На грани доверия. Книга третья.

– А что такого? – пряча улыбку, спросил он, – я тоже зубрилка и ко всему прочему зануда.

Зорин опять расплатился за всех, пошутив, что когда он будет на мели, то примет помощь от своих любимых студенток. Пока шли до университета, разговорились о литературе. Кто бы сомневался, что Вадим Георгиевич ещё и начитан. Мире это особенно пришлось по душе. Перед тем, как попрощаться и разойтись по аудиториям, Таисья вдруг выдала тайну, что на следующей неделе у Миры день рождения. Зорин оживился, сказав, что они всенепременно должны встретиться и отметить это событие. Условились созвониться. Расстались, когда звонок вовсю оповещал о начале занятий.

После занятий Мира и Тая спустились в метро, всю дорогу радостно щебетали, делились впечатлениями. На своей остановке Таисья, попрощавшись с подругой, вышла. Оставшись одна, Мира достала книгу и уткнулась в неё. Напротив Миры уселись две девицы и принялись что-то шумно обсуждать.

На одной из остановок в вагон зашел молодой человек. Плюхнулся рядом с читающей Мирой. Посмотрел на неё весёлым, но слегка мутным взором. Она никак не отреагировала. Стук колёс, мерное покачивание поезда, народу мало, нет суеты и духоты. Пьяненький молодой человек закрыл глаза и стал проваливаться в сон. Голова его всё больше и больше склонялась в сторону читающей соседки. Наконец, ощутив её мягкое плечо, молодой человек пристроил голову именно на нём. На Мире была вельветовая куртка. Минут через пять молодой человек, не открывая глаз, сделал движение рукой, поправляющей и взбивающей подушку. Мягкий подплечник куртки Миры и показался ему во сне подушкой.

Мира в удивлении наблюдала за его действиями. Девицы, что были напротив – хихикали. Мира усмехнулась – пусть он спит.

Перед одной из остановок молодой человек проснулся, несколько секунд приходил в себя, скорей всего, хмель прошёл, по крайней мере, глаза стали ясными и даже округлились. Поскольку он обнаружил себя дремавшим на плече у совершенно незнакомой ему девушки, покраснел как варёный рак, резко отодвинулся.

– Простите, пожалуйста, – пряча глаза, выдавил из себя, – я уснул на вашем плече. Я немножко выпил, за руль нельзя. Пришлось спуститься в метро. А тут ваше плечо… – он запнулся, осознав, сколь нелепо звучат его объяснения.

– Ничего-ничего, лишь бы вам было удобно, – иронично отозвалась Мира.

– Простите ещё раз, – он, наконец, внимательно посмотрел на девушку, но та уже уткнулась в свою книгу. Длинные ресницы, слегка вздёрнутый нос, на шее выбившаяся из хвоста прядь вьющихся волос, таким тёмным витком. Почему-то именно этот вьющийся локон его буквально заворожил. Или хмель всё ещё не прошёл?

Молодой человек кашлянул. Девушка перевернула страницу. Надо же, читает простую бумажную книгу, не электронную. И сама вся какая-то уютная, мягкая, как и её плечо. Он опять покраснел.

– А что вы читаете? – спросил он, облизывая пересохшие губы.

– Роман, – ответила она, не поднимая глаз.

– Интересно?

– Очень. Это умная книга, – она захлопнула том, быстро убрала книгу в сумку, не давая ему возможности прочесть название. Поднялась с места и направилась к дверям вагона.

– А можно, – молодой человек замялся, – можно я вас провожу? – сказал это, сам от себя не ожидая.

– Зачем? – Мира обернулась и посмотрела на него серьёзно, даже строго.

Глава 11

Вилли лёг на кровать поверх одеяла, вытянулся, руки за голову. Спать не хотелось, выспался днём, да и мысли мешали. Огорошенный новостью о женитьбе, он за время ужина ни с кем не разговаривал, кроме грандпа – лишь однозначно отвечал на какие-то вопросы, которые тот задавал. Грандпа же, напротив, был, как никогда, оживлён, что-то рассказывал о своих студентах, шутил, ухаживал за женой, с нежностью заглядывая ей в глаза. Вот именно это больше всего и раздражало Вилли. Маша ему не понравилась, а теперь ещё и сентиментальность грандпа, которую она, скорей всего, и пробудила в нём. Что же в ней нашел грандпа? Она за весь вечер не выдала больше трёх предложений, правда, к месту, но не более. Нет, факт очевидный, что она не пара ему. Вилли даже фыркнул.

– Николенька, – Надя расчёсывала волосы у зеркала, её муж, полулежа, читал в кровати.

– Да, милая, – он поднял глаза.

– Ты заметил, как за ужином Володя смотрел на Машу? – произнесла она задумчиво.

– Как?

– Странно, вот как, – Надя обернулась к Николаю.

