Ангел для кактуса

Она фыркает, и ее аккуратный маленький носик задирается вверх.

– Нет! Я совсем не это имела в виду!

– О’кей. Тогда, пожалуй, остановимся на «спасибо».

Я отвлекаюсь на пешеходный переход, а когда поток людей наконец-то растекается по обе стороны дороги, Лина командует:

– Разворачивайся!

Меня не пугают ее внезапные порывы. Наоборот – они меня забавляют.

– Что, прямо здесь? Сейчас? – хохотнув, смотрю на нее я.

– Прямо здесь и сейчас!

Пытаюсь совладать с собой и не надавить на педаль тормоза, но не для того, чтобы развернуться, а чтобы остановиться и тщательно изучить ее. Рассмотреть. Понять, что сидит в этой сумасбродной голове с белокурыми кудряшками, которые выбились из небрежной прически.

– Это невозможно.

– Почему?

Я указываю на дорогу:

– Потому что двойная сплошная.

– Но на этом участке нет камер.

– И?

– Хочешь сказать, ты никогда не нарушал правила?

– Я никогда не нарушаю правила.

Лина смеется, но выходит не очень-то искренне. Да она этого и не скрывает!

– Балабол! – одаривают меня увесистым комплиментом.

На мгновение я отпускаю руль и поворачиваюсь к ней. Мне смешно. Смешно наблюдать за ее выкидонами.

– Что? Как ты можешь делать такие выводы?

– Я делаю выводы, исходя из собственных наблюдений.

– Вероятно, ты очень наблюдательна.

– Чего нельзя сказать о тебе!

Каждой фразой, каждым словом она желает уколоть меня побольнее, но получается с точностью до наоборот: я безвольно расплываюсь в улыбке, и мне нестерпимо хочется, чтобы она продолжала этот баттл.

– И ты никогда меня не простишь? Я же признал свою вину.

– Никогда! Потому что ты балабол.

Выгадываю секунду, чтобы снова взглянуть на нее.

– Сейчас я еду с тобой. Как думаешь, что это может значить?

На лице Лины пляшут тени молодой листвы, и она лениво прикрывается ладонью от солнца:

– Это я еду с тобой. И заметь, ты до сих пор не соизволил посвятить меня в свои планы!

– Я?

– Ну не я же! Мою просьбу развернуться ты настойчиво игнорируешь.

Я смеюсь. Потому что не игнорирую: удобнее всего будет развернуться у торгового центра. Но для начала я хочу выяснить, зачем это ей нужно.

– Ваши поставщики находятся в противоположном конце города?

Лина демонстративно отворачивается, а заметив, что я перестраиваюсь в крайнюю правую полосу, еще больше напрягается.

– Зачем мы туда сворачиваем?

На ходу придумываю крайне вескую причину:

– По кофейку? – кошусь на нее, чтобы проверить реакцию.

– Нет! – ответ звучит жестко и категорично.

Приходится раскрыть свои истинные намерения. Хотя от кофе я бы не отказался.

– Здесь мы сможем развернуться, – указываю на свободную площадку у ТРЦ. – Или ты уже не желаешь ехать в обратную сторону?

– Я желаю, чтобы этот день поскорее закончился!

– Тебе придется чуточку потерпеть.

– Если ты будешь молчать, терпеть не придется.

Я принимаю вызов. Как в детстве, незамысловатым жестом запираю рот на замок и выкидываю невидимый ключ в окно.

– Уже лучше. – Она наконец-то улыбается, и ее улыбка прекрасна. – А теперь нам нужно вернуться назад в магазин. Я не взяла документы, поэтому не знаю, в какую сторону ехать.

Я жму плечами. А осознав до конца причину смены маршрута, хочу изобразить несогласие. Размахиваю руками, надеясь, что мои мысли окажутся ей понятными, а потом черчу пальцем на приборной панели план дальнейших действий. Но она смотрит на меня как на кретина, и я снова смеюсь. Протягиваю ей свой телефон, но и он не дает ей верного ответа.

Я веду бровью и, поглядывая на дорогу, набираю в заметках одно короткое слово: «Мама», затем кивком предлагаю Лине сделать звонок.

Она долго смотрит на экран моего айфона и… не берет его.