Эта проклятая смена

– Да, я вожатая в лагере, у меня как раз первая смена в «Лесном». Я учусь в педагогическом институте, а летом всегда подрабатываю вожатой. Мне нравится эта работа, с детьми сложно, но интересно. Правда, сейчас мне достался очень большой отряд – целых тридцать пять человек, и все – разного возраста! Остальные отряды гораздо меньше, не знаю, почему мне так повезло… И напарница только одна – Регина Ивлиева, но мы с ней вдвоем плохо справляемся, а еще одного вожатого так и нет, хотя нам обещали! Представляете, дети в возрасте от двенадцати до семнадцати лет – это просто кошмар какой-то! Семнадцатилетний тут только один, но он хотя бы проблем не доставляет, тихий парень, который держится особняком. Зато вот четырнадцати- и пятнадцатилетние девицы – это просто ужас! Они на всю голову ненормальные, что с ними делать – неизвестно, только и думают, что о макияже да о мальчиках! Понятно, что возраст такой, но нам с Региной от этого не легче. Адекватных девчонок нет, да и мальчишки тоже будь здоров. Какая-то банда, честное слово…

– Но вы же не хотите, чтобы я вас от детей охраняла, верно? – снова прервала ее я.

Марина кивнула.

– Простите, просто наболело, вот и высказываюсь… Устала я от этих помешанных детишек, поэтому вываливаю вам все это. Нет, дело не в детях, а в самом лагере. Понимаете, тут творится что-то… что-то странное! Просто чертовщина какая-то!

– Чертовщина? – переспросила я. – То есть?

– Понимаете, тут кто-то есть… Помимо персонала и детей. Я иногда вижу какие-то тени, слышу голоса, а по ночам – жуткий смех… Все это началось в первую же ночь моего пребывания здесь. Я приехала в лагерь утром, Регина – моя напарница – тоже. Мы ведь учимся с ней в педагогическом вместе, только на разных отделениях. Заезд детей был днем, вожатым распределили отряды. День был суматошный – куча народу, попытки навести дисциплину, мероприятия… К вечеру я чувствовала себя выжатой как лимон, но наша старшая вожатая Лена заставила нас всех готовить мероприятие на завтра. По вечерам мы должны проводить вместе с детьми какие-нибудь выступления, концерты или театральные постановки, и лучший отряд выигрывает. Вожатым надо придумать сценарий или просто тему мероприятия, утром она сообщается детям, и после обеда идет подготовка вместе с ними. Дурацкое правило, если честно – мои вот не хотят ни в чем участвовать, это интереснее для ребят младшего возраста. А в четырнадцать лет – какие концерты и театральные постановки, подростков от телефонов и планшетов не оттащишь, у них вся жизнь в гаджетах. А нам надо заставлять детей участвовать в этой ерунде, хочешь не хочешь, а приходится. Хотя ребятам деваться некуда – связь в лагере ужасная, интернет не ловит, но все равно, мероприятия для старших совсем не интересное дело… В общем, мы с Региной сломали все головы, что-то накорябали, пошли спать. От усталости у меня началась бессонница – такое со мной бывает, тело устало, а мозг никак не может отключиться. Хорошо, что я на такой случай взяла с собой успокоительные таблетки. Они несильные, биологически активная добавка, но на меня неплохо действуют. Я выпила таблетки, уснула. Но среди ночи проснулась – поднялась с кровати, но поняла, что нахожусь не в своей комнате, а где-то в другом месте. И от моей кровати тянется длинный коридор. Я пошла по коридору, но коридор оказался лабиринтом. Мне было страшно, все это происходило одновременно как во сне и как наяву. Я ускорила шаг, но лабиринт не заканчивался, я понимала, что, если не найду выход из него, то навсегда останусь в этом коридоре и буду бродить бесконечно… Я закричала, проснулась в холодном поту – теперь уже по-настоящему. Меня знобило, кажется, даже температура поднялась. Жутко хотелось пить. Я открыла свою сумку, вытащила бутылку воды, попила. Потом мне понадобилось в туалет. Я вышла из комнаты, пошла по коридору в уборную. А потом услышала это…

