Ты моя самая

Берг перебежал по балкону на другую сторону, оперся о перила и легко спрыгнул со второго этажа. Миг – и вот он уже стоит на земле за спиной кифийки. Выпрямился, наблюдая за передвижением девушки. Сердце отчего-то бешено забилось, видно, зверь почувствовал атмосферу боя и ту энергию, которая исходила от его друзей и воительницы. Азарт. Охота. Потряс головой, отгоняя наваждение. Нет, это было что-то другое. Лёгкий ветерок донёс до его ноздрей волнительный запах воительницы. Его вторая сущность радостно рванулась наружу, да так сильно и требовательно, что Бергу потребовалось немало усилий, чтобы обуздать своего зверя. В глазах потемнело, внутри сдавило от боли, он не мог вздохнуть полной грудью.

– Боги! Что происходит? – Берг словно слепой сделал по направлению к воительнице шаг, другой… и остановился, тряся головой. А его сердце рвалось наружу, причиняя нестерпимую боль. Зверь снова попытался вырваться. – Да что со мной такое?

Талэк ошеломлённо наблюдал за своим сыном, который двигался с усилием и уже дважды чуть не превратился в медведя, словно не контролировал своего зверя. И тут старейшины разом завопили:

– Талэк, останови сына!

– Пусть он её не касается.

Но все предупреждения были напрасны. Судьбу не остановить!

Берг бросился на девушку из тени, схватил её за плечо, резко развернул к себе и со всей силы ударил. И в тот момент, когда его кулак коснулся лица воительницы, её зрачки вдруг сузились и на краткий миг кифийка встретилась с ним взглядом, и тут же из её безвольных рук выпали клинки и она начала оседать на землю.

Берг подхватил её почти у самой земли и вместе с ней рухнул на колени, трясущейся рукой отвёл волосы с влажного лба девушки и застыл, наблюдая, как на её прекрасном лице расплывается огромный кровоподтёк. Притянул девушку к своей груди, покачал, словно держал в своих руках самое дорогое, поднял голову и закричал. Неистово. Жутко. И крик этот рвал душу каждому оборотню.

Зверь не может причинить вред своей истинной паре: его боль будет в разы сильнее!

Глава 12

Альрик где стоял, там и шлёпнул свой зад на мелкий песок арены, а Торольв так и завис – с открытой пастью, позабыв вернуть себе людской облик. Лишь Сверр сохранил холодную голову, превратился в человека и подошёл к другу, легонько коснулся его плеча. Берг поднял на него безумный взгляд.

– Ты понимаешь, что это значит? – тихо прошептал ректор, стоя на коленях и продолжая баюкать воительницу на руках. – Сверр, я проклят, – и столько боли прозвучало в его словах, что лис отшатнулся от него. – Мне предстоит повторить судьбу безумного Берлога. Не стоило нам переезжать в этот замок!

На арену выбежал Талэк и сразу же направился к сыну, за ним следом шёл Верховный.

– Дорогие зрители, – заговорил Бартобас, останавливаясь посередине поля и заклинанием усиливая свой голос. – Ничего страшного не случилось! Попрошу всех вас вернуться на свои места. – Повернулся в сторону двери, за которой толпились оставшиеся новобранцы. – А наших гостей попрошу собраться и подготовиться к следующему поединку. – Бросил взгляд на судью и приказал: – Гренвир, объявляй следующего участника. – И, вновь обращаясь к зрителям, прокричал: – Отбор продолжается!

– На арену приглашается номер четырнадцать, Аурика из рода Арвида, – объявил Гренвир и тут, уже покидая арену, заметил лежащий на земле свиток. Поднял его и с удивлением взглянул на печати семёрки основателей Шагоса. – А это что? – тихо спросил он.

– А это теперь неважно, – проговорил Талэк, выхватывая из рук оборотня ставший ненужным документ, потом вновь подошёл к сыну: – Берг, нужно уйти с арены, пусть мастера продолжают испытания. – Наклонился и быстро прошептал: – И мне срочно нужно кое-что тебе рассказать.

– Отец, давай поговорим в другой раз. Мне нужно побыть одному, всё хорошенько обдумать. Как теперь жить с этим? – Чуть ослабил объятия, чтобы заглянуть в лицо воительницы. – Найду ли я в себе силы принять её отказ? Смогу ли преодолеть тоску одинокого сердца, когда она уйдёт? – Снова притянул к себе девушку и застонал: – Я хочу сбежать в лес. Мне это просто необходимо сейчас.

– Как раз об этом я и хочу с тобой поговорить. Хакон не смог справиться с тоской зверя, предпочёл тоже сбежать. – Талэк был настроен решительно и готов был рассказать всю правду о бывшем хозяине Берлога.

– Я бы с удовольствием тоже послушал эту историю, – тихо произнёс Альрик; он вернул себе человеческий образ и сейчас стоял рядом, с сочувствием глядя на друга. – Но если честно, никто не ожидал такой засады!

Преподаватели согласно закивали в ответ.

– Но я не могу это рассказать всем, – твёрдо произнёс Талэк, встречаясь взглядом с преподавателем по тактике боя. – Потому что это не моя тайна! Я и сыну никогда не рассказал бы об этом, но то, что сейчас произошло, меня просто обязывает нарушить клятву, данную мною безумному Берлогу.

– Хорошо. – Берг легко поднялся с девушкой на руках. – Только отнесу её к целителям: что-то нужно делать с этими синяками по всему телу, – перевёл взгляд на лицо девушки, – и с моим подарком тоже.

– А ещё на неё магия не действует, – вставил своё слово Торольв. – Обычными примочками да мазями придётся сводить, а это долго.

Берг застонал и пошёл быстрее, а Альрик легонько двинул Торольва в бок и покрутил пальцем у виска.

