Крылья в багаже. Книга вторая

Крылья в багаже
Марина Васильевна Ледовская

Продолжение романа «Я тебе посылаю любовь». Обычно все романтические истории заканчиваются объяснением в любви или свадьбой. Но как часто нам хочется узнать – а что же было дальше? Что случилось с героями, сумели ли они сохранить свои чувства, не пожалели о том, что связали жизнь друг с другом, а может, любовь между ними стала сильнее? Роман «Крылья в багаже» является тем самым продолжением историй любви между Николаем и Надеждой, между Вадимом и Викторией, тем, что их ждет, что придется преодолеть, испытать, найти, даже потерять. Читателя ждет увлекательное путешествие вместе с героями на Сейшельские острова, зимние вечера в полюбившемся Беляниново и даже путешествие во времени. А почему бы и нет? Ведь, несмотря на кажущиеся изменения, вечными остаются настоящие ценности – доброта, отвага, нежность, дружба и, наконец, любовь.

Марина Ледовская

Крылья в багаже

Пролог

В году 1200 по рождеству Христову случилось в селе Дивееве чудо превеликое и престрашное. Месяца сенозорника, сиречь июля, 26-го дня собирал на закате солнца отрок Ясень, крещеный Варфоломеем, целебные травы на Кудрявой горе. И вдруг видит: шествует мимо дуба, сожженного молнией, женщина в белом одеянье, кое шито золотом, и в короне золотой. В одной руке держала она цветы диковинные, бледные, яко из воска, а в другой – косу с серебряным набалдашником. И так страшно стало отроку Ясеню, что на малое время обмер он и разумения лишился, а когда пришел в себя, кинулся со всех ног в родное Дивеево, поведал отцу-матери об увиденном.

– Ты, Ясень, мастер известный страшные сказки плести, – сказал отец. – Знай ври, да не завирайся.

И тут послышался с печи голос прадеда Родомысла, в святом крещении Антипа. Отмерил он уже сотню лет с гаком, три года лежал на печи обезноженный, но разумом был светел.

– Да не врет малец, слышите? Беда нагрянула. Нынче какой год? Високосный, вдобавок, говорят звездочтецы, веку-столетию конец. Вот и грядет к нам Марана злобная – всех выкосит в одночасье. Такое уже случалось, когда я сам пребывал в отрочестве.

– Ох, ох, Сварог всемилостивый и ты, Господь-Спаситель, за что наказуете?! – завыла мать.

– Ну-ка, снимите меня с печи! – скомандовал прадед, и когда посадили его на лавку, сказал: – Ты, внучек, коня буланого из конюшни выводи. Посадишь меня верхом, ноги к стременам привяжешь, дабы не упал, дашь мне лук боевой и колчан со стрелами. Ты, баба, беги по деревне, вели людям выскакивать из домов и на траву падать пластом, будто мертвецы, сраженные в одночасье молнией. А ты, Ясень, как завидишь опять Марану, начинай рыдать и укорять Перуна за убиение невинных людишек. Живо! Мешкать некогда!

Через некоторое время, завидев Марану в конце села, залился отрок Ясень горькими слезами, принялся громко стенать и грозить небесам кулаком:

– Всегрозный Перун! За что людей невинных смертию лютой от стрел своих наказал? Зачем бесчинствуешь?!

Посмотрела Марана в недоумении на поверженных людей, к отроку приблизилась, в глаза ему заглянула мертвыми своими очами – да и прошествовала к реке, а потом в осиннике за рекою сокрылась, верша свой путь неведомо куда.

По просшествии еще некоторого времени начали люди подниматься с травы, благодаря Сварога, Сварожичей и Христа-Спасителя, что не попустили безвременной смерти всего селения. А мужики вместе с отроком Ясенем пошли к Кудрявой горе.

И что же? У ее подножия, близ родника, узрели они чудо превеликое и престрашное. Покоились на траве два скелета: всадника и лошади. Ноги всадника были привязаны к стременам, а в руках он держал боевой лук, но в колчане не было ни единой стрелы.

Долго молчали мужики, а отрок Ясень проливал слезы над прадедом Родомыслом, в крещении Антипом, и над конем буланым.

На другой день тут же, на горе Кудрявой, предали кости земле, крест деревянный водрузив. Только с той поры гора эта, близ села Дивеева, зовется Мертвой.[1 - Ю. Медведев, Е. Грушко Русские легенды и предания. «Эксмо», 2004.]

Глава 1

Из беседы чада с духовным отцом:

– Сколько крыльев у ангела?

– Два крыла.