Марина замолчала, вздрогнула и едва ли не шепотом проговорила:

– Жуткий смех. Такой пробирающий до костей, дьявольский, зловещий… Меня словно парализовало, я не могла сдвинуться с места, казалось, что, если я шелохнусь, это нечто меня схватит и… сожрет… И оно меня заметило, понимаете? Я чувствовала, что оно меня видит, знает, что я здесь, и знает, что я никуда не смогу убежать… Я ощущала могильный холод, как будто это нечто было из другого мира, мира мертвых. Мне кажется, что я увидела какую-то тень. Я зажмурила глаза, убеждая себя в том, что все это мне снится, что я просто вижу кошмарный сон, и стоит мне открыть глаза, как и смех, и видения прекратятся. Я толком не помню, что было дальше – кроме того, что я вдруг побежала обратно, так быстро, как никогда раньше не бегала. Ворвалась к себе в комнату, заперла за собой дверь и залезла под одеяло. Меня трясло, я не могла успокоиться, заснуть в ту ночь мне так и не удалось. Так и лежала под одеялом, с ужасом ждала, что вдруг замок откроется и ко мне зайдут… Но, видимо, запертая дверь их остановила, они остались за дверью.

– Вы рассказали кому-нибудь про то, что произошло с вами ночью? – поинтересовалась я.

Марина отрицательно покачала головой.

– Нет, я пыталась убедить себя, что все это мне приснилось – я просто устала, вот мое подсознание и выдало мне ночной кошмар на фоне всех переживаний. Днем я чувствовала себя совершенно разбитой, мне хотелось спать, в глазах словно песок… Хорошо, что я взяла с собой черный кофе – пила его весь день, немного пришла в себя. Потом, к счастью, меня отвлекла суматоха с детьми, всевозможные мероприятия, постоянная беготня… Подготовка к вечернему концерту и прочие радости жизни. К концу дня я снова была уставшей, чувствовала себя словно выжатый лимон, надеялась, что мне удастся поспать. Провалилась в сон безо всяких таблеток, спала до самого утра как убитая. Я ведь тогда поверила, что мне и в самом деле все привиделось, что в первую ночь происходила адаптация к новым условиям, из-за этого и приснился кошмар. Увы, я вскоре поняла, что ошибалась.

– Снова увидели что-то? – спросила я.

Марина отрицательно покачала головой.

– Нет. Утром после завтрака ко мне подошла моя напарница Регина. Она выглядела ужасно – черные круги под глазами, осунувшееся лицо, бледная как смерть. Я спросила ее, не заболела ли она, а Регина сказала, что ей надо со мной поговорить. Мы вышли из столовой, сели в беседку. Регина спросила меня, не замечала ли я в лагере чего-нибудь странного. Я сказала, что нет – не хотела ей признаваться, что у меня, похоже, с психикой не все в порядке, раз такое накануне привиделось. А Регина вдруг заявила, что в лагере происходит что-то жуткое. Оказывается, она ночью тоже слышала чьи-то голоса и жуткий смех! И еще – шаги, как будто кто-то бродит по коридорам. Регина сказала, что ей страшно здесь оставаться, но ей нужны деньги, поэтому она согласилась на эту работу. Она еще говорила, что боится кому-нибудь признаться в том, что видела и слышала, потому что не хочет, чтоб ее посчитали сумасшедшей и уволили. Я тогда рассказала ей, что в первую ночь видела и слышала нечто подобное, но посчитала все это последствием усталости. Я, как могла, успокоила Регину, мы решили пока ничего никому не рассказывать, а посмотреть, повторятся ли наши кошмары и ночные звуки. Если б мы только знали, что это всего лишь цветочки, начало жутких событий!

– То есть что-то еще случилось? – уточнила я.

Марина кивнула.

