Блуждающий свет за окном

– Ну, видела пару раз… в темноте, издалека. Испугалась, помню, жутко.

Вылив на сковородку новую порцию теста, бабушка продолжила:

– Смотрю, плывет себе по полю красный светящийся шар. Плавно так, бесшумно, словно привидение…

– Так может, это и было привидение? – внезапно озарило меня.

Но бабушке моя версия не понравилась.

– Привидение? Из хвойного леса? – усмехнулась она. – А что несчастному привидению в том лесу делать? Кладбище-то совсем с другой стороны!

– Ну, баб Маш, это же классика! Привидения бродят не там, где похоронены, а там, где их когда-то укокошили. Вспомни, в том лесу насильственных смертей не было? Может, убили кого?

Не прерывая несложный процесс жарки блинов, бабушка задумалась. Горка румяных блинчиков все росла, пробуждая во мне просто зверский аппетит. Внезапно половник с тестом застыл над шипящей сковородой.

– А ведь точно, убили! Женщину в лесу застрелили, только очень давно, лет двадцать назад…

– Вот видишь, все складывается! – воскликнула я. – Душа той женщины бродит по ночам, убийцу ищет…

Перехватив половник левой рукой, бабушка быстро перекрестилась.

– Хватит болтать! – твердо сказала она. – Садись-ка завтракать!

– А чем мы потом займемся? – спросила я. – Может, мне грядки полить?

Бабуля замотала головой:

– Какие еще грядки?! Ты сюда что, работать приехала? В институте своем за год умоталась, теперь отдыхай. Хочешь – почитай в беседке, хочешь – на речке позагорай. Только в лес дальше опушки не ходи, там болота.

Позавтракав, я собралась почитать в беседке, но вовремя вспомнила о вчерашнем решении изучать аномалию. А вспомнив, вмиг почувствовала охотничий азарт. Нечего баклуши бить! Пора наконец разобраться с этим делом. Времени у меня – от силы неделя. Так не будем его терять, покажем им всем, кто такая Вика Ельцова!

Глава четвертая. Егор

Облачившись в белые бриджи и голубой топ, я медленно побрела по деревне. Минут через десять добрела до места, где дорога заметно расширялась, образуя нечто вроде миниатюрной площади. На «площади» расположился нелидовский торгово-культурный центр: с одной стороны – бревенчатый одноэтажный магазин, напротив – двухэтажное кирпичное здание сельского клуба.

Остановившись на «площади», я огляделась. Клуб выглядел пустым. В магазин по одному тянулись селяне, в основном женщины в возрасте, но были и мужчины, и даже дети. Проходя мимо меня, все как один здоровались. Решив, что таков здешний обычай, я начала здороваться с ними первой и тут же получила щелчок за проявленную инициативу. Угрюмый дед с горбатым носом и длинными седыми патлами напрочь проигнорировал мое приветствие, лишь недобро зыркнул жгучими черными глазами. Пока я мысленно ругала невоспитанного деда, какая-то женщина лубочно-фольклорного вида (распущенные русые локоны, красный ободок на лбу, вышитая светлая одежда до пят) расплылась передо мной в улыбке, показавшейся мне не вполне искренней.

– Здравствуйте! Вы, случайно, не внучка Марии Степановны?

– Да, внучка, – забыв от удивления поздороваться, подтвердила я.

Незнакомка откровенно меня разглядывала. Я решила ответить ей тем же. Что ж, довольно симпатичная! Зеленоглазая, с маленьким аккуратным носиком и пухлыми губками. Правда, овал лица уже немного поплыл. Сколько ей – тридцать, тридцать пять?

– То-то я гляжу: вылитая Мария, только лет на пятьдесят моложе! – весело воскликнула она и добавила: – Что-то вы бабушку редко навещаете.

Смутившись, я быстро забормотала о своей невероятной загруженности в институте и полном отсутствии свободного времени. Слушая меня, женщина продолжала улыбаться. Создавалось впечатление, что ее улыбка вовсе не связана со мной, а существует сама по себе, как надетая на лицо карнавальная маска.

– Вы сюда надолго? – вновь поинтересовалась она.

– Ну, может быть, на неделю… – не совсем уверенно ответила я, подумав, что и пяти дней без Андрея не выдержу.

– Что ж, человек предполагает, а Бог располагает, – глубокомысленно заметила собеседница. – Кстати, давайте познакомимся. Меня Татьяной зовут, а вас?

– Виктория, – с достоинством ответила я.

Татьяна остро взглянула на меня:

– Виктория? Красивое имя. А можно называть вас просто Викой?

– Можно.

– Заходите-ка ко мне вечерком, Вика. Чайку попьем, побеседуем. А потом я вам на картах погадаю.

– А у вас обычные карты или Таро? – тут же заинтересовалась я.

