Шишига

Шишига
Мария Леманн

Казалось бы, что может случится в лесу с пьяным панком, уснувшим в мягкой траве? Но случилось. И теперь ему придется сделать выбор.

Содержит нецензурную брань.

Мария Леманн

Шишига

Андрей лежал и закрывался руками, но гриндерсы пробивали ослабевающий блок. Прохожие видя эту картину ускоряли шаг. Удар, и как утюгом обожгло ухо, оно горело. Юноша сжался еще сильнее в надежде что скоро все прекратится. Агрессоры выдохлись и перестали пинать.

– Вот сука! Ботинок испачкал кровью этой мрази! – сказал главарь и смачно харкнул в Андрея.

Антон пнул последний раз по ребрам жертву и вытер металлический носок обуви о лежавшего. Остальные последовали примеру лидера.

– И только попробуй подойти еще, мусорской выблюдок. Долбанный позер!

Говоривший повернулся к своей шайке, поднял руки с сжатыми кулаками вверх и крикнул: «Панки, ХОЙ!» «ХОЙ!» поддержали панки и все вместе пошли допивать дешевый портвейн около стены, где большими черными буквами написано: «ЦОЙ ЖИВ».

Все тело болело, глаз заплыл, хрящ на правом ухе был деформирован, а во рту собиралась кровь. Превозмогая боль Андрей медленно поднялся. Ирокез упал, мартинсы и драные джинсы были испачканы. Хромая он направился к метро. «К черту это все»– думал юноша. «Уеду из Москвы. Ни мент, ни панк. Никто…» Он был позором для своего отца, капитана МВД Егорова Василия Семеновича. Не смог поступить в Академию Волгина и после этого перестал существовать для него вовсе.

Был теплый майский день 1991 года. Смыв лак и кровь под душем Андрей уставился на свое отражение в зеркале и слегка ухмыльнулся, разбитая губа снова треснула. Он взял ножницы и остриг длинные волосы, которые так долго растил чтобы поставить цветной ирокез. Бритвой прошелся по всей черепушке, чтобы полностью убрать следы бунтарства с головы. Собрал сумку и поехал на вокзал, оставив записку в надежде, что ее прочтет адресат «Отец, уехал к деду. Не переживай.»

Романтика плацкарта утрирована. Запах потных носков, вареных яиц, курицы и духота. Андрей залез на верхнюю полку и отвернулся лицом к стенке положив пожитки под голову. Стук колес убаюкал Андрея и он провалился в сон.

– Эй, бритоголовый, спишь? – толкая в лопатку сказал незнакомец.

Юноша повернулся с трудом открывая глаза.

– Ох, ну и хорошо тебя уделали! – расхохотался толстячок с поросячьими глазками. – Ты не обижайся. А давай-ка за знакомство самогончику дерябнем? Хороший самогон, теща мастерица. Я поэтому, собственно, и женился.

Они уселись на нижней полке. Пухлыми руками сосед быстро, но аккуратно разлил в граненые стаканы огненный напиток и жестом предложил взять краюшку хлеба.

– Ну, будем!

Так прошла ночь.

На платформе Лукоморье покачиваясь и икая вышел Андрей. Здесь редко останавливали и лишь по требованию, потому что деревня постепенно вымирала. Самогон еще приятно грел внутри, сознание затуманено. Светало. Юноша повернулся и помахал рукой на прощание новому другу, с которым навряд ли еще встретится, тот помахал в ответ. Поезд тронулся и увез спящих пассажиров. Держась за перила, он спустился с платформы, тропинка убегала вдоль леса. Шаткой походкой Андрей направился в деревню. «Чай из самовара хочу… Надо шишек собрать» подумал юноша и свернул вглубь. Ноги слегка утопали в мягкой земле, свежий лесной воздух дурманил. В руке была почти пустая бутылка из-под самогона. Захотелось прилечь. Андрей лег на мягкую траву, так и уснул.

