Кельтский Мел

Во-первых, распорядился похоронить себя на каменистом берегу под маяком. И даже обозначил то место, где в приливный час набегала волна, а с отливом серые камни обдувал местный холодный ветер. С этой волной и этим ветром он провел большую часть жизни и, видно, не хотел расставаться и за чертой.

Во-вторых, он ушел в море на целый день. Вся его жизнь прошла в море или рядом с ним. Он разговаривал с ним и понимал его. К деду шли за советом и прогнозом, за морскими байками и свежей рыбой. Местные рыбаки, священник и лавочник в деревне считали, что дед связан с морем особенными нитями, и это было его прощание.

И в-третьих, дед написал письмо, где рассказал мне то, что посчитал нужным про море, свою жизнь и теперь про мою жизнь и море. Он передал мне старую семейную историю, настолько невероятную, что она была обречена стать тайной, которая связывала весь наш род.

Письмо я нашла в свой последний приезд. В пустом дедовском домике оно лежало в деревянном ящике, в котором я с детства хранила морские трофеи. Каждое лето, торча на этом ветренном берегу, я собирала ракушки, красивые камни с дырочками, странные куски обтертого и выбеленного водой дерева. Письмо лежало поверх этих сокровищ, придавленное синеватой морской галькой.

Я прочитала его, перечитала и пошла посидеть на старом деревянном причале, где по-прежнему болталась на волнах осиротевшая лодка деда. Этим письмом дед передал мне свою любовь к морю, ветру, лодкам и тайну.

Вроде бы жизнь моя из-за этого не изменилась. Но у меня появилось новое измерение, которое иногда проявлялось по своей воле или по моему желанию.

Я всегда считала деда лучшим сказочником на свете. Все его сказки были про море. И в последнем письме была его последняя сказка, которую я могла попытаться проверить.

“Я ухожу, Лаура. Мне пора. Не печалься слишком. Если что-то есть за последней чертой, если память там не умирает, – писал дед, – я буду всегда смотреть за тобой. Просто кинь в море письмо в синей бутылке, и я буду знать, что оно от тебя.”

Неважно, рассчитывал ли дед всерьез на фантастическую связь со мной. Важно, что он попытался помочь мне справиться с горем и потерей и, может быть, протянул мне руку из самого далека. Ведь самая большая боль ухода близких в том, что мы не успели в последний раз поддержать их, коснуться, махнуть рукой, сказать что-то важное.

С этих пор у меня всегда есть пара-тройка синих бутылок. Одни приходят, другие уходят. Так я разговариваю с дедом и с морем.

057. Виктор размышляет о ситуации

Тяжело работать без адекватной команды. Все надо продумывать, решать и контролировать самому. Раньше можно было обсудить свои дела с Сергеем, а теперь и это недоступно. Сергею охранительские операции неинтересны, и отношения стали сложнее. С этими мыслями Виктор сел планировать следующие действия.

Вторая воронка ожидалась в Париже утром в последнюю субботу июня на набережной Сены. Третья воронка должна была появиться в Санкт-Петербурге ранней осенью. Других сведений о будущих воронках у Виктора не было.

Единственным человеком, точно связанным с воронкой в Санкт-Петербурге, был Рон Д. Досье на него было собрано. Наблюдение велось, но не принесло полезной информации. Предъявить Рону ничего невозможно. Разговаривать с ним о воронках нельзя, чтобы не выдать себя, как участника столкновения на набережной. А перепоручить этот разговор невозможно никому. Ситуация с воронками со стороны выглядит бредовой.

Виктор видел три варианта развития дела:

1 вариант. Оставить все, как есть, сдать информацию в архив. Забыть.

2 вариант. Отправиться в Париж, засечь действующих лиц и/или уничтожить воронку. Сложности этого варианта очевидны. Для выезда охранителей уровня Виктора следует получать разрешение. Это все будет очень сложно объяснить начальству.

3 вариант. Можно отправить наблюдателя, чтобы получить данные с места событий. Можно отправить нескольких наблюдателей, не связанных друг с другом. Это надежнее.

Виктор любил идти по следу, доводил свои дела до результата. Оставлять эту операцию он не хотел. Первый вариант он решил отложить. Но и выходить с этим делом к начальству он не был готов. Объективно, данных мало. Доказательств нет, может всплыть нехорошая история с наездом на человека. Во втором варианте получалось больше рисков, чем плюсов.

Оставался третий вариант. Надо подобрать человека для наблюдения. Отправить с четкими инструкциями для сбора сведений. А свои усилия сосредоточить на третьей последней воронке.