Мне вдруг ужасно захотелось погадать на Андрея. Плохих предсказаний я не боялась, я в них просто не верила. Гадание всегда было для меня игрой – забавной, увлекательной, никак не связанной с жизнью. Помню, как в старших классах мы со Светкой гадали на парней. Одна загадывала – любит или не любит, другая раскладывала пасьянс. Почти всегда получалось, что любит, а если что-то вдруг не складывалось, достаточно было снова раскинуть карты: нехитрый пасьянс сходился в четырех случаях из пяти. Со Светкой мы больше, увы, не дружим. Пасьянсы тоже остались в прошлом…

Короче, предложение Татьяны пришлось весьма кстати. Погадать на Андрея! Что может быть заманчивее? Я, конечно, знаю, что впереди нас ждет пышная свадьба, но так приятно услышать это из уст гадалки!

– Могу и на Таро погадать, и на обычных – любые карты не лгут! – произнесла собеседница. – Гадание у нас наследственное. И мать моя гадала, и бабка, и прабабка. Так что всю правду вам скажу. Но… – тут Татьяна слегка замялась. – Если правды боитесь, лучше не гадайте! Лучше мы просто чайку травяного попьем, поболтаем о том о сем… А гадание – оно, знаете ли, для отчаянных. Или отчаявшихся…

– Ничего я не боюсь, – поспешно заявила я. – И к вам сегодня обязательно загляну. Если, конечно, адресок дадите.

– Да какие тут в Нелидовке адреса! Вон мой дом – зеленый с коричневой крышей. А номер у него – сорок второй. Запомнили?

– Угу, – кивнула я.

– Ну, тогда, деточка, до встречи!

И Татьяна степенно поплыла по улице – вся такая светлая, возвышенная, как из доброй русской сказки. Голова гордо поднята, русые волосы вольно раскинулись по плечам, светлая юбка обтягивает крепкие округлые ягодицы… Ей бы в кино сниматься, в роли матери какого-нибудь юного царевича. Можно сказать, готовый кинематографический образ! Впечатление несколько портил пакет с продуктами в руке.

Оставшись одна, я вернулась к главной цели своей прогулки. Хватит прохлаждаться без дела, начинаем изучать аномалию! Я сейчас нахожусь в самом центре деревни. Мне тепло, но не жарко. Дождя нет. Ветер почти не ощущается. А что сейчас на небе?

Я подняла лицо вверх и застыла в восхищении. Вот это да! Жаль, что я не художница и не могу запечатлеть увиденное на холсте. Картина получилась бы просто класс! Назвать бы ее как-нибудь авангардно – к примеру, «Сгущение напряженности» или «Рассеивание вечной тьмы» – и выставить на вернисаже в Измайлово… С руками бы оторвали.

Счастливые люди художники! Все краски мира у них в руках. Увидел, написал, а дальше – смотри на свое произведение да радуйся! А у меня не то что красок, у меня и слов-то не хватает. Хочу сказать красиво, возвышенно, а получается все как-то буднично, банально, схематично…

В общем, так… Я стою на «центральной площади», задрав голову и неспешно озирая небосклон. Прямо надо мной – легкие кружевные облака, впереди начинается то самое «сгущение», а позади, соответственно, происходит «рассеивание». Проще говоря, облачность над деревней в одном направлении постепенно сгущается, в результате почти полдеревни погружено в тень, зато в другом направлении (откуда я только что пришла) плавно рассеивается. Над домом бабушки облаков уже нет, над ним царит глубокая, чистая синева, и дальше, за окраиной – тоже синева, лишь далеко за Нелидовкой снова видна облачность.

Повернувшись лицом к «сгущению», я отметила в нем некую несимметричность. Плотная облачность накрывала не только дальний конец деревни, но и расположенный справа хвойный лес, а над смешанным лесом (которой был виден слева) она почему-то размылась, развалилась на кучки темноватых облаков.

Так что же получается? Нелидовская аномалия захватывает не только саму деревню, но и прилегающий хвойный лес? Очень интересный факт! Но что он мне дает? Пока не знаю. И что дальше делать, тоже не знаю. Надо бы план какой-нибудь составить. Да и присесть, вообще-то, не помешало бы, уморилась я что-то…

Решив передохнуть, я вновь оглядела «центральную площадь». Ну, в магазине лавочек точно нет, а вот в клубе… В клубе должны быть стулья, но клуб, к несчастью, закрыт на замок. Зато рядом с закрытым входом в клуб оказалась еще одна дверь, ничем не примечательная, разве что прикрепленной на ней беленькой табличкой с надписью: «Библиотека». Секунду поколебавшись, я направилась к этой двери и потянула ее на себя. Дверь легко поддалась, и я шагнула в чистенькую, светлую продолговатую комнату размером с небольшую студенческую аудиторию.

Вдоль противоположной глухой стены тянулись многоярусные стеллажи с книгами. Справа от меня, возле окон, стояло несколько журнальных столиков с разложенной на них периодикой. Напротив входной двери торцом расположился старый письменный стол, увенчанный самодельным ящичком для хранения читательских карточек. Далее в ряд с небольшими промежутками стояли еще три письменных стола с допотопными настольными лампами на них. За последним от входа столом сидел парень лет двадцати трех – двадцати пяти и выжидательно смотрел на меня. Перед ним лежала стопка пожелтевших газет; поверх газет я заметила блокнот и шариковую ручку. Других читателей в столь ранний час в помещении не наблюдалось.

Я тут же смекнула, что парень и есть местное ученое светило, главный и единственный исследователь нелидовской аномалии. Впрочем, теперь уже не единственный…