотя в глубоком космосе не как на земле и даже не как на орбите.

Здесь звёзды – это как мошки на белом листе. Когда долго читаешь и вдруг резко посмотришь на лист бумаги: белизна – аж глаза выедает, и бегают по ней такие маленькие чёрные мошки. И чем дольше смотришь, тем их больше. Звёзды – как эти мухи – то пропадают, то появляются. И иногда, от нечего делать, до того на звёзды досмотришься, что не понимаешь, есть они на самом деле или только мухами в глазах бегают.

Пока мы ждём света, я нащупал спинку кресла и, оттолкунвшись, полетел вверх, к главной ходовой системе. Мне показалось, что Наташа должна быть где-то там.

– Серёжа, лети сюда.

Она висит в воздухе и смотрит в огромный иллюминатор. А впереди – туча этих блестящих мух, и каждая – как три наших солнца в обхват.

– Наташа, издалека ты похожа на Маленького принца.

– Ты ж его не любишь.

Молчание и дальний гул генератора. Скоро включат свет.

– Серёж, вот ты говоришь, звёзды, звёзды… Звёзды – это мухи, звёзды волшебны, космос хочешь продвигать… А я домой хочу. К маме.

– Здравствуйте. И что это такое? Мы же договорились, на каникулах мы космос посещаем, а потом уже всё остальное. Сама же жаловалась в прошлый раз, что Катя на пояс Ориона летала, Даша с родителями на Кассиопею, только ты одна дома сидела…

Наташа надула губы и отвернулась.

– Ну ладно, не обижайся. Сегодня маме позвоним.

Атмосфера чуть-чуть разрядилась. Включили свет. Звёзды заспанно зажмурились, и часть из них исчезла.

– Что я вижу…– запищал сзади чей-то противный голос (поправка: не чей-то, Ксюшин),– брат с сестрой зависли перед звёздным небом в ожидании чуда…

– Тебе не нравится – не смотри.

Ксюша закатила глаза и усмехнулась. Она всё время к нам пристаёт. Особенно ко мне. Всегда противная и колючая, как сейчас. Хотя красивая, очень…

– Подумать только,– Ксюшины глаза сверкнули, как две звёздочки в туманном скоплении Андромеды, – что космос делает с людьми? Вот ты из изобретателя и превратился в поэта…

– Замолчи. Космос никого не меняет. Что за бредовая мысль?!

– А ты меня не перебивай. Тоже мне привычку взял. Раньше у тебя только формулы на уме были и скафандр этот твой, гидрооптический…

– Гироскопический, – поправил я.

– Без разницы. Изобретал его, изобретал вместе с отцом… Копался там в своих железяках, а в итоге даже не опробовал…

– А это не твоё дело.