– Да. Ужасы на этом не закончились – неприятности стали происходить с детьми из нашего отряда. Сперва отравилась Даша Полякова, тринадцатилетняя девочка, у которой не пойми от чего началась рвота. Бедняжку отвели в медпункт, ей сделали промывание желудка, но у нее поднялась температура, пришлось позвонить ее родителям и отправить девочку домой. Она и сама не хотела здесь оставаться – говорила, что ей тут не нравится, и упросила маму забрать ее. Причем другие дети чувствовали себя хорошо, Даша ела то же самое, что и остальные ребята, и чем она отравилась – неизвестно. Мне показалось это странным, но потом мы с Региной пришли к выводу, что девочка, скорее всего, взяла в лагерь какие-нибудь сладости или вредную еду из дома, тайком ела ее и в результате получила отравление. Знаете ведь, дети любят всякую гадость есть вроде чипсов или чего подобного, а здесь еда правильная, здоровая. Вот и не все могут привыкнуть к такому питанию, ходят голодные, а потом наедаются припасами из дома… Даша, правда, ни с кем не подружилась, поэтому расспрашивать было некого – ее соседки по комнате с ней не общались, и, скорее всего, девочка ела что-то тайком от всех. Ведь если бы она отравилась едой из столовой, плохо было бы не только ей, но и другим детям. Или у Даши была аллергия на что-то, но она об этом не сказала – неизвестно. В общем, очень непонятная и странная история…

– Как я понимаю, это не единственное, что случилось во время вашей работы с детьми? – предположила я.

Марина продолжала:

– Да. Самое страшное произошло вчера. Утром дети вместе с вожатыми из других отрядов – Егором и Лешей – пошли в поход в лес. Ходили не все ребята, некоторые остались; из нашего отряда пошли только Саша Чураков, Оля Богачева, Аня Жажкова, Кирилл Фомин и Арсений Иванов. Остальные не захотели идти – девочки, само собой, занимались всякими своими делами вроде наведения марафета и плетения кос, в последнее время какое-то поветрие на эти косы… А мальчишки с гаджетами по комнатам сидели и не хотели ничего делать. Из других отрядов тоже ребята пошли, там больше народу – детям гораздо интереснее участвовать в походах, отряд Егора и Леши в полном составе пошел. Егор и Леша сами продумали маршрут, они составили его так, чтобы вернуться к обеду, потому что детей нельзя оставлять без горячего. Мы с Региной следили за нашими лоботрясами, развлекали их да наводили дисциплину. Время было около двух, мы все пошли в столовую, удивлялись, почему нет детей и вожатых, которые в поход ушли. А потом вернулся Егор – он привел ребят, Леши вместе с ними не было. Дети были взволнованы, Егор тоже нервничал. Регина спросила его, что случилось – они вроде общались… Выяснилось, что во время похода пропал мальчик – Кирилл Фомин, из нашего с Региной отряда. Егор рассказал, что они прошли маршрут, уложились быстро и решили поэтому сделать привал на конечной точке. Мальчишки стали разведывать местность, а Егор с Лешей показывали девчонкам, как правильно разводить костер. Вскоре мальчики вернулись на место стоянки, им было интересно послушать про костер. Егор с Лешей даже разожгли его – в качестве демонстрации, естественно, они следили за тем, чтоб не устроить в лесу пожар. Дети с восторгом подкладывали в костер палки и дрова, потом вожатые сказали, что пора возвращаться. Костер затушили, Леша с Егором пересчитали ребят и поняли, что одного человека не хватает. Кирилл Фомин не вернулся на стоянку, а вожатые не заметили, что кого-то нет. Конечно, им надо было внимательнее следить за детьми – все-таки такая ответственность, я бы точно ни в какой поход ребят не повела! Это ж страшно – лес, куча детей, которые разбегаются кто куда, мало ли что может случиться! К тому же здесь и клещи есть, и змеи ядовитые, тут глаз да глаз нужен! Но Егор и Леша – ребята самоуверенные и не такие паникеры, как мы с Региной. Они стали расспрашивать мальчишек, куда те ходили, потом Леша остался с детьми, а Егор отправился искать Кирилла. Но мальчика нигде не было – он словно сквозь землю провалился! Егор звонил Кириллу на мобильный, но абонент находился вне зоны действия сети, связь тут везде плохая. Было решено, что Егор возвращается с детьми в лагерь, а Леша будет искать Кирилла. Хорошо, что оба парня ориентируются в лесу, а то их самих бы пришлось искать… Но Леша вернулся в три часа дня, Кирилла он так и не нашел. Дети говорили всякое – что в лесу призраки обитают, что Кирилла сожрали вурдалаки, и прочую ахинею несли. Всем было страшно. Старшая вожатая решила продолжать поиски, Леша, Егор и еще двое мужчин – из персонала – вызвались идти в лес. Мы с Региной приглядывали за детьми, вожатые из третьего отряда, самого младшего – Ксюша и Кристина – смотрели еще и за ребятами Егора и Леши. Хорошо, что у Ксюши и Кристины было всего пятнадцать детей, они могли хотя бы распределить обязанности. Нам с Региной пришлось остаться, несмотря на то что пропал мальчик из нашего отряда, все равно толку от нас в лесу никакого. Парней не было до самого вечера, мы все ждали их, ни о каких мероприятиях и речи не шло. Я слышала, что старшая вожатая говорила, если Кирилла не найдут, придется вызывать спасателей, но это крайняя мера, все-таки репутация лагеря сильно пострадает, и Егору с Лешей точно придется туго. Ведь они виноваты в том, что мальчик потерялся! Ни на ком другом ответственность не лежит, и им придется отвечать, тут даже до уголовного наказания дело могло дойти! Мы с Региной тоже места себе не находили, было очень страшно. Вдруг с Кириллом случилось что-то ужасное? Мало ли в какую переделку он мог попасть, и если его не найдут, то ночью парнишке придется торчать в лесу. А там неизвестно, выживет ли он вообще…

