Кого ты видишь? Я ошибка. Книга пятая

– Такси и дверь найду сама. Не провожайте, господин Гордон. – Соскочила с кровати, жестом потребовала свой телефон. Хозяин в сердцах повысил голос:

– Я – Люк! Твой Люк!

– Я вас не знаю.

– Да не страдаю я расщеплением личности! – взвыл, отлетел на безопасное расстояние, с чувством хватил кулаком о стену. – Это был не я! – Инстинктивно закрылась от осыпающейся штукатурки. Осел на пол. – Прости, родная! Тот – не я!

– Который из них? Тот, что выгнал из дома, как использованную проститутку или тот, кто бил? – Оттянула нижнюю губу, демонстрируя на слизистой неровный белесый росчерк его пера. Рептилия увеличилась в габаритах и окаменела. В фосфоресцирующих глазах – ни намека на рассудок. Я промокнула губы тыльной стороной кисти и сухо отклонила апелляцию. – Плеть твоя. Как и твой автограф.

Покерфейс удержать не удалось. Отвращение тошнотой подступило к горлу. Зажимая рот ладонью, попятилась. Перевоплощаясь человеком, обеспокоенный Гордон вскочил за мной:

– Я найду его. Только покажи мне. – Рядом находился совершенно незнакомый, опасный человек. «Человек ли?» – критичный разум подкинул очередные доказательства его произвола. Выкрикнула:

– Не подходи! Не ройся в моей голове! – Меня трясло. Капитулируя, он поднял руки. В тень отступить не успел. Приступ панической атаки сдавил легкие. Снова сорвалась на визг. – Вон!

Источник моего расстройства растворился в воздухе, и я смогла вдохнуть полной грудью. Успела ввалиться спиной в ванную, зафиксировала дверь и разрыдалась, даваясь рвотой и слезами над унитазом…

Я слышала рингтон своего телефона, словно он лежал под дверью, жалобные завывания Жака. Меня все это время жестоко рвало. Организм освобождался от всего, что в состоянии блаженной амнезии я успела допустить в себя, чередуя в оригинальной последовательности: молочная вода, слезы и цитрусовая горечь…

Усилием воли заставила себя преодолеть рецидив фобии, похожий уже на приступ нервной булимии, прополоскала рот, умылась. Взгляд в зеркало, и я отшатнулась: «Это хотя бы объясняет слабое зрение, туман в глазах и острую реакцию на яркий свет. Бежать!» – кровоизлияния практически затопили белок. Сосредоточилась на дыхании и решилась выйти за дверь. Хищник затаился и следил за подслеповатой жертвой из самого затененного угла. Не поднимая красных глаз, быстрыми шагами пересекла комнату, выскочила на лестницу, три пролета, атриум, холл… Снова впечаталась в тень с дикими синими галогенами:

– Вспомни. Ты дала мне шанс.

– Проститесь достойно, Господин Гордон. А не в своем духе психопата. – Слова вылетели сами. Зажмурилась, сглотнула и услышала звук подъезжающей машины. Сумеречный атриум осветили адаптивные биксеноновые фары. На дорожку перед парадным входом, въехал автомобиль.

– Артем?! – осеклась, обреченно глядя на свой телефон в руках расчетливого инсинуатора. Дежавю. Красный Audi Q5 Sportback и за рулем невозмутимый водитель. Только сам хозяин стоял на коленях, ко мне лицом. С безжизненным лицом. Меня выворачивало от одного лишь осознания, что я малодушно оправдывала и покрывала этого маньяка, убийцу, седого педофила: «И только Бог знает, кого еще!» Перед глазами снова всплыли грязные сцены его извращенных игр: «Слава Богу, желудок пуст уже, как два часа», – я выбежала на крыльцо, позабыв о скандальном виде. Легкая туника взметнулась на злом буранном ветре пестрым сарафаном, таким же чуждым, как бразильский карнавал среди вечной мерзлоты. В спину прилетело: «Только не беги!», и я сиганула с обледеневшего крыльца. Артем вышел из машины с моим полушубком и успел поймать меня на последней ступеньке. Зубы стучали:

– А Д-джорж? – Благодарно забирая из его рук спасительный флакон мятного эфирного масла, справлялась со рвотными спазмами и опасно гудящей головой.