058. Тонг – бог последней битвы, исследование божественного ландшафта

Тонг возвращался. Он уже не болтался в бледном тумане космоса под воображаемым навесом. Он мчался, меняя координаты, цвет благословенных небес и едва успевавший проявиться ландшафт. Его бывшее племя сменило поколения и рассеялось по свету, но в нем текла кровь, не пролитая зря на поле последней битвы, предсмертный дар царя Тонга.

Тонг изменился и остался прежним. Он вырос, но был таким же черным как в день последней битвы. С ним остались его царские цвета, два или три гладких камня всегда находились при нем, как и дарованное ему спокойствие.

Тонг стал богом последней битвы. Он искал союзников.

Мир изменился. Последняя битва приближалась или уже шла. Для нее не нужны были поля сражений, копья и войска. Последние битвы теперь идут везде – в головах людей, в их сердцах, на улицах городов, на площадях и перед дворцами властителей, в самих дворцах, в компьютерных сетях, в лабораториях, на льду, траве, на деревянных настилах, в воздухе, в тюремных камерах, больницах и залах суда. Тонг был готов ко всему. Он искал союзников.

Божественный ландшафт, открывшийся Тонгу, не был ни приветлив, ни густонаселен.

Новые боги были размыты. Они были спрятаны в тени своих религий, в застенках храмов и в тягучих службах. Их образы были печальны и безучастны к происходящему. Этих богов пугало все новое, если верить их служителям, которые косноязыкими устами клеймили новые нравы, новое искусство, новые технологии. Новые люди им тоже не нравились. Этих богов было не представить смеющимися, гладящими кота или собаку, играющими с детьми или просто играющими. Они предпочитали молитву, смирение и пожертвования.

Тонг даже засомневался в том, что они и правда существуют. Так истончены были их образы и безжизненны лики. Но у них была история. Холодная и жестокая история была построена на крови. Их церкви требовали крови. Хотя бы немного, хотя бы по праздникам. Тонг не любил проливать кровь. Тонг был богом последней битвы, и она должна была быть выиграна честно и бескровно.

Покидая пределы новых богов, Тонг вздохнул свободно, словно скинул вязкую пелену. Ветер стал свежее.

Тонг искал союзников.

059. Хакотский банк забирает артефакты

Закончив болтать с командой в чате, Дашка купила билеты в Париж. За окном стояла легкая мгла белой ночи. Июнь был теплым и ветреным. Дашка пошла за чаем.

Войдя на кухню, она поняла, что у нее гость. У распахнутого окна на столике был припаркован серый дрон средних размеров.

Дрон. Хакотский банк приветствует Вас. Вы готовы к работе?

Дашка. Здравствуйте. Вы меня немного обескураживаете.

Дрон. Вы можете связаться с Мастерами, чтобы провести верификацию.

Дашка. Я так и сделаю. Подождите, пожалуйста.

Чат Мастеров IQuest.

Dashkin. Вопрос. У меня тут механический посетитель. Как я могу его проверить подлинность?

Master. Серый дрон? Напыщенный тон?

Dashkin. Да.

Master. Требуй аутентификацию через приложение IQuest. Это займет полторы минуты. Сто процентов, это лишнее. Но не помешает, и так они тебя будут больше уважать.

Дашка (вернувшись на кухню): Пройдите, пожалуйста, аутентификацию через приложение IQ.

Дрон. Да, мэм.

Дашка открыла приложение в смартфоне. Сфотографировала дрона и отсканировала графический код на его корпусе. Отправила данные. Ход проверки отображался серым ползущим индикатором прогресса. Секунд через тридцать процесс завершился.

Сообщение приложения IQuest. Последняя проверка. Закончена 3 сек назад. Аутентификацию прошел терминал хакотского банка. Подтвердите получение. Сообщение будет скрыто после подтверждения.

Дашка поставила галочку. Вкладка закрылась.

– Все в порядке, спасибо, – сказала Дашка дрону, – Что теперь?

– Прошу вас принести артефакты. Мы загрузим их в контейнер в моем корпусе.

Дашка принесла пакетик с кельтским мелом, коробочку со слезами принца Руперта. Дрон открыл створки в корпусе. Дашка все уложила и закрепила их растяжками, чтобы ничего не болталось. Дрон давал Дашка инструкции. Через 5 минут они справились. Створки закрылись. Дрон приподнялся над столом, покачался, проверяя крепление груза и баланс. Потом он плавно развернулся, попрощался, попросил Дашку выключить на кухне свет, и когда она его выключила, беззвучно улетел в белесую ночь.