Король под горой

– Да, ты угадал. Я в ужасе бегу, только скажи, куда, – согласился он.

Они остановились. Розы кротко смотрели в землю. Илия махнул в южном направлении.

– Готов поспорить, она в беседке. По наущению герцогини будет сидеть там с томным видом и какой-нибудь книжицей, и обратит на меня внимание, когда я возникну перед ее носом. Очень сильно удивится, – заверил его Илия.

Тристан осуждающе ткнул его в плечо.

– Не будь суров с девушкой. Может, ей это все не милее, чем тебе, и тоже кажется глупым. Вести себя предвзято – очень по-детски.

Они разошлись в разные стороны. Впрочем, в беседке никого не оказалось. У фонтана тоже. И в небольшом лабиринте, где Илия пару раз играл в прятки. Все живописные места в саду закончились. У Илии сосало под ложечкой. Лучше бы он взял не розы, а овсяное печенье. Девчонка, наверняка, голодна не меньше, рассуждал он. Да и где она вообще? Илия решил сходить за Тристаном, и вернуться в усадьбу. Скорее всего, Гислен его не дождалась. Когда под ногами закончилась покошенная зеленая трава и началась дикая сыть вперемешку со мхом и валежником, Илия немного расслабился и стал наслаждаться затянувшейся прогулкой. В рощице он нашел сразу обоих: Тристан и Гислен сидели на поваленном дереве. Девочка плакала или совсем недавно закончила это делать. Вид Тристана выражал неловкость. «Не повезло парню, – думал Илия. – Всю жизнь его берегли от женского общества, а тут на него свалились самые невыносимые его представительницы». Завидев Илию, Гислен вскочила во весь рост, отвернулась и, показалось, собиралась сбежать. Тристан встал следом.

– Илия, Гислен, позвольте, я вас представлю, – вопреки ее суете он был невозмутим.

Девушка повернулась, вся красная от смущения и плача. Илия почувствовал, что букет в руке стал словно бы обременяющим. Гислен была совсем не такой, какой он себе ее представлял: высокая, худая, розовощекая, с тонкими руками и ногами, немного детским, овальным лицом и короткими почти белыми волосами. Они едва ли прикрывали мочку уха и были растрепаны. В руках она теребила синюю ленту.

– Очень рад знакомству, – начал Илия и немного засмущался, но решился задать вопрос. – А почему вы плачете?

Она обхватила себя руками, растеряно взглянула на Тристана, но он указал ей на Илию и выжидающе посмотрел в ответ. Гислен набрала в грудь воздуха и заговорила:

– Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, Илия. Но…

У нее был певучий, тихий, девичий голос. Как звон хрусталя. И сама она была будто прозрачная. Она снова вздохнула, и, глядя куда-то в кроны над головой, выпалила:

– Но сегодня просто кошмарный день! Герцогиня позвала парикмахера, велела ему сделать мне прическу… А он, – шмыг. – Он решил укладывать волосы на щипцы. А я говорила ему, я ведь ему говорила, что с моими волосами нельзя так! И они отвалились! Они задымились прямо у него в руках, и отвалились! Пришлось их все обрезать!

По мере того, как ее история приближалась к кульминации – потере волос – истерика нарастала. Под конец она зашлась рыданиями. Тристан беззвучно развел руками. Чтобы быть шестнадцатилетним юношей и стоять непоколебимым перед плачущей девочкой в момент знакомства, нужна стойкость. Чтобы найти слова утешения и произнести их без паники, требуется еще и мужество. Илии достало и того, и другого.

– Гислен, послушайте, волосы имеют свойство расти. Не хочу умалять вашу трагедию, но стрижка вас нисколько не испортила, – убеждал он.

Она последний раз шмыгнула носом, умолкла и подняла на него большие зареванные глаза.

– Вы выглядите замечательно, я вовсе и не заметил проблемы. Если это для вас проблема.

– Правда? – растерялась она.

– Честное слово.

– Спасибо, Вы очень добры. Тристан сказал точно так же.

Упомянутый Тристан вскинул брови и судорожно закивал. Илия перевел взгляд с него на Гислен. Пустоту в их диалоге заполняло щебетание птиц.

– Он еще повязал мне это дурацкую ленточку. Я ему, что кошка или ребенок? – возмутилась Гислен и взмахнула синим бантом.