– Особенности национального менталитета не позволяют нашему Herr Doktor нарушать порядок и личные границы, вторгаясь без назначения на чужую территорию. – Намек на улыбку тронул только умные глаза, но в голосе звучал сарказм. – Ждет тебя. – Кивнул на плотную тонировку задней полусферы.

Перед лобовым стеклом медленно проплывал почерневший частокол заснеженной непроходимой чащи. В глаза был направлен диагностический фонарик, уверенные чуткие пальцы прощупывали пульс. Я нервно тасовала зеркальные очки, запасной телефон, футляр с наушниками и старалась усидеть на месте, чтобы не сорваться босиком домой. Вдруг смазанная вспышка. В свете фар на дороге материализовался монстр, уперся в передний бампер:

– Не отпущу! Родная, вспомни! – Его трясло в пароксизме наступающей мутации. Я испугалась за Артема, но мужчина, неизменно отличающийся профессиональным тактом и бесстрастностью, сжал руль обеими руками и удивил:

– Знаешь, на что это похоже? Казнь. Не совершай ошибки. Не простишь себе.

Покосилась на Джоржа. На квадратных скулах играли желваки. Смотря перед собой, он растирал мои обмороженные стопы и цедил по слову на ломаном русском:

– Отключи эмоции. Выслушай его. Будь объективной.

«Объективной?» – вцепившись в ремень безопасности, я смотрела на голого по пояс психопата посреди сумеречного леса, под ледяной метелью. Обернулась – позади остался темный трехэтажный особняк. Развела руки, хмуро оглядела себя – грудь под видимым лазерным прицелом, как живая мишень, на которой сошлись два синих диода. С сомнением перевела взгляд на водителя, потом на толерантного немца:

– А вас ничего не настораживает?

Тишина. Мужчины единодушно выразили солидарность.

«Невеста мрачного жнеца» задрала рукав туники, засветила синяки, уникальные линзы[3 - Склеральные линзы, позволяющие достичь изменения цвета белковой оболочки глаза.] на весь глаз цвета клюквенного морса и процитировала:

– А причиной всему мои колоссальные физические нагрузки и цейтнот?

Джорж разжал челюсти и, не хотя, признался:

– У тебя был микроинсульт. – «До или после того, как я сюда попала?» – напрягла глаза и, разглядывая гематомы на внутренней стороне локтя, раздраженно вздохнула. Наблюдая, как я морщусь, но упорно прощупываю следы от катетеров в промежуточных венах локтя и предплечья, серьезный доктор не выдержал испытания моим обострившимся слабоумием. – Бриги не знают. – «О, это уже не аргумент», – моя скомпрометированная репутация даже не упоминалась. Усмехнулась, и Джорж повысил голос, заканчивая монолог с нелогично восходящей интонацией. – Постельный режим и реабилитация не обсуждаются. Ты остаешься.

– Я не бездомная. – Все больше убеждаясь в низости Гордона, проглотила оскомину и, с иронией вспоминая уроки Ивана по подготовке к военному положению и сбору «тревожного чемодана», уже отстраивалась от мужчин за зеркальными очками и наушниками. – Как я вообще здесь оказалась? И почему ты это допустил?

Ходатайственная речь немца стала походить на четкие пулеметные очереди:

– Я не PR-менеджер, а врач. Мой приоритет – твои здоровье и безопасность. Это закрытая частная территория. Здесь ты можешь взять паузу и восстановиться без свидетелей. Частичная утрата цветовосприятия носит временный характер. Никто не будет тебя беспокоить ни звонками, ни визитами. К тому же… – Вскинула ладонь в стоп жесте, но прагматичный немец оставался верен своим принципам. – Юридически и на законных основаниях этот дом принадлежит… – Адвокаты седого психопата пропали за громкими низкочастотными басами моих наушников.

Доктор Зорин вышел из машины, спокойно встал рядом с хозяином усадьбы и, привлекая внимание невменяемого типа, сочувственно похлопал по обнаженному плечу. Я сдержала слезы: «Что ж, уважаемые, я считала вас друзьями. А вы только… реабилитологи. Курс окончен».