– Что ты имеешь в виду? – он отложил книгу в сторону. Не отмахивался сразу от слов жены, как другие мужья, зная, что Надя в силу своей натуры и профессии весьма наблюдательна.

– Сама пока не понимаю. Но мне почему-то тревожно.

– Думаешь, Маша ему понравилась? – предположил Николай, – да, она молода, привлекательна, но она жена его деда. Любящая и любимая.

– Нет, мне кажется, о симпатии нет и речи, даже наоборот, – Надя вздохнула, положила расчёску, села на кровать возле супруга, – что-то у меня разыгралась фантазия, да? – она смущённо улыбнулась. Фертовский прижал жену к себе.

– Ты же творческая личность, – чмокнул её в нос.

– А меня поцеловать? – в дверях стояла Саша.

– Вот те раз, – удивился Николай, – не далее, как час назад я уложил спать одну прелестную девочку.

– Папочка, – Саша подбежала и с размаху приземлилась ему прямо на живот, – я тебя люблю, – крепко обняла отца.

– Это вовсе не девочка, это лисица, – она пощекотал дочь, та захихикала, заёрзала, чуть не свалилась с кровати.

– Папулечка, можно я останусь с вами? – попросила Саша, заглядывая отцу в глаза, – ну пожалуйста, я буду спать тихо-тихо.

– А ты у мамы спрашивала разрешения? – пряча улыбку, спросил он.

– Мы с ней ещё не советовались, – выдала девочка.

Надя проснулась от толчка в бок. Открыла глаза, повернулась: ну так и есть – Саша спала поперёк кровати, Коля притулился где-то с краю. Надежда поднялась с кровати, подошла к окну. Москва, полночь. Столица ещё не погрузилась в сон, горят вывески, реклама, едут автомобили. Блестит влажный асфальт, вечером опять прошёл дождь. Надя любила начало осени, воздух становился особенным – густым, пахло листьями, овощами и фруктами. Наступало «бабье лето» – уютное, тёплое. Кроме того, художник по имени Осень размашисто-щедро окрашивал листья в яркие праздничные цвета. Ночи, конечно, были прохладными, но всё равно осень дивна по-своему. Московская осень.

Надя обернулась, Саша во сне сменила позу и теперь обнимала отца. Забавные такие – оба темноволосые кудрявые, Саша – маленькая копия своего отца. Копия…

Надежда задумалась. Вспомнилось первое впечатление при встрече с сыном её мужа. Такой же высокий плечистый, волосы, правда, светлее. В чертах лица вроде бы проглядывалась порода Фертовских – ямочка на подбородке, прямой нос, мимика похожа, а вот взгляд не такой, как у отца, да и глаза… Какие же у него глаза? Серые что ли? Даже светло-серые, льдистые, словно прозрачные. Вот почему они не кажутся такими красивыми, как у Николеньки. И взгляд не добрый, словно оценивающий. Надя обхватила себя за плечи – зябко. Всё же странно он смотрел на Машу.

– Замёрзла? – муж обнял её сзади. В первую секунду она вздрогнула. Надо же, не слышала, как он проснулся и подошёл к ней.

– Немножко, – обернулась и прильнула к нему.

– Когда тебе не спится, значит, ты чем-то обеспокоена, – заключил Николай.

– Ты тоже, – улыбнулась Надя, – Коля, скажи, твой сын похож на Маргариту?

– На Маргариту? – он задумался. – Надо же, я забыл её лицо, – усмехнулся, – где-то были фотографии, не знаю, где. Да и зачем они мне? Сейчас те времена мне кажутся такой давностью, словно не были и вовсе, или будто я посмотрел кинофильм. Наверное, похож, в нём всего намешано. Да, и Володя всегда был замкнутым мальчиком.

– Тебя тоже не назовёшь открытым, – заметила Надежда.

– Это верно, – согласился Николай, – наше семейное качество. Мой сын всегда был недоверчив, отстранен, хотя за эти годы, может, и изменился. Приехал же в Россию.

– Он говорил о своих планах? Займётся чем-нибудь или будет отдыхать?

– Когда я намекнул, отозвался неопределённо. Думаю, пока решил осмотреться. У меня ощущение, что он тебе не понравился, я прав?

– Что ты, всё хорошо, – Надя поцеловала мужа, – идём спать.

Утром выглянуло солнце, забралось в комнату и игриво поскакало по подушке. Суббота. Надежда любила утро субботы. Позади рабочая неделя, усталая пятница пришла к завершению, утро субботы самое сладкое. Да ещё если солнце за окном, а твои близкие проснулись, но тебя будить не стали, дав возможность выспаться.

Надя встала в дверях кухни: картина просто идиллическая: на муже и дочери кухонные фартуки, Саша возится в миске с творогом, по всему столу рассыпана мука, в том числе и на самой Саше. Муж варит кофе.