Железная роза. Книга 2

Голос у Мередит был спокойный, но в глазах отражалась тоска.

– Он думал, будто бы пока я помогаю родиться чужим детям, то не могу родить сама. Суеверия! Но детей у нас и правда не было. Скоро он начал ревновать, устраивать сцены, бывало, и бил…

Она тяжело вздохнула.

– Ну я и сбежала от него. Бросила всё и уехала в Суинчестер. Пришла к мистеру Уилсону и устроилась в больницу. Но мы с Брайаном до сих пор женаты.

Розалин стало не по себе.

– Мне очень жаль, – сказала она.

– Да чего уж! – через силу улыбнулась Мередит. – Здесь мне жаловаться не на что. Мистер Уилсон кого попало к себе не берет, только тех, у кого дар от бога.

Она покосилась на Розалин.

– И в тебе, наверное, разглядел. Но если хочешь счастливой семейной жизни – забудь о больнице!

Розалин задумчиво мяла в руках бинт.

Нет, Алекс не такой, он никогда бы так не поступил. Он знает, как важна для неё работа врача. Но если бы пришлось выбирать… Смогла бы она всё бросить ради него?

– Вряд ли я смогу, – тихо сказала Розалин.

– Вот и я не смогла, – заключила Мередит.

***

Осень подобралась совсем близко. Август уже начал оплакивать уходящее лето частыми дождями.

В саду перед домом на Розовой улице пахло прелыми яблоками и сырыми листьями. Из дома доносился аромат пирогов, потому что Лиз каждый день пекла шарлотку. Грушевые деревья стояли поникшие, пустые – урожай с них сняли в начале месяца, и теперь груши сидели в банках на полке кладовой до зимы.

Дожидаясь Алекса на садовой дорожке, Розалин пряталась от дождя под зонтом. Решение далось ей нелегко, но откладывать его дольше уже некуда.

Дверь дома открылась, и Алекс зашагал ей навстречу. Глядя на его высокую подтянутую фигуру, на мелкие капли в темных волосах, Розалин внезапно подумала, что любая девушка с удовольствием выскочила бы замуж за такого красавца.

– Ты хотела поговорить? – спросил он, остановившись перед ней.

Розалин видела, как его рука потянулась к карману с сигаретами, но замерла на полпути и опустилась вниз.

– Алекс, я долго думала над твоим предложением, – начала Розалин.

– Да, две недели – срок немалый, – насмешливо заметил он, но она видела, как он напряжен. Он в самом деле не знает, что она скажет.

– Я не могу его принять, – тихо произнесла Розалин и опустила глаза. – И дело не в тебе. Ты замечательный! Но я вообще не собираюсь замуж! И тем более я не собираюсь замуж в восемнадцать лет!

Она всё же заставила себя посмотреть на него. Он ответил ей тяжелым взглядом исподлобья.

– И это всё? – поинтересовался он.

А что ещё нужно говорить?

– Прости меня, – сказала она.

– А если твой план не сработает? – резко спросил он.

– Какой план? – удивилась Розалин.

– Не знаю! Который у тебя в голове!

– Ты о чем? – продолжала она недоумевать.

– Ты отказываешь мне, потому что я в него не вписался. Потому что у тебя другое представление о своей жизни, – говорил Алекс. – Но жизнь не записана в учебнике, Розалин! Мне кажется, ты ещё поймешь это.

Он развернулся, чтобы уйти.

– Дело не только в этом! – воскликнула она. – Пойми, отношения между нами все усложнят! Личные привязанности сделают нас уязвимыми перед врагом!

– Или наоборот: придадут сил бороться дальше, – обернувшись, возразил он. – Но в твоем хирургическом образовании есть огромная дыра: ты не можешь заглянуть внутрь собственного сердца.

И он быстрым шагом двинулся к дому.

Розалин знала, что поступила правильно. Но почему же тогда где-то глубоко внутри она ощутила такую тоскливую пустоту, что захотелось завыть…

Глава 4. Прибавка к жалованию

В конце августа Лиз уехала в Лэмбридж. Джон снова нанял старушку-кухарку. Конечно, ей пришлось соврать, что Розалин – его дочь, но кухарке, похоже, не было до этого особого дела. Она приходила ещё до рассвета, готовила на весь день и уходила, почти не встречаясь со своими нанимателями.

Алекс ни словом, ни делом не упоминал о том, что между ними произошло. Он снова стал хмурым и нелюдимым, но с Розалин подшучивал, как и прежде. И все-таки она чувствовала, что их отношения изменились.

Эти перемены не нравились ей, словно в разговорах и даже взглядах появилась какая-то фальшь. Наверное, Алекс ощущал то же самое. В итоге по негласной договоренности они стали избегать друг друга. Алекс частенько не выходил на завтрак, а иногда и не ночевал на базе, а Розалин делала вид, что не придает этому значения.

В начале сентября между Джоном и Алексом снова разгорелся жаркий спор. На этот раз его темой была покупка автомобиля. Джон хотел приобрести форд для нужд организации и даже согласовал расходы с Филиппом, но Алекс противился, потому что продажу авто в Лэмпшире контролировал Корнштейн. Алекс не желал способствовать обогащению своего врага, а доставка машины из другого региона привлекла бы слишком много внимания. В конце концов решение было найдено: Джон приобрел подержанный автомобиль у какого-то клерка.

Появление транспорта заметно разрядило обстановку. Алекс мог передвигаться на нем по городу вместе с Джоном, а иногда он уезжал один в лес, чтобы попрактиковаться в стрельбе. В другое время Розалин непременно напросилась бы с ним, но теперь ей было неловко оставаться с ним наедине.

Смогут ли они когда-нибудь общаться как прежде?

В свой день рождения Розалин принимала роды. О том, что шестнадцатого сентября ей исполняется девятнадцать, она никому не говорила. В больнице об этом не знали, а на Розовой улице только Джон поздравил её с утра. В остальном её день проходил как обычно, если не считать родов.

Обычно роженицами занималась Мередит. Её крепкие руки помогли родиться сотням детей. Но тут был сложный случай и потребовалось вмешательство мистера Уилсона.

Мередит предлагала пощадить невинность Розалин, но доктор не желал ничего слушать и потащил её с собой в операционную.

– Ты решила стать хирургом, а у врачей нет ни пола, ни возраста, ни права на ошибку, – сказал он.

Но Розалин не собиралась возражать. Она считала полезным любой опыт. В конце концов, ради него она и пришла к мистеру Уилсону!

Женщина лежала на каталке почти в беспамятстве и тяжко дышала. Каштановые завитки волос сбились в ком, несколько прядей прилипли к взмокшему лбу. Кроме лица был виден только накрытый простыней огромный живот, который словно придавил её своей тяжестью.