Дух Фиилмарнен и его дети

– Но увезти тебя в такое место без согласия родных я тоже не могу. Младшие должны почитать волю старших, все в этом мире должно идти заведенным порядком, иначе мировой порядок нарушится. К тому же, если твоей сестре и вправду плохо, я не могу не дать знать об этом ее отцу и матери.

Гюрд задумался. Он не сомневался, что отец, едва узнав о болезни Хелихелин, сразу сорвется и бросится к Дарнерам, а мать заплачет и скажет, что она его никуда не отпустит, а поедет сама. Задача, как уговорить родных никуда не ездить и в тоже время отпустить его, была очень трудной.

– Надо, чтобы Хилла поговорила с матерью, – сказал Хиреворд. – Никто из нас не сможет так объяснить ей все, как она. Она удержит ее от первых необдуманных порывов.

На том и порешили.

Алиа и Ирне разожгли костер и остались ночевать на острове, а Гюрд и Хиреворд отправились домой. На душе у Гюрда было тяжело. До этого момента ему казалось, что угроза, нависшая над Гаутандом, разойдется сама собой. Но тучи только сгущались…

За оградой их встретила Хилла. Она глядела так выжидательно и серьезно, что Хиреворд сразу взял ее за локоть и повел в дом. Выслушав рассказ, Хилла долго молчала, но в душе ее бушевала буря. С одной стороны, съездить в логово врага и разведать его планы необходимо. С другой стороны, ей уже мерещилась гибель Алиа и брата. Весть о болезни Хелихелин вызывала в ней одновременно недоверие, чувство долга и внутреннее отторжение. Ее душевные раны еще кровоточили. В конце концов, она согласилась поговорить с Ойглой. Первым порывом Ойглы было броситься самой к Дарнерам, чтобы умолять их дать ей увидеть дочь. Но Хилла напомнила, что Хелихелин хочет видеть только Гюрда. Ойгла тут же решила, что злые Дарнеры не позволяют ей увидеться с матерью. Когда она успокоилась, Хилле удалось договориться, что мать тайно поедет вслед за Алиа и Гюрдом и будет ждать на границе владений Дарнеров, когда ее позовут.

После этого Ойгла вместе с Хиллой и юношами пошли говорить со Стигом. В разговоре Хилла упорно подчеркивала, что приглашение может быть ловушкой. Ойгла оплакивала болезнь Хелихелин. На удивление всем, Стиг не вспылил и не закричал. Он предложил нарушить тайну поездки и расположиться всем Снайдерсам на границе владений Дарнеров, чтобы обеспечить безопасность Гюрда и Алиа. На это предложение Хиреворд возразил, что тогда Дарнеры скорее всего сразу возьмут приехавших в заложники. Гораздо лучше, если все останутся на своих местах, но предупредят врагов, что в случае опасности для жизни родных Снайдерсы и Элсли готовы подняться и призвать на помощь другие родственные семьи.

– Значит, ты хочешь отправить Гюрда и Алиа совсем одних? – спросила Хилла с плохо скрытым раздражением.

– Вовсе нет, часть наших родичей может тайно следовать за лодкой, чтобы дожидаться на границе земель Дарнеров, чем окончится дело, – ответил Хиреворд.

– Но следует ли всех Снайдерсов заранее предупреждать об этом деле? – сказал Гюрд с сомнением.

–Мама решит, кому следует сказать, – успокоил его Хиреворд.

Ойгла никак не хотела уступать право поездки, утверждая, что она – мать и должна быть рядом с Хелихелин. Стиг говорил, что его присутствие необходимо, потому что он отец и мужчина, его сила может понадобиться для защиты приглашенных. Хиреворд полагал, что он должен ехать, так как едет его мать. Кроме того, он был единственным из ее сыновей, посвященным в тайну.

– А кто останется с Хиллой? – спросил Гюрд.

– Я попрошу маму отпустить сюда Ларио, – сказал Хиреворд, упрямо глядя на Ойглу и Стига.

Они знали, что в тайну больше никого посвящать нельзя, но не уступали друг другу.

– Хилла не может остаться с одной Ларио, – заявил Гюрд, – а Хелихелин не сказала, что хочет видеть родных.

– Ойгла должна остаться! – сурово сказал Стиг, опустив голову и глядя на жену из – под лохматых бровей.

– А если Хелихелин действительно умирает? – возразила Ойгла. – Она может захотеть меня увидеть.

– Кто – то из вас должен уступить, – настаивал Гюрд.

Под общим давлением Ойгла уступила.

Когда рассвело, Гюрд, Хиреворд и Стиг собрали нужные вещи и отправились на переговоры с Алиа. В результате долгих обсуждений было решено, что Алиа и Гюрд примут условия посланца дарнеров и поедут с ним, предварительно рассказав все Айлилю и Айлин. Хиреворд и Стиг незаметно поплывут вслед за ними и, остановившись на границе, будут ждать исхода дела. Если Алиа и Гюрд погибнут, они должны будут предупредить родичей, а если им удастся бежать, то помочь.

По окончании разговора Ирне, Алиа и Гюрд сели в лодку и поплыли в поселок Снайдерсов. В голове Гюрда было как – то пусто, но двигался он порывисто, словно спешил. Позже он не мог вспомнить ничего о дороге, кроме того, что запечатлелось в момент, когда он садился в лодку. Закрыв глаза, он ясно видел дно плоскодонки, закачавшейся под его ногой, круги, разошедшиеся по поверхности воды, и порскнувших во все стороны пескарей, взбаламутивших прибрежный ил. Он и оглянулся на оставшихся родичей почему – то поздно, когда остров Хелихелин уже скрылся за поворотом реки.

