рассказывал както про нее. Она была через чур упрямой и независимой, центром вселенной для нее было собственное безразмерное «Я». Я устал от
ее самолюбования, а ей наскучила суета парижской жизни. Впрочем, это не
существенно. Я только хотел подчеркнуть, что на тот момент я был один. Я
наверно должен был ответить тебе, признаться в произошедшей ошибке и
прислать свое собственное фото. Но я почемуто испугался. За день до
этого какаято незнакомая симпатичная женщина на улице в разговоре с
подругой назвала меня уродом. Она, как сейчас помню, сказала «смотри, какой урод одноглазый». Может, это и это оказало на меня такое действие.
Ладно, не буду пытаться оправдаться. Так или иначе, я ответил тебе от
имени Лорана. И это стало моей первой и главной ошибкой, определившей
дальнейший ход событий. Чем дальше заходило наше общение, тем
невозможнее становилось признание. А остановиться я тоже уже не мог. Ты
стала важной частью моей жизни, я просыпался с мыслью о тебе и не
ложился спать, не отправив тебе сообщения. Лоран тем временем
готовился к свадьбе с Сандрин. Он ни разу не напомнил мне о тех
посланных на спор имейлах. Постепенно наши виртуальные отношения
перешли в такую стадию, что личная встреча стала острейшей
необходимостью. Я исчерпал все возможные отговорки. Я не мог больше
врать, что на меня обрушились неотложные дела или что мне надо уехать в
командировку. Я должен был принять решение. Мне казалось очевидным, что сознаться в своем обмане на этом этапе означало сделаться в твоих
глазах уродливым извращенцем. И я, в очередной раз, испугавшись
(видишь, Марина, какой я трус) выбрал более легкий и более подлый
вариант. Я придумал несуществующую авиакатастрофу и гибель своего
героя. Ты представить себе не можешь, что я пережил. Нет ничего
страшнее таких угрызений совести. Это я теперь точно знаю.
– Есть, – жестко обрываю повествование я, – Смерть близкого человека.
– Марина, я могу извиниться перед тобой тысячу раз. Могу миллион.
Могу извиняться каждый день до конца своей жизни. И даже если ты, наконец, простишь меня, я себе этого не прощу никогда. Если тогда, слыша
твой голос, видя тебя на снимках я еще не воспринимал тебя до конца как
реального человека, ты была скорее музой, мечтой, то, встретив тебя
вживую, я в полной мере осознал степень своей подлости. Разве я мог
подумать, что ты не смиришься со смертью виртуального жениха, а
отправишься в Париж докапываться до истины? Девяносто девять женщин
из ста забыли бы о столь незначительной потере на следующий день. Но не
ты. Ты примчалась в Париж. Я чуть не умер, когда увидел тебя на лестнице
в доме Лорана. Я тогда заходил забрать какието вещи, забытые когдато у
него. И тут ты, настоящая, живая, из плоти и крови. Я остановился внизу и
слышал твой разговор с домработницей. Я сразу понял, что ты не
остановишься на достигнутом, а отправишься по следам якобы погибшего
жениха. У меня была возможность взять отпуск в любое желаемое время, и
я ей воспользовался. В тот же день я купил билет на поезд Париж –
Монпеллье. Судьбе было так угодно, чтобы мы оказались в одном поезде, но в разных вагонах. Я заметил тебя еще при посадке и обратил внимание, куда ты села. По понятным причинам мне очень не хотелось, чтобы ты
встретилась с Лораном. Я помнил из наших долгих бесед твое увлечение
астрологическими прогнозами. В le Parisien, который я разглядел у тебя в
руках, и который в тот день приобрел и я, мне попалось предсказание, на
удивление совпадавшее с моими пожеланиями на твой счет. Я подчеркнул
его сначала просто, чтобы отметить для себя точность совпадения, а потом
мне пришла в голову эта не очень удачная идея подсунуть тебе выделенный
текст, чтобы обратить твое внимание на эту информацию. Когда ты вышла
в туалет, я прошелся по твоему купе и поменял газеты. По приезду я едва
успел разместиться у родителей, как Лоран позвонил и огорошил меня