– А у Серафима?

– Шесть.

– А у человека сколько?

– Батюшка, не знаю.

– А у человека – сколько угодно.

Сколько любви – столько и крыльев.

Архимандрит Ипполит (Халин)

– Вика! – Вадим звонить не стал, открыл дверь своим ключом. В ответ – тишина. Наверное, уснула бедняжка. Только вчера снизилась температура, и Виктории стало лучше. Перед этим она умудрилась подцепить простуду, ходила на работу до тех пор, пока не свалилась с жаром. Но и дома все охала и сожалела, что не доделала какие-то справки. Просто герой-трудоголик.

Вадим бросил куртку на галошницу, прошлепал в гостиную прямо в ботинках. Из-за угла выскочило пушистое существо, проскакало мимо хозяина, полностью его проигнорировав, и рвануло в коридор.

– Мусалина! – возмущенно крикнул ей вслед Вадим. – Что за манеры? Ведь ты же благородных кровей, вроде бы.

Естественно, в ответ ни звука. Кошка считала ниже своего достоинства отвечать на оскорбления.

Вадим на цыпочках подкрался к спальне, заглянул – Виктории там мне было. В кухне, судя по поведению кошки, – тоже, иначе бы она там крутилась. Ну не на улицу же ушла Виктория Корецкая? Вадим услышал плеск воды. Ванная! Как он сразу не догадался?

– Привет! – Зорин сунул голову в открытый дверной проем.

– Привет! – радостно отозвалась Виктория. – Я и не слышала, как ты вошел. Так захотелось принять ванну, я после болезни чувствую себя деревенской свинюшкой.

– Ой, а я люблю деревенских свинок! Они такие славные, – Вадим улыбнулся. Вика бросила в него мочалку. Через секунду в дверном проеме появилась голова кошки. Она, немигающе, уставилась на мочалку на полу, затем перевела взгляд на Викторию.

Это хвостатое существо, еще не так давно было заклятым врагом Корецкой. Как только Вика появилась в квартире Вадима, Мусалина решила для себя, что будет ей мстить. Мстила она обдуманно и пакостно. Это была ревность. Вика поняла сразу, что движет соперницей, и рассказала об этом Вадиму, но он лишь смеялся. Мусалина или по-простому Муся обожала Вадима все пять лет своей кошачьей жизни, она безумно скучала в его отсутствие, видела его в своих снах и там всегда побеждала тех, кто претендовал на ее место. Самым первым и главным врагом была жена Вадима, она не выносила животных и была способна на любую гадость. Муся после нескольких неудач в борьбе с ней сбежала из их дома и отправилась к родителям Вадима, там было безопасно, и любимый Вадим появлялся часто. Потом зловредная соперница исчезла, но появилась Виктория. Муся сразу почувствовала свое преимущество. Первым делом она оставила в ее мягких тапочках свои экскременты, стала периодически писать в самые дорогие туфли, отказывалась есть именно тогда, когда ее кормила Вика, хотя при этом возмущенно орала от голода. В общем, была объявлена война. Вадим придерживался принципа никогда не наказывать животных, иронично отзывался на жалобы Виктории и просил просто не обращать внимания на выходки кошки, самым любимым занятием которой было ходить по пятам за Корецкой и пищать, мяукать она не умела. На возмущения Вики кошка садилась в мягкое кресло, смотрела на нее, щуря желтые глаза, потом делала вид, что ей страшно докучают претензии соперницы, и принималась вылизывать шерстку.

Была она трехцветная, с преобладанием коричневого, манишка и лапы белые, на мордочке и ушах перемешаны белые и рыжие пятна, причем рыжие словно кисточкой брызнули. Было у Муси еще одно развлечение: как только Вика шла принимать душ или ванну и забывала запереть дверь, кошка умудрялась открыть ее самостоятельно, она с важным видом заходила в помещение, садилась у входа и смотрела, как Корецкая моется. Будто оценивая ее формы, она периодически расширяла глаза, словно удивлялась. На крики «Кыш! Пошла отсюда!» Муся не обращала внимания. Это повторялось каждый раз, как ей только предоставлялась возможность. Однако в один прекрасный момент все изменилось.

За дверью одной из соседних квартир жил кот, черный как уголь, здоровый, гладкий, страшно уверенный в себе. Хозяева его решили оскопить, так как хлопот он доставлял немало. Когда Муся успела плениться неугомонным красавцем – непонятно, но она то и дело выскакивала на лестничную клетку, виляла хвостом, крутила бедрами и зазывно смотрела на черную, большую, как миска, морду. Кот тоже не упускал возможности показать себя во всей красе. Одним словом, они доигрались – Муся успела потерять невинность и забеременеть. Вскоре кота повезли в лечебницу.

