В поисках солнца

Порт выглядел таким же, как и всегда. Носились торговцы со своим товаром, развлекал зевак новый музыкант, грузчики тащили товары с очередного корабля, стражники толпились у какой-то бочки… Нахмурившись, Райтэн последовал за товарищем.

Дерек обнаружился сразу у входа в переулок. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и лицо его шокировало Райтэна своей бледностью и выражением затравленного какого-то испуга.

Райтэн ещё раз сморгнул с недоумением. Он никогда раньше не видел Дерека испуганным – даже когда однажды зимой к ним на лесопилку забрёл от голода неистовый степной волк. Они тогда все изрядно струхнули, и даже сам Райтэн; и только Дерек, замерев лишь на секунду, быстро разбил керосиновую лампу о доску, соорудил таким образом факел и загнал им зверя в угол ограды. Там уж подоспели очухавшиеся рабочие.

С того случая Райтэн особенно зауважал Дерека, и тем более странным казался теперешний страх на его лице. Пришлось даже опять выглянуть из переулка в порт – но там по-прежнему не наблюдалось ровным счётом ничего пугающего.

Райтэн прищурился и заставил себя всмотреться в детали. У музыканта скрипка какая-то… фобия скрипок? Едва ли! А мелодию отсюда не то чтобы слышно… У торговцев какой-то диковинный зверь? Нет, никого. Корабль…

Напрягая зрение, Райтэн рассмотрел флаг – ньонский.

Зрачки его глаз расширились: ему показалось, что он понял.

– Ну-ка, пойдём, – подхватив окоченевшего Дерека за руку, потащил он его в недалёкий кабак.

Там их, как и везде, приняли с подобострастным вниманием и охотно выделили отдельный кабинетик. Было очевидно, что в Аньтье к Райтэну относятся с каким-то особым уважением – даже критика его идей по поводу лёгких судов была обычно весьма осторожна – но Дерек никогда не спрашивал, с чем это связано. Ему казалось невежливым лезть не в своё дело.

– Пей! – сунул Райтэн Дереку чарку с принесённым хозяином вином.

Тот посмотрел на угощение с недоумением.

– На тебе лица нет! – возмутился Райтэн.

С тяжёлым вздохом Дерек признал его правоту и выпил. Не то чтобы сильно помогло, но хотя бы он отмер.

– Я никогда не спрашивал, – сложил руки на груди Райтэн, хмуро глядя на собеседника, – но, возможно, есть какие-то вещи, которые мне стоило бы знать?

Дерек отвёл глаза. Отпираться было глупо – да и явно во вред себе. Но признаваться было страшно: а ну как его сочтут слишком проблемным и опасным типом?

В итоге как раз мысль о том, что Райтэн может счесть общение с ним опасным, и привела его к необходимости открыть часть информации, чтобы тот мог сам сделать выводы и решить.

– Мне… – тихо начал он, помотал рукой в воздухе нерешительно и сформулировал: – Мне нежелательно встречаться с ньонскими купцами.

Почти каждого из них он знавал лично, и сегодня-то впал в такой ступор именно от того, что увидел на припортовой площади знакомого. Тот, к счастью, был полностью занят разгрузкой, поэтому не успел заметить Дерека.

– Нежелательно? – с глубоким скепсисом уточнил Райтэн, соотнося информацию со степенью испуга. – И насколько же?

Дерек криво усмехнулся и признал:

– Вообще.

Райтэн вежливо приподнял брови и сделал свой самый любимый вывод:

– Нет, Дер, мозгов у тебя всё же нет.

Тот отреагировал взглядом возмущённым и укоряющим. Он, конечно, привык к этой присказке, которой Райтэн потчевал всех на свете в любой непонятной ситуации, но всё же порой она изрядна раздражала.

Выразительно закатив глаза, Райтэн изволил расшифровать, на основании чего высказал такое соображение:

– Тебе нельзя пересекаться с ньонскими купцами – и ты решил засесть в том порту Анджелии, где они шныряют чуть ли ни круглый год, за исключением разве что зимы?

Дерек покраснел.