Марина посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, точно ожидая моей реакции на свои слова.

Я спросила девушку, чем все закончилось, и Марина проговорила:

– Вечером они вернулись. Вместе с Кириллом. Но мальчик был очень напуган, он, по-моему, не понимал, что происходит. Таращился на всех, как безумный, на расспросы не отвечал, и что с ним приключилось, остается загадкой. Его сразу в медпункт отвели, медсестра осмотрела ребенка, но, кроме царапин на руках, никаких травм у него не было. Скорее всего, он поранился о колючки и ветки, когда искал дорогу назад. Медсестра дала мальчику успокоительное, чтобы тот немного пришел в себя, стала его расспрашивать, что он видел и кто его так напугал. Кирилл с ней только заговорил. Медсестра нам потом сказала, что Кирилл ничего не помнит, был словно в забытьи, и где ходил – из памяти стерлось. Вроде он помнит привал, потом вроде он и другие мальчишки пошли смотреть окрестности, а дальше он ничего не помнит. Пришел в себя лишь вечером, когда услышал, что его зовут. Было уже темно, вокруг деревья одни, Кириллу стало страшно. Он боялся и деревьев, и темноты, и чего-то необъяснимого, что присутствует в лесу. Чего боялся мальчик – неизвестно, медсестра так и не узнала, напугал ли его кто или нет. Кирилл крикнул в ответ, позвал на помощь, потом пошел на зов и увидел людей с фонариками, которые его искали. У мальчика закружилась голова, он упал в обморок, его привели в чувство, но говорить он боялся. Так молча и дошел до лагеря, ничего никому не говоря. Только здесь, в медицинском кабинете, Кирилл отважился рассказать, что с ним было. Он сказал, что в лесу его могли услышать… Но кто или что – неизвестно. Даже медсестре стало страшно от его слов, как будто тут и в самом деле творится что-то сверхъестественное. Я с ней потом говорила, она сказала, что все это ей очень не нравится и что лагерь зря открыли – не надо было тут его делать, дурное это место. И что слухи не зря ходят, мол, теперь она в это верит. Я пыталась расспросить ее, о чем она говорит, но женщина велела мне в корпус возвращаться. Мы с Региной обсудили происшедшее с Кириллом, пытались зайти в интернет, чтобы посмотреть про лагерь. Надо было это раньше сделать, но разве мы могли представить, что тут такое начнет происходить! Да и не думала я, что здесь что-то нечисто… Мы кое-как отыскали место, где связь худо-бедно ловила, стали искать информацию о лагере. Оказалось, что в начале двадцатого века на месте лагеря было кладбище, которое со временем оказалось заброшенным. Недавно какой-то начинающий предприниматель вздумал устроить в лесу детский лагерь – мол, место здесь живописное, воздух чистый, населенные пункты далеко. Он сперва вообще о санатории думал – чтобы люди приезжали сюда лечиться, однако для санатория требуются очень большие вложения, и мужик этот был не уверен, что затраты окупятся. Это мы вдвоем с Региной додумали из того, что прочитали в интернете. Так вот, бизнесмен этот внес солидную сумму денег, нанял персонал и решил, что со временем проект станет приносить неплохие деньги. Он даже пригласил в лагерь журналиста, чтобы тот написал о лагере хвалебную статью – ну для рекламы. Сайт лагеря запустил, где расписывал и