Выпитое солнце

Октябрина закрыла глаза. Арсений снился ей всю ночь – она просыпалась, бродила по комнате, смотрела на укутанный мраком двор и ложилась с мыслью, что хотя бы сейчас Арсений пропадет из ее сна. Но он снова появлялся. Он водил ее по городам и полям. Они вместе прыгали по облакам и говорили о чем-то таком, о чем с обычными знакомыми Октябрина никогда беседовать не могла.

Немного она переписывалась и с Борей. Нечасто – болтать с человеком, который являлся ровесником Галине Георгиевне так, словно ему двадцать три, все еще непривычно. Но поговорить у них все-таки получалось. Боря спрашивал что-то, обычно не имевшее никакого объяснения. Например, в каком магазине скидка на макароны или нет ли объявлений о фестивалях в городе. Интернет у него был, мог бы посмотреть и сам, но отчего-то постоянно писал ей. Октябрина же спрашивала в основном, девяноста процентах, про Арсения. Прошлым вечером у них состоялся разговор, начавшийся с обсуждения фильма.

– А сколько лет Арсению? – спросила между прочим Октябрина. – А то я как-то спросила, а он не ответил.

Рассказывал о себе Арсений действительно неохотно. После прогулки до кафе они долго у него сидели, Октябрина пыталась разговорить Арсения, но он партизански молчал. Одно она поняла – он старше, но считать его старше в голове почему-то не получалось. Арсений словно был с ней на одной волне, той волне, которая может подхватить только тех, кто вырос в одних условиях. Но их детство разное. У них все – разное.

– Да я не знаю, – ответил Боря. Октябрина даже замерла перед ноутбуком. Такое разве бывает у друзей?

– А ты спрашивал?

– Ну, года два назад, может, спрашивал.

– И сколько ему тогда было?

– Сколько? Да я разве ж помню? Ну, тридцать, кажется. Сколько-то так.

«Тридцать. Значит, сейчас уже года тридцать два», – подумала Октябрина и прислонилась лбом к холодному столу. Почти десять лет, а ощущение – будто десять минут разницы.

Зато Октябрина нашла фотографии Бори в сообществе на полторы тысячи человек. Там он делился историями из своих путешествий, которых немало. Он объехал автостопом почти всю Россию, выезжал так и в Европу, даже в Южной Америке, судя по фотографиям, был. Рядом с ним всегда другие люди: пожилые и совсем юные, один-два или большая компания. Фотографии Боря дополнял длинными записями с рассказами о том, какие приключения их встретили в пути.

Полчаса Октябрина читала истории Бори. Казалось, для него нет ничего невозможного – он пересекал границы стран пешком, спал в палатках у водопадов, фотографировался с верблюдами в пустыне и карабкался на горы. Неизвестные лица людей мелькали перед глазами Октябрины. Мужчины и женщины, взрослые и даже подростки в компании Бори выглядели так, словно их запомнили навсегда – их приключения увековечили этих людей хотя бы для полутора тысяч человек. Лица смешивались в кучу, Октябрина почувствовала, как ее начало подташнивать. Но тут она увидела Арсения. Листать дальше она не могла.

Арсений с Борей был на двух фотографиях. На первом фото они стояли на фоне скалы, раскинув руки. Боря – с рюкзаком у ног, а Арсений, кажется, вовсе налегке. Его волосы отросли, почти касались плеч, он был бос и в сером. На каждой фотографии Арсений улыбался. Арсений с Борей были на острове Огой и стояли так, чтобы спрятавшуюся за их спинами буддистскую Ступу было видно. Так гласила подпись.

Под этой же фотографией в комментариях значилась приписка Бори. «А вы знали, что «ступа» означает на санскрите «вершина»? Так вот, тут мы даже на двух вершинах!» Лайки поставили не только Боря с Арсением, но и еще двенадцать человек. Октябрина закусила губу. Она в жизни не читала комментарии к фото, а в окружении Бори и Арсения были те, кто действительно следили за каждым их шагом.

Полная подпись к записи звучала так: «Сегодня исполнилась не моя, а наша мечта. Побывали на Байкале! Я тут был давно, когда мне еще тридцати не было. Работал тогда на железной дороге и мечтал, что когда-то поеду в дальнее путешествие! Мечтал и понимал, что мечтать можно вечно. Надо действовать. Так и поехал. С тех пор вот уже много лет хожу по миру, последние десять лет. А вот для моего хорошего друга и компаньона это путешествие первое. Пробыли на Байкале неделю и обошли все, что только позволило время и силы. Арсений это путешествие тоже на всю жизнь запомнит. Он сам так сказал. Почти все для него в пути было впервые: хорошее и плохое. А потом поехали на фестиваль. Каждый год он проходит и каждый год бываю, а Арсений будет впервые. Кто желает присоединиться, отписывайтесь в комментариях, поедем вместе. Увидимся там!»

Октябрина включила поиск по слову и нашла десятки записей с фестиваля. Десятки, если не сотни людей веселятся в поле, поют песни, чем-то торгуют. Выглядело это так, будто кадр из фильма появился в реальной жизни.

– Вот это я понимаю, Клюква, жизнь. А у нас с тобой что? – прошептала Октябрина и потерла глаза. Десятки незнакомцев, которых сеть и чужие комментарии увековечили, десятки лиц плыли перед ее глазами. И каждое лицо так или иначе относилось к той жизни, о которой Октябрина и мечтать не могла. Жизнь в сообществе, где каждый готов позвать тебя за собой простым «отписывайтесь в комментариях, поедем вместе». Все так легко, просто, как не бывает в настоящей жизни.

Вдруг раздался телефонный звонок. Октябрина обрадовалась бы звонку Жени или Вари, которые бы рассказали о своих жизнях, но звонил Роман. Реальность камнепадом холодных капель отрезвила. Вот ее жизнь.

– Как же мне все это надоело, если бы ты знала, – прошептала Октябрина и обновила страницу. Улыбающийся Арсений скрылся за белым окошком загрузки.

Что конкретно Октябрине надоело, она не знала. Обыденность, очевидность, бесполезность. Все это – все сразу. Сколько бы жизней Октябрина ни перепробовала, ни одна ее не устраивала. Играть другого человека постоянно – опасное занятие. Можно потеряться, забыться и – оказаться в темном доме напротив дыры. Дыра в прошлую жизнь – единственное, что глаза бы запомнили перед концом. А жизнь Арсения казалась таинственной без каких-то усилий. Он просто выглядел интересным.