Дело было не в том, чтобы он об этом не подумал; дело было в трудности особого рода, в которой признаваться хотелось ещё меньше, чем в своих отношениях с ньонскими купцами. Однако честность побудила его и тут признаться прямо:

– У меня нет документов.

Райтэн удивлённо заморгал. В Анджелии, признаться, отсутствие документов было делом неслыханным. Тут у каждого непременно имелись бумаги, удостоверяющие личность, и они играли большую роль в жизни каждого анжельца. Без них нельзя было, например, купить дом. Или въехать в крупный город. Или устроиться на административную службу.

По правде сказать, эти бумаги обычно проверяли и при приёме на работу; но Райтэн, как и всегда, пренебрёг бытовыми мелочами, поэтому даже не подозревал, что документов у его приятеля может попросту не быть.

– О! – глубокомысленно изрёк он, но быстро отмер и в своей живой манере сделал вывод: – Тогда в порт больше – ни ногой. – И, подумав, хмуро добавил: – Да и по улицам ходи с опаской. Мало ли.

Дерек нерешительно дёрнул плечом, соглашаясь.

Ему было крайне неловко признаваться в такого рода вещах, и он был, во всяком случае, благодарен Райтэну за то, что тот обошёлся без своих обычных язвительных комментариев, да и вообще не стал приставать с вопросами.

В некоторых ситуациях он всё-таки умудрялся быть довольно-таки тактичным.

Видимо, воспитание порой всё же брало верх над характером.

2. Когда анжельцы говорят о солнце?

Дом, в котором обитал и работал правитель Аньтье, был небольшим. Двухэтажный особняк на центральной улице, неподалёку от порта, не столько богатый, сколько удобный. Вокруг, правда, высилась внушительная ограда и даже выставлена была охрана – мало ли, какие проходимцы из порта прошвыриваются.

Официальный приём обращений, впрочем, шёл в ратуше – которую в Аньтье упорно называли дворцом, хотя никаких причин к тому не было, – и собственно домой к правителю заходили только знакомые, и то по приглашению.

Райтэна, как можно догадаться, такие мелочи, как отсутствие приглашения, не смутили. Хотя… нет, всё-таки, это едва ли можно было оценивать именно как смущение. Он полчаса стоял в тени неподалёку от этого дома, сложив руки на груди и мрачно глядя куда-то в пустоту. Лицо его выглядело смущённым и отражало – вполне отчётливо – сомнения в правильности принимаемого решения, что было странно. Обычно, решив что-то, он сразу и действовал, и в его характере было брать штурмом те дома, которые он полагал нужным посетить. Стоять и молча раздумывать… было для него нехарактерно.

Наконец, он на несколько секунд крепко зажмурился и потряс головой; когда он открыл глаза, в них отражалась отчаянная решимость человека, входящего в горящий дом за чем-то ценным – столь ценным, что опасность уже становилась неважна.

Дом правителя, впрочем, не горел, да и вообще, встретил Райтэна вполне дружелюбно. Во всяком случае, ни стражники у ворот, ни дворецкий у него никакого приглашения не потребовали, и вскоре Райтэн решительно вступил в рабочий кабинет правителя Аньтье.

Тот, кажется, был весьма удивлён этим явлением, и даже встал, глядя на нежданного визитёра скорее с тревогой. Уголок губ Райтэна дёрнулся в горькой усмешке.

С минуту длилась немая сцена. Правитель молчал, разглядывая гостя, а тот усмехался всё явственнее. Наконец, Райтэн первым нарушил тишину, с непередаваемой степенью язвительности в голосе возгласив:

– Ликуй и торжествуй! Я пришёл просителем.

Брови правителя поползли вверх, но он тут же овладел собой, со вздохом сел на своё место, приглашающе махнул на стул для посетителей и устало побудил продолжать:

– Я слушаю.

На секунду скривив губы, Райтэн в три больших шага преодолел расстояние до предложенного стула, сел, нервно постучал по столу пальцами, тяжело нахмурился, прикусил губу, резко спрятал руки под стол и, задирая подбородок, высказал цель визита:

– Мне нужно… одному хорошему человеку документы справить.

Удивление на лице правителя сменилось пониманием; покивав сам себе, он потянулся за чистым листом и неспешно принялся писать.