Веселые поминки

Я не могла оставить этот вопрос без ответа.

Решение пришло неожиданно. Недалеко от моей лавочки находились мусорные баки, переполненные пищевыми отходами. Рядом с одним из них я заметила большой прозрачный пакет со старой одеждой.

Незаметно подхватив этот пакет, я шмыгнула в соседний подъезд и через несколько минут вышла оттуда в драном, но, слава богу, чистеньком халатике серого цвета. Голову я повязала вылинявшей косынкой, уничтожив малейшие следы косметики на лице, по возможности состарила его лет на пятнадцать.

В таком виде я зашла в булочную в соседнем доме и купила там свежую сайку.

Сумка, повешенная мною на шею под халатом, заметно полнила меня. Думаю, что мои учителя по маскировке были бы мной довольны.

Поднявшись на второй этаж, я откусила огромный кусок сайки и решительно позвонила в Тамарину дверь.

– Хозяйка дома? – развязно спросила я Харчеева.

– Нет. А в чем дело?

– Да мне только позвонить, – ответила я нахально и, бесцеремонно отодвинув Емелю, прошла в «святая святых» – Тамарину спальню.

Телефон был действительно там, он стоял на широченной кровати, на которую я и уселась без зазрения совести. Емеля, как был, так и остался стоять в дверях комнаты, наблюдая за моими действиями.

Набрав номер своего домашнего телефона, я, дожидаясь ответа, разглядывала все кругом и, удовлетворив свою любознательность, позволила своему воображаемому собеседнику взять трубку.

– Рая, – заорала я истошным голосом, – ты где, зараза, ходишь? Ты ключ-то с собой унесла, а я домой попасть не могу. Бегом!

Закончив свою импровизацию, я протерла трубку уголком халата и обратилась к Емеле:

– Ты представляешь, Райка, зараза такая, без ключа меня оставила!

Я откусила еще кусок булки и с полным ртом и перекошенной физиономией спросила:

– А Томка-то где?

– Она у подруги.

– Да я только позвонить. Она мне не нужна. Райка сейчас подойдет, я ее во дворе подожду. Счастливо оставаться.

На первый этаж я спустилась уже в нормальном виде, а скомканные халат и косынка занимали совсем немного места в моей вместительной сумке. Мои итальянские туфельки, видимо, не смутили Емелю и не резанули его взгляд явным несоответствием с остальным «прикидом».

Я шла на определенный риск и ничуть не раскаивалась в содеянном.

Замечательный «жучок», посаженный мною на телефонный аппарат, давал мне возможность прослушивать все телефонные разговоры.

Кроме того, я собственными глазами увидела несколько собранных в дорогу чемоданов, один из которых лежал раскрытым на той же кровати, на которой расположилась и я, и наличие в нем несомненно мужских принадлежностей красноречиво свидетельствовало о том, что к Тамаре эти чемоданы не имели никакого отношения.

Теперь я была почти уверена, что Харчеев пробудет в этой квартире до утра и прямо оттуда отправится на теплоход.

Причем я буду знать обо всем, что произойдет за это время в квартире, даже если для этого мне придется переночевать в здании Речного вокзала.

Глава 3

Я весь вечер просидела, как дура, в районе Речного вокзала, прислушиваясь к каждому шороху в своем миниатюрном, но очень чутком передатчике.

Но, можно сказать, потеряла время даром.

Владимир Емельянович вел себя по меньшей мере странно. За весь вечер он ни разу не позвонил по телефону – можно подумать, что он не знал, как это делается, – не покидал квартиры, гостей не принимал. Более того, через несколько минут после моего визита он включил телевизор и не выключал его до поздней ночи.

Так что я была вынуждена прослушать всю программу передач от «Угадайки» до эротического триллера, но это уже «на посошок». Во втором часу ночи, голодная, как собака, я отправилась несолоно хлебавши к себе домой, чтобы подготовиться к путешествию и успеть еще вздремнуть часок-другой.

Итоги первого дня завели меня не на шутку. Слишком много загадок мне задал мой странный клиент.

У меня было время все как следует обмозговать, и вывод напрашивался сам собой. Это было похоже на побег. Как иначе можно объяснить экстравагантность поведения Емели?

Вместо того чтобы, как все нормальные люди, последнюю ночь провести с семьей, он отправляется ладно бы к любовнице, а то в пустую квартиру, где несколько часов подряд, лежа в одиночестве, смотрит все передачи подряд.

Такое было бы объяснимо для дикаря, никогда не видевшего телевизор, но не для одного из самых богатых людей города, у которого, по моим сведениям, телевизоров было больше, чем комнат, не считая видеоаппаратуры.

От кого же он прятался и от кого пытался убежать? Об этом я могла только догадываться.

И первое, что приходило в голову, что смерть его товарища, а может быть, и вся эта «эпидемия» не прошли для него незамеченными. У него были основания составить свой список «потенциальных жмуриков», где наверняка была и его собственная персона.

Только этим можно было объяснить, что он не ночевал дома в эту ночь. Он просто этого боялся. Хотя гарантировать себе полную безопасность в Томкиной квартире он тем более не мог. Скорее наоборот. Шлепнуть его там было гораздо проще.

Новой информации у меня не было, и, утомившись ходить по кругу одних и тех же соображений, я легла в постель и заставила себя отключиться до утра.

Нас этому тоже учили, и проблем с бессонницей у меня быть не может. В услугах будильника я тоже не нуждаюсь и могу запрограммировать собственное пробуждение на любое время с точностью до минуты.

Поэтому утром, приняв душ и экипировавшись в соответствии с путешествием, я в половине девятого украшала собственной персоной один из причалов тарасовского Речного вокзала.

Там уже находилось довольно много народа, в том числе и знакомые мне лица. Безобразная секретарша с обтянутыми короткими шортами толстыми ляжками и вчерашний водитель джипа.

Она была налегке, а вот водитель абсолютно вписывался в толпу отплывающих и, видимо, собирался принять участие в круизе. С секретаршей он не общался, во всяком случае, со стороны не было заметно, чтобы они знали друг друга.

С борта теплохода я наблюдала за ними.

До отправления оставалось каких-то десять минут, и я начинала волноваться, мало ли что могло произойти сегодня ночью, но в этот самый момент появился Емеля в сопровождении двух носильщиков или телохранителей, стремительно поднялся на палубу, отделавшись кивком головы в сторону завизжавшей от восторга при виде его секретарши и, как выяснилось, еще нескольких его подчиненных, пришедших проводить своего шефа в далекое путешествие.

Ни его жены, ни его дочери среди провожавших я не заметила.

Вчерашний водитель вдвоем с неизвестным мне, но сильно накачанным молодым человеком, поднялись на борт через пару минут после Владимира Емельяновича.

Заиграла музыка, придавая торжественность моменту, и теплоход, шипя и отплевываясь, удалился от причала и через некоторое время уже легко и почти бесшумно заскользил по великой русской реке.

Моя одноместная каюта хоть и относилась к первому классу, но не вызвала у меня никакого восторга. Я не страдаю клаустрофобией, но пять квадратных метров никогда не были пределом моих мечтаний.