Я пустота последнего кармана,
Я нос, купаемый в вине,
Двойник тирана, бедновик романа,
Наследник копей и Гвиней.
То нотабене, что в твоем подмышье,
Как знак отличия, я алым вышью,
Сметанным островом в борще.
И будешь ты – цари… И все земное
Я дам тебе, и полетим со мною
За облаками, в те пеще…
8
Водица слез сбегает на живот.
Язык облизывает щеки.
И кружево чулка само живет,
Врастает в бок, смежает оки,
И, как соски?, проснулися пороки
И наравне протягивают рот,
И огород свершает оборот
И урожай родит на солнцепеке.
И думаешь: зачем не нахтигаль
Я хуторской, и без прописки тута?
Зачем я вертикально протянут?а,
А Бог меня, как реку, настигал?
И я ложусь в канаву к водяному,
И я кажусь окошку слюдяному.
9
Есть старики, и к ним старухи есть,
А к ним охотничьи, с фазаном, шляпы.
Церковны кресла и еловы лапы
И взгория, которыми не лезть.
Смешная мышь в платке стоит как перст.
В ее роточке сыр. Подарок папы.
Еще в автобусе хватает мест.
И драпа – на пальто из драпа,
Куда девать вас, локти и плеча.
И хлеб из тостера, загрохоча,
Взлетает лбом, как бы глухарь с черники
И тяжело, петляя меж дерев,
Летит, летит – направ или налев.
…И тостера не починити.
10
Еще искать мышиных жеребцов?
Глядеться в полузеркальце ботинка?
О мысленная мышка, о картинка,
Близнец из вероятных близнецов.
Вокруг себя кружася как пластинка,
Саму себя как дервиш утанцовывая, важно выгибая спинку —
И остановишься перед крыльцом.
– И моргенштерн казался ей аврора.
И Лореляй на этих берегах.