Приступ рвоты подошел мгновенно. Вырываясь горькими массами алкоголь хлынул изо рта. Юношу обдало холодным и липким потом. Желудок бунтовал. Таких вспышек было несколько и каждый раз Андрея скручивало так, будто он вот-вот умрет. Откинувшись на спину, он вытер рукавом рот. Стал подниматься и заметил два желтых глаза уставившихся откуда сверху. Кинув взгляд выше, он увидел огромное зеленое чудище. Болотного цвета тело, волосы из шишек и мха, мускулистые конечности. Страх окончательно отрезвил. Андрей закричал и попытался убежать, но споткнулся об корень дерева и упал.

– Ты куда, базыга*, собрался? – зычным голосом сказало чудище.

– Кто ты? Что тебе надо? – испугано отозвался Андрей

–Аз*? Аз Шишига лесной. А ты, базыга, видать городской. Местные лес не портят, научил аз их. С разрешения только заходят.

– Что ты хочешь? – еле живой от страха спросил юноша.

– Алчба* аз. Вждати брашны* сильно – потер Шишига живот – и ты лежишь. Осе* подошел, а ты смердящий такой, что аппетит пропал – поморщился леший.

Андрей не понял, о чем говорит чудище. Только смотрел испуганными глазами.

– Не понимает – с досадой сказал Шишига – Как величать?

– Меня? – чудище кивнуло – Андрей –прошептал юноша.

– Так вот, тупой ты, Андрюша! – крутя у виска сказал Шишига и вздохнул.

– Ты меня отпустишь? – вспыхнула искра надежды у Андрея.

Леший задумался. Почесал затылок когтистыми лапами и сказал.

– Осе что. Паробъком* станешь, за дерзость свою. Вждати брашно* аз. Приведи на варган вои в байдана*. Только городских! – поднял палец вверх Шишига – уж больно вкусные – и улыбнулся, оскалив острые длинные зубы.

Андрей молчал.

– Не понимаешь? – снова спросило чудище.

Юноша замотал головой и съёжился, ожидая что это разозлит лешего.

– Базыга. – выругался тот и немного подумав сказал – Молодцов приведи. Жрать хочу.

Андрей энергично закивал показывая, что понимает.

–А оче блядословить* вздумаешь –продолжил леший – живота лишишься. Запах смердящий твой запомнил – найду.

– Но как я в такую глушь городских заманю? – с отчаянием спросил Андрей и схватился за голову.

– Есть у меня ерофеич*. На вересе. Дай выпить, станут послушными.

И протянул бутылку с сиреневой жидкостью.

– Иди восвояси. Аз жду.

Андрей пулей выбежал из леса. Он бежал до тех пор, пока не увидел калитку и старый дом из бруса. Деда давно уговаривали переехать в Москву, но тот всегда отказывался. “Не хочу я в вашу душную Москву, мне по душе на природе. Да и бабка здесь моя похоронена, куда я от нее уеду.”– ворчал старик. Калитка была отворена. В таких деревнях все двери открыты, да и заборы не отгораживали от соседей. Андрей нашел деда в огороде. Посевные работы были в самом разгаре.  Седой жилистый мужчина задумавшись мусолил губами Беломорканал и периодически сплевывал в кусты. Юноша встал рядом с дедом и ждал пока старик его заметит. Произошедшее в лесу уже казалось просто видением.

– Давно тебя, Андрюшка, не было. Забыл старика.

– Дед, я … Я хотел позвонить, но ведь…

Засмеявшись старик крепко обнял единственного внука. Давно Андрей не чувствовал родительского тепла. Очень давно. Юноша обнял в ответ и расплакался. Старик знал о том, что отец не признавал сына, но ничего не мог с этим поделать. У него всегда были разногласия с сыном из-за воспитания внука. Он лишь пытался хоть немного восполнить, то что восполнить было невозможно.

Они сидели на веранде, пили чай из самовара и говорили обо всем. Андрей был до конца честен только с дедушкой. Никому больше он не доверял своих секретов. Он был единственным человеком, который все понимал и не осуждал, лишь тихо посмеивался и улыбался.

Попарившись в бане Андрей лег на кровать. Хорошо здесь. Почему бы не остаться насовсем? Юноша не заметил, как уснул, но спать ему пришлось недолго.

Его разбудил вой. Низкий, хриплый не похожий на волчий. Укутавшись в одеяло Андрей вышел на веранду. За столом сидел дедушка и курил. Сидел неподвижно.