так и сяк это чудесное место для отдыха. Мы хотели посмотреть сайт, но загрузилась часть его, и то ничего интересного там не было. Сплошная реклама, и только… Но, как оказалось, и сайт, и хвалебные статьи принесли неплохой результат. Как только лагерь открылся, родители поспешили записать своих детей на летнюю смену. Даже удаленность лагеря от населенных пунктов никого не смутила, а о том, что раньше тут было кладбище, на сайте, само собой, не говорилось. Надо было смотреть о самом месте, где расположен «Лесной», а родители этого делать не стали – какая разница, главное, чтобы дети были довольны да кто-то за ними присматривал, а уж что раньше было на месте лагеря – дело десятое. Я бы тоже так подумала – до того, как стала здесь работать. А сейчас я уже не знаю, чему верить, а чему – нет. Я человек прагматичный, мистикой никогда не увлекалась, но то, что тут творится, заставляет думать что угодно… Кирилла родители домой забрали, и вообще, многие дети тоже стали проситься в город. Никому не хочется тут оставаться, ребята боятся – даже те, кто виду не подает. По лагерю ходят слухи, что здесь нельзя находиться, место плохое и проклятое. Я бы ушла отсюда, но, честно говоря, нельзя Регинку одну бросать, без меня она точно не справится. Ей увольняться тоже не вариант – деньги нужны, а если я уволюсь, то поставлю жирный крест на своей репутации. Даже если по болезни вожатый увольняется, его не больно берут на работу в лагеря – никому не хочется связываться с ненадежным человеком, который посреди смены может уехать. Но работать мне страшно, я уже не знаю, что произойдет завтра… Исчезновение человека – уже повод начать беспокоиться, на месте директора лагеря я бы задумалась о том, стоит ли продолжать работу. Но он – знакомый того бизнесмена, который построил лагерь, и, боюсь, слушать никого не станет. Поэтому ситуация патовая…

– В мистику, магию и прочую потустороннюю чушь я не верю, – заявила я. – Согласна, судя по вашим словам, в лагере и в самом деле творится что-то странное. Но я склоняюсь к мысли, что в этом виноваты не призраки, а вполне реальные люди из плоти и крови, которые по какой-то причине устраивают здесь… гм, беспорядки. Вопрос только в том, как они это делают и зачем… Вспомните хорошо, что еще вам показалось странным, помимо того, о чем вы мне рассказали? Может, какие-то случайности, которые вас насторожили, поведение персонала?

– Много чего странного, – пожала плечами девушка. – Про детей я вообще молчу – уже говорила, что они не совсем послушные, мальчишки вовсю курить бегают, и, по-моему, некоторые девчонки из моего отряда – тоже. Но это не странность, а вполне ожидаемое поведение от детей, которые вырвались на свободу из-под родительской опеки – творят что хотят. Еще могу сказать, что некоторые дети ведут себя как-то… агрессивно, что ли. Огрызаются на слова, ругаются даже на меня, хотя я пресекаю хамское поведение на корню. Признаюсь, такой сложной смены у меня еще не было, я не в первый раз работаю вожатой. Но до этого все было гораздо проще, а здесь словно с катушек все съехали. Иногда я не понимаю, как вести себя… Просто не нахожу слов.

– А конкретнее можете сказать, как именно выражается агрессия детей? – спросила я.