Прошел месяц, чуть больше, кошка по-прежнему с удовольствием лазила по шкафам, прыгала на форточку, носилась по квартире, вероятно, в какой-то момент она получила внутренние ушибы. Началось заражение, она не ела, не пила ровно сутки, вставала и опять ложилась. Вика первой почувствовала беду, она, придя с работы, на пороге оставила сумки, бросила на кошку только один взгляд и поняла, что медлить больше нельзя. Муся орала как резаная, когда Вика тащила ее в лечебницу, – благо, что было недалеко, – но скользко: Корецкая дважды чуть не упала. Но все-таки донесла. Врач был в шоке, кошка умирала на глазах, у нее уже начались судороги. «Варианта два, – сказал врач, – делаем сейчас операцию. Котята, конечно, уже мертвые, но не даю гарантий, что и она не умрет – все зависит от почек; второе – сейчас просто ее усыпляем». «Делаем операцию! – закричала Вика так, что всех испугала. – Сколько это стоит? У меня с собой мало денег и карточки нет». Оказалось, что налички не хватит, но Вика договорилась, что принесет. Все равно кошку можно будет забрать только через два часа. Виктория не смогла дозвониться до Вадима, съездила домой, потом ждала в лечебнице. Кошку принесли в маленьком одеяле, как ребенка, она смотрела на мир стеклянными глазами – еще не отошел наркоз. Потом врач дал лекарства и сказал, что колоть надо всю ночь каждые два часа. Вот так. Вика сидела рядом с Мусей, обложенной теплыми бутылками, трогала ее нос, гладила, уколы делал Вадим. Когда кошка пришла в себя, она поползла куда-то в коридор, затем даже попыталась влезть на шкаф, но не смогла. Швы сняли через две недели, Вика отвозила кошку сама. С тех пор Муся стала ее самой горячей и преданной поклонницей, о соперничестве не было и мысли. Но кошка все равно любила смотреть, как Вика моется.

– Вадим, хватит на меня пялиться, и Муську прогони, – сказала она, заметив, кошку.

– Почему мы должны уйти? – удивился он. Зашел в ванную комнату, Муся за ним. – Нам очень нравится то, что мы видим.

– Муся может так не думать.

– Это неважно, – Вадим насмешливо посмотрел на Викторию, сел на край ванны. – Ты сделала пену слишком густой, мне не видно, что под ней, – пожаловался он и опустил руку в воду.

Кошка удивленно выкатила желтые глаза, заметив, как хозяин ломает белоснежные холмики пены. Один из холмиков он навесил ей на ушко. Муся выразительно фыркнула и ушла спать. Проснулась она лишь в тот момент, когда хозяин нес Викторию на руках. На ней был толстый белый и очень мягкий халат – Муся проверяла. Хозяин и Вика смеялись, потом он покружил ее по комнате, отнес в спальню и бережно уложил на кровать.

– Я заварю тебе чай с лимоном и мед принесу, – сказал Вадим Вике, подмигнул ей и исчез за дверью. Виктория поправила подушку, прикрыла влажные волосы полотенцем и легла. Муся вошла в спальню через несколько минут, беззвучно мяукнула, остановилась прямо перед кроватью Виктории.

– Иди сюда, – Вика похлопала рядом с собой, – давай, – получив разрешение, Муся грациозно прыгнула на кровать, помяла лапками левый бок Виктории и улеглась возле него. Корецкая блаженно вздохнула. В последнее время ощущение счастья не просто накатывало, оно обрушивалось, накрывая с головой. Временами казалось, что происходящее вот-вот исчезнет, испарится, Вадим был наградой. Как же здорово, что они встретились! Но самое удивительное, что и подруга Надежда одновременно с ней – Викторией – обрела свою любовь. И ни с кем иным, как с братом Вадима. «Теперь мы – родственницы», – тогда пошутила Вика. Жаль только, что Надя с Николя не стали устраивать свадьбу. Они так поспешно расписались и уехали за границу, словно боялись опоздать, решили не терять ни минуты. Отныне они принадлежали друг другу, как и время, которое им было отпущено. Каждая минута, каждый миг, вместе, рядом, наслаждаясь, познавая, растворяясь…

Глава 2

Надя подтянула на плече сумку и посмотрела на мужа. Он широким шагом шел по зданию аэропорта, где-то здесь должны быть бегающие дорожки с чемоданами.