Торговец отражений

Руки Руби перестали трястись. Глаза прояснились, поволока злобы исчезла с карих сердцевинок. Руби сделала глубокий вздох, тихий, театральный. Грейс специально не отпустила ее руки, пока Руби не заговорила.

– Минут пятнадцать назад я шла к Шеннону. Нужно было передать ему какую-то штуку для гитары. А тут подхожу и вот тебе – сюрприз. Он стоит на улице, злой, весь на нервах и как увидит, как закричит на меня! Его Осборн за дверь выставил и сказал, чтобы он еще и в магазин за энергетиком ему сбегал! Представляешь, Грейс? Ему наглости хватило еще из друга сделать посыльного!

Грейс поджала губы.

– Когда, говоришь, они разругались?

– Сегодня! Сейчас! Буквально минут десять назад! – воскликнула Руби.

Грейс отпила немного кофе. Значит, Руби все-таки спешила.

– Я даже не знала. Мы с ним с утра не виделись, – сказала Грейс и поставила чашку на подставку. – Он говорил, что поедет в студию, но не сказал про Шеннона.

– Ну конечно он не сказал! Он даже за человека его, наверное, не считает. Великий и непонятый Осборн, пожалуйста, подтирайте ему задницу, чтобы он не пачкал руки, а то как же он коснется своей гитары! – пробурчала Руби. – Прости, тебе неприятно такое слышать о своем парне.

Грейс ничего не сказала по этому поводу.

– Руби, он считает Шеннона за человека. За друга.

– Не очень-то заметно, – буркнула Руби. – Он пришел, раздал указания, а потом указал на дверь. А кто студию нашел, Грейс? Кто купил вторую гитару? Друзьям разве можно врать? Сначала говорить, что будете вместе играть, концерты, записи и все такое, а потом вот, пожалуйста, дверь и пинок. Разве так друзья поступают?

– Друзья так не поступают, – согласилась Грейс.

Грейс взяла в руки чашку и сделала глоток кофе. Еще не до конца остывший, он оставался приятным и немного обжигал язык горечью. Грейс поняла, что поставила Руби в тупик. Осталась только прежняя Руби, благодарная, в меру громкая и достаточно рассудительная. Грейс знала, что произойдет следом, и неспешно потянулась за чашкой. Пока она не допьет, Руби не начнет разговор.

Грейс посмотрела на улицу за окном. И все же Ластвилль был очень красив.

Руби прикончила сэндвич быстрее, чем смогла понять, что больше не злится. Взмыленная, возбужденная от споров и переживаний, она казалась взмокшим под дождем воробьем, который в тепле грел перышки. Взгляд ее стал спокойным и немного расстроенным, будто бы Руби злилась на себя за то, что так быстро угомонилась.

Грейс вытерла отпечатки губной помады со стенки и отставила чашку в сторону, когда поняла, что Руби готова к новой стадии беседы.

– Может, поговоришь с ним? – спросила Руби, сминая в руках салфетку.

– С Осборном?

– Мне как-то неудобно просить… – продолжила Руби, поджав губы, – но ты же сама знаешь, какой он.

– Осборн?

– Конечно! Я понимаю, он крутой музыкант, ты говорила, что он очень хорошо играет, я слышала, как он играл чужие песни. Красиво, очень красиво. Наверное, свои у него тоже такие. Но Шеннон ведь хороший музыкант. Он просто отличный музыкант! Учился в консерватории, неплохо пишет, знает основы нотной грамоты или что там надо знать. Шеннон же не будет забирать его славу. У Шеннона деньги, связи. Он не хочет славы, ему бы просто играть себе на бас-гитаре где-то сзади, ему музыкой нравится заниматься. Просто быть там и все. Я же знаю, Грейс, я ведь его люблю… А Осборн и этого не разрешает.

Грейс слушала молча.

– Ему, может, нужно шоу какое-то, нужна тайна, никому не показывать песни, туман загадочности, я понимаю. Он шоумен, наверное, родился таким. Он меня и слушать не станет. Кто я для него? Да никто. А тебя он послушает. Он ведь к каждому твоему слову прислушивается. Он точно подумает. Хотя бы подумает… – сказала Руби и замолчала. Поняла, что уже сказала достаточно.

– Хорошо, я поговорю с ним, – сказала Грейс после недолгих раздумий.

Руби вспыхнула от счастья всего за мгновение.

– Спасибо, Грейс! Боже, ты настоящая подруга! Я даже не думала, что ты так легко согласишься! Я теперь хочу угостить тебя чем-то. Будешь шоколадное печенье? Здесь есть с шоколадной крошкой…

Грейс улыбнулась.

– Послушай, не надо. Во-первых, я не ем печенье с шоколадом, и, во-вторых, ты мне ничего не должна. Я всегда рада помочь, но не могу обещать, что он меня точно послушает.

– Да конечно, конечно! Я все понимаю. Мы ведь взрослые, как-никак, люди. Но если он даже задумается, уже будет отлично. А то он ведь и не думает.

Руби, наконец успокоившись, перевела разговор в другое русло. Долго она рассказывала о поездке к Шеннону домой, об их винодельне, забыв даже, что уже говорила об этом. А потом, когда вспомнила о том, что рассказывала о семье своего парня уже достаточно, переключилась на разговор о насущном.

– А ты не видела никого из психов на лекции? – спросила она и улыбнулась.

– Кого? – поинтересовалась Грейс.

– Ну, компанию Шелдона Лэмба. Этого, который здоровый такой, тощий, курчавый.

– Не помню.

– Сейчас, подожди. Вот, они! Этот Шелдон, Джеймс, Сабрина, Элизабет, Джексон. – Руби прочитала их имена из заметок в телефоне. – Джексон, правда, перевелся. Вот, еще в том году. Его уже давно на территории Ластвилля не видели. А остальные учатся. Ну, скорее числятся. Скоро их выгонят, наверное.

– Да, я, кажется, слышала их имена.

– А видела?

– Не видела.

– Точно?

– А почему ты спрашиваешь?

Руби не просто так звалась Руби. Рубин камень, в общем-то, красивый. Но он больше напоминает заледеневшую кровь, чем драгоценность. Также и с Руби. Она только на первый взгляд казалась обыкновенной красоткой. Все куда сложнее.

– Просто мне казалось, что ты тоже заинтересована в них.

– Я?

– Ну, да. Ты, – смутилась Руби.

– Мне нет до них никакого дела, – ровно ответила Грейс.

– Да как же? Сейчас все только о них и говорят.

– Ну, пусть говорят. Мне нет до них никакого дела, ты же знаешь, у меня сейчас много работы.

– А, точно, та исследовательская работа для международного конкурса Ливье?

– И для конференции в Лондоне. Я туда с ней поеду, если все получится.

– Ливье с тобой?