Вдоль линии Сатурна

Она шла по дороге, и каждый шаг отдавался болью в груди. Душа полностью погрузилась во мрак, не осталось ничего светлого, чистого. Только мерзость существования, тягостная, как небесный свод, который держал на своих плечах Атлант. Мысли путались. Может ли небесный свод быть мерзким? Теперь она знала, что да. Она дошла до дома, открыла дверь. В комнате кто-то был. Ребенок… Ее ребенок. Нет! Это не ее ребенок, потому что в этом мире не осталось ничего, что можно было бы считать своим. Никаких привязанностей. Она больше так не может. Надо быстрее покончить со всем этим, пока совесть не начала брать вверх. Пока ее не покинула решимость. Она накинула петлю из давно приготовленной бельевой веревки на крюк от люстры. Встала на табуретку и надела вторую петлю на шею. Подняла одну ногу, откинула второй ногой табуретку…

Все это промелькнула вихрем, но Варя успела принять и прочувствовать все. Всю любовь, весь ужас, всю ненависть, ожесточение и, наконец, всю бездну отчаянья, пустоту, которая остается после того, как месть уже исполнилась.

На плечо вдруг легла прохладная рука. Она открыла глаза и почувствовала, что все ее лицо залито холодными слезами. Над ней склонилась знакомая фигура. Варвара совсем не удивилась, узнав Елизавету. Глаза пожилой женщины были встревожены, она с любовью всматривалась в Варино лицо. Елизавета обняла ее, и девушка разрыдалась, уткнувшись ей в грудь.

– Я все знаю, – бормотала Варя. – Я и вас видела. Я знаю, кто вы.

– Да, девочка моя… Мы не чужие. Я пришла, чтобы помочь тебе. Сейчас ты уже знаешь кое-что… – Варя вскинула на нее голову, но продолжать Елизавета не стала. – Придет время, и ты узнаешь больше. – Возражать не было сил.

– Однако надо отсюда выбираться. – Они огляделись. Вдалеке между деревьями Варя увидела клубящийся легкий зеленоватый туман. Вдвоем, поддерживая друг друга, они пошли к нему.

37

Снова дома

Вернулась домой Варя только под утро. Жутко хотелось спать, но эмоции переполняли ее. Она никак не могла взять себя в руки. Жизнь казалась перевернутой, перечеркнутой, разделенной на до и после этого похода в прошлое. В голове не укладывалось все увиденное и пережитое, как будто все это было в ее собственной жизни. Она и сама уже не понимала, где была ее жизнь, а где жизнь бабушки. Одно она поняла точно. Бабушка, тоже Варвара, допустила ужасную ошибку, и сейчас она сама, Варвара, совершала ту же ошибку. Круг замкнулся. Но пока еще было в ее власти разомкнуть этот круг. Надо узнать, срочно узнать, сработало ли ее проклятье? В этот момент раздался звонок телефона. Варя не хотела ни с кем говорить, ей было важно побыстрее узнать, что с Семиным. Она уже открыла стоящий рядом с кроватью ноутбук и загружала его. Но звонок не прекращался. Мать, слава богу, была в санатории, и не нужно было ни с кем объясняться, почему ты так расстроена. Нехотя Варвара сняла трубку. Услышала прерывистое дыхание, а потом и взволнованный голос Ленки.

– Ты дома??

– Да.

– Что с тобой случилось? Вас не было несколько часов! Я ушла, как мне сказала твоя бабка. Но вся переволновалась.

– Она не моя бабка. Она подруга моей бабки.

– Что?!

– Да вот и то. Лен, долго рассказывать, я не в силах сейчас…

– Хорошо. Я рада, что ты хотя бы дома, живая-здоровая. Но…

– Что но?

– Ты не слышала, наверно, не знаешь?..

– Что?

– Я в новостях только что услышала…

– Что именно? Говори, наконец! – Варя уже кричала в трубку, предвидя самое страшное. – Сёмин?

– Да, он. Разбился на машине.

– Боже мой… Я не успела… Всё кончено.

– Он в коме.

– В коме? – Несмотря на то, что известие было страшным, Варвара обрадовалась. Кома – это все-таки не смерть. Значит, есть еще надежда. Значит, круг замкнулся не полностью. Что-то нужно успеть сделать. Но что?

– Ленка, мне нужно подумать. Очень-очень хорошо подумать. Я больше не имею права на ошибки.

– Что ты имеешь в виду?

– Ох, если бы я сама знала, что! Может быть, Елизавета мне поможет понять…

– А я никакая пришла домой… Как же мне плохо! Что мне-то делать теперь? Что нам теперь делать со своей жизнью?

– Не знаю, Ленка. Надо верить, что все образуется. Что мы все можем. Исправлять свою жизнь, если еще не поздно. И дальше жить очень аккуратно.

– Это как ты себе представляешь – аккуратно жить?