– Что-о-о, – обиженно протянул Торольв. – Я ведь правду сказал.

– Ему сейчас и так несладко, а ты со своей правдой, – пояснил Сверр вместо Альрика.

– Ну и шороху эта девчонка навела! Я вам так скажу: у кифийки совершенная техника для двурукого бойца. Давно я такого не видел! – Гренвир задумчивым взглядом провожал удаляющегося ректора. – Что теперь с ней делать? И вообще, останется она в Шагосе или нет? Что там старейшины решили? – Бросил взгляд на восточную башню: основатели Шагоса сегодня решили именно оттуда наблюдать за соревнованиями.

– Что бы они там ни решили, кифийка однозначно останется, – зло прошипел Альрик. – Берг теперь её ни за что не отпустит от себя, – и тут же с сомнением добавил: – Насколько это, конечно, возможно – не отпустить такую, как эта.

– Понял, – Гренвир быстро вписал несколько символов напротив имени воительницы с Меотии и недовольно заворчал на преподавателей, нетерпеливо подталкивая их к лестнице: – Давайте-ка отправляйтесь на свои места. Мне ещё целый загон новобранцев нужно оценить, потом посоветоваться со старейшинами, а к вечеру уже вывесить список тех, кто проходит на второй этап.

Преподаватели вместе с Верховным покинули арену, а Талэк бросился догонять сына, пряча свиток к себе в карман.

Берг прошёл через внутренний двор, обогнул башню и взбежал по лестнице, направляясь в лазарет. Он не видел любопытствующих взглядов, которыми его провожали, не слышал сочувственного перешептывания за своей спиной, весь мир вдруг как-то разом сосредоточился на девушке в его руках. Он старался изучить каждую чёрточку лица, запомнить её запах, ощутить бархатистость кожи; его ладонь ласково погладила голое плечо. Перевёл взгляд на приоткрытые губы. Как же нестерпимо хотелось к ним прикоснуться, почувствовать их вкус. Прямо сейчас. Здесь. Желание было настолько сильным, что он просто не мог ему противиться. Остановился и потянулся к ней.

“Нет. Так нельзя!” – с силой зажмурился и тяжело задышал.

– Берг, – тихо позвал Талэк, разглядывая сына, который неподвижно стоял возле стены, бессильно прислонившись к каменной кладке. – Всё будет хорошо! Ты справишься. Главное, не поддавайся инстинктам зверя. Не он управляет тобой, а ты им.

– Это похоже на безумие. – Берг открыл глаза и посмотрел на отца. – Ты ведь знаешь, о чём я говорю.

– Да, я это знаю, – не стал отпираться Талэк. – Это как проклятие и одновременно бесценный дар! – Подошёл к сыну и с интересом взглянул на лицо воительницы. – Красивая, – с восхищением прошептал он и серьёзно посмотрел на сына: – Берг, ты должен помнить: все эти чувства, эмоции, страстное желание обладать ей – всё это происходит только с тобой, потому что твой зверь узнал свою пару. Но у неё сейчас нет этих чувств и ощущений. Она только должна будет тебя узнать таким, какой ты есть, и полюбить – откликнуться на твой зов.

– У тебя с Алаидой было так же?

– Да. Она меня, правда, поначалу боялась и избегала, а я сходил с ума и не мог понять, почему она так себя ведёт. Знаешь, я ведь в первую нашу встречу нарычал на неё. – Талэк в задумчивости запустил пятерню в свои волосы. – Я даже не могу сейчас вспомнить, что я тогда орал на весь рынок, видно что-то очень вдохновляющее, раз Алаида убегала от меня, сверкая пятками.

– Ха, ты хоть нарычал, а я своей вообще вон под глаз засветил, – Берг горько усмехнулся. – Боюсь, она мне этого никогда не простит.

– Ты же видел бой. Кифийка – берсерк, при этом она сознательно смогла перейти в такое состояние. А находясь в трансе, такие воины чувствуют и видят по-другому. Наверняка она тебя даже не запомнила, – с надеждой в голосе предположил Талэк.

– Нет, отец! Она меня увидела, – уверенно произнёс Берг. – Я это знаю.

– Это, конечно, плохо, но не смертельно. Всё будет хорошо, Берг. – Талэк изо всех сил старался скрыть тревогу и разочарование в своём голосе, но сын поднял голову и посмотрел на него с сомнением. Девушка в его руках пошевелилась. – Послушай, сын, нужно срочно передать её целителям. Лучше ей прийти в сознание в окружении наших лекарей, чем на руках у тебя.

– Ты прав! Я скоро вернусь. – И Берг со всех ног помчался в лазарет.

Талэк выглянул в окно: на арене полным ходом продолжались испытания, и теперь следующий участник не стал бегать по полю, гоняясь за лисом, а встал, как кифийка, в глубокую оборону.

“Надо же! Быстро учатся”.

– Всё, я оставил её на попечение лекарям, – Берг тоже выглянул на арену. – Похвально, – тихо произнёс он, замечая изменения в тактике боя у новобранца. Перевёл взгляд на отца: Талэк пристально изучал его лицо. – Здесь останемся или куда-нибудь пойдём?

– Давай поднимемся в мой кабинет, – предложил Талэк и, не оглядываясь, чуть ли не бегом направился в сторону родового замка Берлогов.

На втором этаже их встретила испуганная Алаида.

– Талэк, – бросилась она навстречу к мужу. – Как же теперь? Что будет?

– Всё будет хорошо! – Талэк поймал узкое запястье своей любимой и поцеловал. – Мне сейчас нужно поговорить с сыном. Срочно!

– Хорошо, – тихо произнесла Алаида, отступая и боясь поднять глаза на сына.