– Ну, они ругаются, причем ожесточенно, – проговорила Марина. – Потом недавно я была свидетельницей драки между мальчишками: что они не поделили – до сих пор непонятно. Но если бы я не вмешалась, ситуация оказалась бы плачевной, думаю, дошло бы до травм. И то разнимать ребят помогали Егор и Леша, самой мне бы туго пришлось. И вроде ведь драка между друзьями произошла – еще накануне ребята хорошо общались друг с другом, а на следующий день как с цепи сорвались. Я пригрозила, что пожалуюсь на их поведение директору лагеря и всех их отправят по домам, к тому же Регина мне помогла – она умеет быть строгой, когда нужно, вот все и обошлось. Потом зачинщик драки, Никита Колымов, подходил ко мне и извинялся, говорил, что не знает, что на него нашло. Парень-то хороший, занимается айкидо, уравновешенный, молчаливый, мне даже казалось, что он какой-то безэмоциональный. Его трудно вывести из себя, а тут – просто ужас какой-то! Орал матом, кулаки распускал, если бы мы с Региной не вмешались, то насмерть бы забил своего приятеля Славу Земцова. Я спросила Никиту, почему он напал на Славу, а Колымов толком не смог мне объяснить причину своего гнева. Потом буркнул, что это их со Славой личное дело, больше такого не повторится, и он сожалеет о случившемся. Но по виду Никиты у меня сложилось впечатление, что он сам толком не помнит, что произошло…

– Интересно получается, – задумчиво проговорила я. – То ребенок пропадает в лесу и не помнит, что с ним случилось, то мальчики дерутся из-за непонятной причины и тоже не могут толком сказать, что произошло…

– Знаете, мне кажется, что это место и в самом деле дурное, – заявила Марина. – Я забыла сказать, но Регина нашла информацию, согласно которой в почве какие-то металлы, которые могут вызывать аномальные вещи, в том числе они влияют на поведение людей. Регина уверяла меня, что такое может быть, и в таких местах нельзя ни школы строить, ни санатории, ни тем более – детские лагеря. И что все про это должны знать, а почему другого места для лагеря не нашли – неизвестно. Но если с поведением детей все понятно, то по поводу смеха и голосов остается загадкой. Регина ведь тоже слышала странные звуки, не может быть, чтобы нам обеим мерещилось одно и то же!

– Да, все это весьма необычно, – согласилась я. – Но в любом случае, чтобы во всем разобраться, мне нужно какое-то время побыть в лагере. К тому же, если вам угрожает опасность, я должна постоянно находиться рядом с вами, чтобы в случае чего оперативно среагировать.

– Я была бы очень рада, если б вы… приглядывали за мной, Региной и моим отрядом! – воскликнула Марина. – Вот сейчас я оставила детей, а сама переживаю – вдруг еще что-то случится? Правда, денег у меня немного, зарплата в лагере копеечная, но, если понадобится, я могу занять у кого-нибудь! Отдам хоть и не сразу, по частям, но отдам, честно! Мне очень страшно, и я не знаю, кого просить о помощи…

– Марина, успокойтесь, я прекрасно понимаю вашу ситуацию, – проговорила я. – Мои услуги стоят недешево, это вы знаете. Но если дело действительно мне интересно, я могу помочь клиенту бесплатно или за ничтожно низкую сумму. Ваша история показалась мне весьма необычной, и мне кажется, в одиночку вы не справитесь. Даже если у вас финансовые трудности, это не проблема. Я сделаю все, что возможно и невозможно, дабы распутать эти загадки.

– Женя, огромное вам спасибо! – воскликнула девушка. – Правда… правда, я не знаю, как провести вас на территорию лагеря, там ведь только персонал, дети и люди, которых приглашает директор… Хотя постойте, кажется, я придумала! Нам ведь в отряд нужен третий вожатый – мы уже говорили об этом старшей вожатой, а она обещала побеседовать с директором, чтобы тот принял меры! Но директор, видимо, не особо хочет искать еще одного работника, ему кажется, что мы с Региной вдвоем справляемся. Но можно попытаться и устроить вас на должность вожатой!