Варя вышла из комнаты. В этот момент краем глаза она заметила, что тумбочка возле её кровати открыта и рядом лежат какие-то бумаги. Что это ещё за бардак? Неужели мать что-то искала в ее вещах? Она почувствовала раздражение. Сколько раз можно повторять ей, чтобы ничего не трогала. Она невольно оглянулась на платяной шкаф. На одной из полок она хранила закопанные в вещах атрибуты жизни одинокой современной женщины и всегда очень боялась, что матери придет в голову разобрать, в порыве аккуратности, её заваленный вещами шкаф. Она с опаской заглянула внутрь шкафа. Вроде бы нормальный беспорядок. Но что-то здесь было не так. Обычно на одной полке у неё лежало белье всех сортов, а на другой – кофточки и прочая одежда, не развешанная по плечикам. Но сейчас на полке поверх оранжевого джемпера неприметно лежал бежевый бюстгальтер. Может быть, и ерунда. Но Варя была весьма брезглива и даже под наркозом не положила бы нижнее бельё на верхнюю одежду. Заподозрить в этом мать было невозможно, особенно зная её маниакальную чистоплотность. Если бы ей пришло в голову здесь убрать, то всё было бы разложено в строгом соответствии с ею самой придуманной системой – ровные стопочки, кофточка к кофточке, носочек к носочку. Варя напряглась.

– Ты чего молчишь? – спросила Ленка.

– Подожди немного, – сказала Варя в трубку. – Давай я тебе перезвоню сейчас.

– Ок, – ответила Ленка и отрубилась.

Варя огляделась по сторонам. Верхний ящик комода тоже был приоткрыт. Она подошла к нему и быстро заглянула внутрь. Вещи явно кто-то перебирал, при чем совсем недавно. Девушка почувствовала едва различимый запах чужого парфюма. Трудно было понять с этой модой на унисекс, мужской или женский аромат это был. Варя напряглась. Ей вдруг стало страшно. Казалось бы, после того, что она прочувствовала сегодня, страшнее быть уже не могло. Но это был какой-то животный ужас! Здесь кто-то был. Абсолютно чужой и неизвестный, явно с дурными намерениями. Что делать? Может быть, быстро добежать до ванной комнаты, закрыться там, а оттуда позвонить в полицию? Но что значит хрупкая дверь ванной, если в квартире находится сильный, а хоть бы и не очень, мужчина? Выбьет её с полпинка. Сжимая в руке телефон, Варя решила изобразить, что ничего не заметила, и, напевая первую пришедшую в голову песенку, она направилась к входной двери. Опасливо косясь на дверь спальни матери. Если здесь кто-то есть, то именно там. Нужно выскользнуть за дверь и там уже вызвать полицию. В подъезде не страшно, там много квартир, слышимость отличная, соседи, если что, услышат её крики. За дверью материнской спальни послышался легкий шорох. Варя в один миг добежала до входной двери, на ходу хватая свою сумку, ключи, тут же открыла дверь и выбежала наружу. Она захлопнула дверь и бросилась вниз по лестнице, с громко стучащим в груди сердцем. В руках она сжимала сумочку и мобильник. Выбежав на улицу, она огляделась по сторонам и посмотрела на верх. Там, на девятом этаже, где находилась их квартира, было всё как обычно. Однако ей показалось, что занавески на окне в спальне матери слегка качнулись. За ней кто-то следил.

Варя зашла за угол дома и достала мобильник. Нужно позвонить в полицию. Кто мог прийти в её дом и что искал? Теперь понятно, что это не Сёмин. Тот лежал в коме и вряд ли мог прийти к ней. Но единственное, что мог искать неизвестный, это бумаги, которые передал ей незадачливый Подгорный перед своей смертью. Они явно кому-то очень нужны. Но кому ещё они могут быть так нужны, если не Семину? Это оставалось загадкой. Хорошо, что бумаги продолжали оставаться в её сумке, благо, много места они не занимали. Сначала Варвара хотела набрать общеизвестные 02, но потом вспомнила о визитке Веселова. Он занимается делом Подгорного, он может ей помочь. Он пришлет своих людей, и они осмотрят квартиру. Она нашарила в кармашке сумки смятую визитку.

38

У следователя

Варя довольно быстро нашла отделение полиции, в котором работал Веселов. События сыпались на неё как из рога изобилия, и она уже не успевала реагировать на всё. Вот сейчас из огня да в полымя. Чувство вины, желание всё исправить, страх, растерянность, непонимание, страшная усталость – всё это жило в ней одновременно. Она была потеряна. Надо было с чего-то начинать. Она не пошла в полицию после того, как попала в переделку с Сёминым, не доверилась полиции и после убийства Ванька. Но теперь Варя чувствовала, что дальше в одиночку перенести все испытания у неё не получится. Что сейчас делает этот человек в её квартире? Что он мог сделать с ней, если бы она не убежала? Придется, как говорится, проявить свою гражданскую сознательность и во что бы то ни стало помочь следствию…

В проходной ее спросили к кому она, попросили предъявить паспорт. На секунду ей захотелось развернуться и убежать. Но Варя взяла себя в руки и как можно спокойнее посмотрела уставшему дежурному в лицо.

– Я к Веселову. Он меня ждет. Не только сегодня, – путано объяснила Варя.

Дежурный строго посмотрел на Варю и нажал на кнопку внутреннего телефона.

– Товарищ майор, тут к вам …, – дежурный заглянул в паспорт, – Варвара Николаевна. Зайцева. Понял. Хорошо.

Дежурный записал данные ее паспорта в журнал.

– Проходите.

– Куда?

– Второй этаж, кабинет 2-12.

– Спасибо.

Варя быстро пролетела два этажа, нашла нужный кабинет с табличкой «Майор Веселов А.Г. Дознаватель». Набрав побольше воздуха в грудь, она открыла дверь. Мысли путались, она уже сама не понимала, что именно хочет сказать. Все с самого начала? О том, что была изнасилована? О том, что Ванек умер вот за эту дурацкую папку, которую она сжимала сейчас в руках?