Сдержанный Артем передал мне телефон, забытый у Гордона, и сел в машину. Sportback дал задний ход и, огибая окаменевшего идола, бесшумно покатился по утопающей в снегу дороге. Я боялась обернуться. В голове стучало хриплым баритоном: «Докажу, что невиновен. Я верну тебя!» Взгляд в зеркало дальнего вида, и я вздрогнула. Смотрела на сгорбленный темный силуэт, застывший среди морозного сумрака. В багровом свете задних фонарей выделялись только человеческие глаза: «Ты дала мне шанс. Помни лишь это, Любовь моя».

Гордон повалился на колени и пропал за налетевшим снежным вихрем, а я смогла логически оформить подозрение, что тревожило меня все это время: «Глаза! У Гордона они синие, живые. А те – стеклянные бусины странного бутылочного оттенка. Словно на них поверх наложен фильтр… Личина? Оборотень?! Боже…».

Глава 2. Произвол

Проверила журнал звонков и ужаснулась. К такому рабовладельческому произволу я оказалась неготовой. Инквизитор ответил всем, а с кем не общался лично – писал в чатах. «Половина контактов заблокирована, треть удалена, часть – помечена как спам. Почтовый ящик вычищен», – с горечью посмотрела на телефон и оставила его в столе, достала раритетный телефон Марка и активировала давно забытую симку.

Успела закинуть в багажник три подрамника, и на въезде перед домом затормозил черный Nissan Patrol. На дорожку спрыгнул взвинченный Максим. Один.

– Пообщаемся в следующий раз, – поприветствовала гостя издалека, с дежурной улыбкой указала на парадную дверь. – Ключи у тебя есть. – Села за руль.

Юноша обогнул два фонаря и вырос перед рольставнями гаража:

– Уезжаешь?! Но тебе нельзя!

Справилась с собой и спокойно посмотрела в глаза кроту Гордона:

– Тебе же нужны мой ноутбук и флешки? Они в библиотеке. С паролем придется повозиться. Может, Джорж подскажет? – выдохнула и вставила ключ-карту.

Оставляя за собой бульвар, шлагбаум, лес, смеялась сквозь слезы, вспоминая настороженных родителей, нервничающих врачей. Теперь под негласным запретом на приближение оказались все, кто вернул Гордону кредит доверия, и пока конфликт не перешел в силовую фазу, я ушла. Ни кем ни рискуя, ни разоблачая, ни доказывая. В уголок личного пространства, чтобы принять решение.

Тревожный взгляд оторвался от зеркала дальнего вида, и я выдохнула: «Хищник вычислил бы меня везде. Уже вычислил. Если бы… смог».

Выехала на трассу и поняла, что с трудом управляю автомобилем, в городе – не вижу светофоров. «Боже…», – честно старалась не паниковать, сжимая свой символ веры – старенький телефон брата. Ощущая абсолютную беспомощность, припарковалась на обочине, сползла на руль и завыла:

– Почему ты сразу не убьешь меня, садист? Отрываешь мушке лапки по одной и наблюдаешь. – Слезы капали на сведенные в замок пальцы, а я рыдала в голос, подавляя яростное и глупое желание – разодрать глаза в попытках убрать плотный серый фильтр. – Полноценный ценитель жизни превратился в тень. Разрушенную тень с ограниченными возможностями. Это твоя цель? Уже ни есть, ни спать, ни танцевать, ни водить, ни доверять, ни семьи, ни здоровья, ни друзей… А теперь навязываешь мне – колористу, свой мрачный мир, лишенный красок?! Ненавижу!

Подняла лицо – перед лобовым стеклом мир размывался еще больше. Сумерки, световыми пятнами разгорающиеся фонари и тени…

«Транспорт, люди, существа?»

Экран кнопочного Siemens ожил: «Детка, я с тобой», а вместе с ним и мои внутренние опоры. «То, что запретишь – не состоится. Верь. В себя», – слова еще бежали по экрану, а я расправила плечи.

– Ну и что вы будете делать со своими неограниченными полномочиями, господин Гордон, если ваш гипноз на меня не действует? Я запрещаю тебя.