– Гм… если ваш директор не станет возражать, то почему бы и нет, – задумчиво проговорила я, рассматривая про себя все возможные варианты проникновения на территорию лагеря. Конечно, я могу следить за корпусами инкогнито, но оставаться все время незамеченной гораздо труднее, чем выдавать себя за вожатую и узнавать все, что мне требуется для расследования. – Как зовут вашего директора? Наверняка у него есть электронная почта, я могу связаться с ним через нее либо позвонить, что, в принципе, будет проще…

– Директора зовут Станислав Николаевич Рекушев, – сказала Марина. – Номер телефона его у меня есть, сейчас я вам его продиктую…

Марина дала мне номер мобильного директора лагеря и адрес его электронной почты, я записала координаты.

– Позвоню вашему директору и договорюсь с ним, – сказала я. – Если все получится, то «выйду на работу» сразу же. Скажите, какие документы с вас требовали при оформлении?

– Я же учусь в педагогическом, поэтому я предоставляла только паспорт и студенческий, – пояснила Марина. – Студентов нашего учебного заведения охотно берут на работу в детские лагеря, все-таки мы будущие специалисты, учителя. Но я думаю, у вас, помимо паспорта, потребуют диплом о высшем или среднем педагогическом образовании. Ой, тут ведь проблема, вы же не учитель… Но без документов вряд ли вас возьмут на работу…

– Документы – это ерунда, – заверила я девушку. – Главная проблема в другом – согласится ли Станислав Николаевич взять на работу еще одну вожатую, платить ему ведь придется из бюджета лагеря. А учитывая, что некоторые дети уехали домой, ситуация у директора не слишком радостная.

– Я скажу, что вы – моя знакомая и что мы с Региной совсем не справляемся! – заявила Марина. – Сегодня же припру к стенке старшую вожатую – пускай делает хоть что-нибудь! И прибавлю, что у меня есть человек на примете, который согласится работать за жалкие гроши в богом забытом месте!

– Весьма оптимистично, – хмыкнула я. – Не слишком у вас веселая работа.

– Да, платят нам копейки, как студентке мне хватает, но, естественно, когда я получу диплом, то либо буду искать лагерь подороже, либо вообще не буду летом подрабатывать. Устроюсь либо в лицей какой-нибудь, либо в университет, все-таки у меня высшее образование будет. Вожатая в лагере – это всего лишь подработка да бесплатное питание в столовой, кормят здесь вкусно, вам, надеюсь, понравится.

– Что ж, ради вкусной еды стоит устроиться на работу вожатой, – усмехнулась я. – Ладно, поговорю с вашим директором, надеюсь, проблем у меня с трудоустройством не возникнет. На худой конец, буду думать что-то еще.

– Спасибо вам, что согласились помочь мне! – воскликнула Марина. – Если вы не будете возражать, я побегу – вдруг там у Регины дела неважно идут, она же одна, а детей – целый отряд… И так слишком долго она одна…

– Хорошо, я вас больше не задерживаю, – кивнула я. – Если что – пишите или звоните, телефон всегда со мной. Понимаю, связь тут плохая, но все же…

– Да, в случае чего я постараюсь до вас дозвониться, – сказала девушка.

Мы попрощались, она пошла к запасной калитке для персонала, я последовала за ней – посмотрела, где располагается эта самая калитка. Информация весьма полезная для меня – видимо, в ближайшее время мне придется проникнуть на территорию лагеря…

Глава 2

Чтобы пообщаться со Станиславом Николаевичем Рекушевым, мне пришлось отъехать на значительное расстояние от лагеря – связь ловила только возле дороги. Решила сразу позвонить ему – неизвестно, как часто Рекушев проверяет свою электронную почту, вполне вероятно, что у него просто нет возможности выходить в интернет, раз звонки и те доходят до «Лесного» с трудом.

Честно говоря, я не представляла, как разговаривать с директором лагеря в условиях постоянно прерывающегося сигнала – видимо, придется действовать спонтанно, заявиться в лагерь без всяких предупреждений и заявить, что собираюсь устраиваться на работу вожатой. Идея, конечно, не из лучших, но, на худой конец, сгодится…