Город и псы. Зеленый Дом

– Не кипятись, – ответил Плуто. – Иду.

Он поднялся и пошел выбирать пластинку. Бебе закурил и ногой отбивал такт какой-то мелодии, слышной ему одному.

– Слушай, – сказал Эмилио, – я кое-чего не понимаю. Ты же всегда первый шел танцевать – я имею в виду, на первых вечеринках, когда только начали с девчонками гулять. Забыл, что ли?

– Да какие это были танцы? – сказал Альберто. – Так, прыжки.

– Мы все с прыжков начинали, – заметил Плуто, – а потом выучились.

– Просто он на вечеринки сто лет носу не казал. Что, не так было?

– Так, – сказал Альберто, – потому и погорел.

– Мы думали, ты в монастырь намылился, – сказал Плуто. Он выбрал пластинку и теперь вертел ее в руках. – Не выходил никуда.

– Ну да, – сказал Альберто, – но не по своей воле. Меня мама не пускала.

– А теперь?

– А теперь пускает. Теперь у них с папой получше.

– Я не понял, – сказал Бебе, – а это тут при чем?

– Папаша у него – донжуан, – сказал Плуто. – Ты что, не знал? Никогда не видел, как он домой приходит? Всегда сначала на пороге губы вытирает.

– Да, – сказал Эмилио, – мы его один раз видели на пляже Подкова, на машине, с такой красоткой – закачаешься. Молодец мужик.

– Выглядит отлично, – добавил Плуто, – и одевается.

Альберто польщенно кивал.

– Хорошо, а как это связано с тем, что ему не позволяют ходить на вечеринки? – не унимался Бебе.

– Когда папа уходит в загул, – пояснил Альберто, – мама начинает трястись надо мной, чтобы я не стал как он, когда вырасту. Боится, что бабником буду, пропащим, все такое.

– Офигеть, – сказал Бебе, – какая прелесть.

– Мой тоже тот еще жук, – сказал Эмилио. – Иногда ночевать не приходит, а носовые платки вечно в губной помаде. Но мама не возражает. Только смеется и говорит: «Козел старый». Одна Ана расстраивается.

– Так, – сказал Плуто, – а танцевать-то будем?

– Да подожди ты, – сказал Эмилио, – давайте поболтаем. Завтра натанцуемся.

– Каждый раз, как мы заводим разговор про вечеринку, Альберто бледнеет, – сказал Бебе. – Не дрейфь, чувак. На сей раз Элена согласится. На что хочешь спорим.

– Думаешь? – сказал Альберто.

– Втрескался по уши, – сказал Эмилио. – Никогда не видел, чтобы кто-то так втрескался. И сам бы так не смог.

– Что мне делать? – спросил Альберто.

– Объясниться ей в любви еще двадцать раз.

– Я пока только три раза объяснялся. Не преувеличивай.

– Он правильно все делает, – встрял Бебе. – Если она ему нравится, надо дожимать, пока не согласится. А уж потом можно ее и помучить.

– А как же гордость? – сказал Эмилио. – Если меня одна отошьет, я тут же переключусь на другую.

– В этот раз она согласится, – заверил Бебе. – На днях мы сидели у Лауры, Элена спросила про тебя и вся покраснела, когда Тико сказал: «Что, соскучилась по нему?»

– Правда? – сказал Альберто.

– Втрескался, как пес, – сказал Эмилио. – Видали, как у него глаза заблестели?

– Может, – сказал Бебе, – ты просто как-то неправильно с ней говоришь. Постарайся произвести на нее впечатление. Уже знаешь, что скажешь?

– Более или менее, – сказал Альберто, – в общих чертах.

– Это хорошо, это самое главное, – похвалил Бебе. – Нужно заранее все слова продумать.

– Необязательно, – сказал Плуто. – Я предпочитаю импровизировать. Я обычно сильно нервничаю, но, как только заговариваю с девушкой, слова сами начинают течь. Вдохновение находит.

– Нет, – сказал Эмилио, – Бебе прав. Я тоже все загодя продумываю. И в нужный момент остается беспокоиться только насчет того, как именно говоришь, как на нее смотришь, когда взять ее за руку.

– Надо все выстроить в голове, – сказал Бебе. – И, если получится, хоть раз отрепетируй перед зеркалом.

– Хорошо, – сказал Альберто и, помолчав, добавил: – А ты что в таких случаях говоришь?

– Разное, – сказал Бебе. – Зависит от девушки, – тут Эмилио веско кивнул его словам. – Элену нельзя прямо, в лоб спрашивать, хочет она с тобой встречаться или нет. Ее нужно сперва обработать как следует.

– Может, она потому и дала мне от ворот поворот, – признался Альберто. – В прошлый раз я так и спросил: хочешь быть моей девушкой?

– Ну и дурак, – сказал Эмилио. – Да еще и утром. Посреди улицы. Кто так делает?

– Я однажды признался в любви во время мессы, – заметил Плуто. – И очень удачно прошло.

– Нет, нет, – перебил Эмилио и повернулся к Альберто, – слушай: завтра пригласишь ее на танец. Дождись, пока поставят болеро. Во время мамбо не вздумай. Музыка должна быть романтическая.

– За музыку не переживай, – сказал Бебе. – Когда будешь готов, сделай мне знак, и я поставлю «Ты мне нравишься» Лео Марини.

– Это мое счастливое болеро! – воскликнул Плуто. – Мне всегда под него говорили «да». Стопроцентно срабатывает.

– Ладно, – сказал Альберто, – дам знак.

– Пригласи ее на танец и больше не отпускай, – сказал Эмилио, – потихоньку отведи в уголок, чтобы остальные не слышали. И на ухо прошепчи: «Эленита, я от тебя без ума».

– Совсем спятил? – ужаснулся Плуто. – Хочешь, чтобы она опять его отшила?