К полудню спутники высадили Гюрда на берег, под сень ив, полоскавших в воде свои ветви, а сами отправились в поселок. Юноша должен был ждать, когда за ним приплывут Алиа и человек из рода Элле. Сердце юноши бешено колотилось. Множество мыслей роилось в его голове. История с тайной его происхождения и чудесным вмешательством духа земли подошла к концу. Он чувствовал приближение развязки. Какая она будет? Что ждет их в поселке Дарнеров? Все внутри Гюрда сопротивлялось и отталкивало происходящие события, но одновременно он хотел, чтобы они пришли к концу и никогда больше не беспокоили его. Ожидание Алиа и ее спутника превратилось в настоящую пытку.

За Гюрдом приехали, когда уже смеркалось. Человек из рода Элле был немолод, с русой бородкой и обрезанными волосами. Он был заложник, и звали его Ригюрд. Лодка плыла всю ночь по течению, почти в полной темноте, так как луна скрывалась за тучами. Люди всю дорогу молчали. Когда рассвело, они вытащили лодку на берег, поели сушеного мяса и легли спать, завернувшись в шкуры.

Проснувшись, Гюрд увидел, что Ригюрд сидит напротив на корточках и внимательно его рассматривает.

– Почему ты так смотришь? – спросил юноша.

– Я никогда не видел сыновей духа земли, – ответил Ригюрд. – Можно мне до тебя дотронуться?

– Дотронься.

Ригюрд боком, не поднимаясь с корточек, подобрался к юноше и, склонив голову набок и сощурившись, осторожно дотронулся до его черных волос своей тонкой сухощавой ручкой.

– Ты можешь умереть как все обыкновенные люди? – спросил Ригюрд.

– Почему ты хочешь это знать? – вопросом на вопрос ответил Гюрд, и в груди у него похолодело.

– Просто так, – ответил Ригюрд и, удалившись тем же способом, застыл, напоминая нахохлившуюся птицу.

Только сейчас Гюрд увидел, что он одет в поношенную кожаную безрукавку, такие же штаны и видавшие не одного хозяина башмаки. На его одежде не было ни одного знака о принадлежности к роду Элле. Когда они вновь сели в лодку, Гюрд спросил:

– А давно ты в заложниках у Дарнеров?

– Давно.

– А сколько зим?

– Я уж не помню.

– А как зовут твоего отца?

– Рори.

– А мать?

– Она умерла.

На этом разговор прервался, они снова молчали всю дорогу. Под утро Гюрд увидел, что они приближаются к землям рода Элле. Он спросил, не хочет ли Ригюрд повидать своих родных. Тот в ответ только отрицательно помотал головой.

– Завтра мы будем в поселке Дарнеров, – сказала Алиа, – так что нам нужно сегодня хорошенько подготовиться. Но сначала выспимся.

Они завернулись в шкуры и уснули. Солнце ласково светило сквозь ветви деревьев и согревало их. Гюрда разбудили травинки, росшие на земле у самого его лица, которые наклонялись под порывом ветерка и щекотали ему нос. Открыв глаза, он увидел, что Алиа сидит в новом платье, а косы ее плотно заплетены. На лбу у нее была надета кожаная налобная лента с длинными шнурками. На концы шнурков и на ленту были нашиты серебряные амулеты в виде оленьих головок, увенчанных рогами. Такие же шнурки свисали с ее платья и концов кос. На правой руке Алиа была завязана красная шерстяная нитка для ограждения от беды.

Гюрд встал и, взяв свой узел с вещами, отошел в сторону от своих спутников, чтобы они его не видели. Там он сбросил старую одежду и вымылся в прогретой солнцем прибрежной воде, а затем надел вышитую красными узорами против злых духов льняную рубаху, новые штаны и тонкий шерстяной плащ. На шее у него был амулет в виде свернувшегося в кольцо волка, но он всегда скрывался под одеждой. Поверх рубахи Гюрд надел ожерелье из бегущих серебряных волков, которое ему подарили при вступлении в род, а на талию – кожаный пояс с серебряными бляхами. Когда он вернулся к спутникам, Алиа предложила своим гребнем расчесать ему волосы. Гюрд согласился, потому что всегда испытывал большое удовольствие, когда сестра или мать занимались этим. Алиа это тоже нравилось, потому что волосы у Гюрда были густые и блестящие, солнце зажигало в них разноцветные искры. После расчесывания женщина скрутила волосы юноши в жгут и подняла их наверх, как делали все Элсли, чтобы они не мешали при работе и не попали в огонь. Чтобы прическа не рассыпалась, она перехватила лоб Гюрда плетеной трехцветной тесьмой. Ригюрд все это время сидел в сторонке и внимательно наблюдал за происходящим.

Ночью лодка доставила их в земли рода Элле, а утром – в земли того же рода, но захваченные Дарнерами. Они пристали ненадолго к берегу, а потом продолжили путь. К вечеру путешественники увидели поселок Дарнеров. Он смотрелся почти черным на фоне светлого небе и заходящего солнца. Никто их не встретил.

Выйдя на сушу, Алиа и Гюрд подождали, когда Ригюрд вытащит на берег лодку, а затем сели на ее край и стали ждать. Через некоторое время дубовые ворота поселка открылись и оттуда вышли несколько человек. Впереди шел седой мужчина, а сзади несколько молодых с копьями в руках.

– Меня зовут Рори, сын Лейра из рода дарнер, – сказал мужчина, приблизившись.

Прибывшие поняли, что перед ними брат Фагни, чьи права на наследование звания главы рода были нарушены в пользу Агне, как человека, женатого на дочери духа земли.

– Меня зовут Алиа, дочь Игнис из рода Элсли, – сказала Алиа, которую тут никто не знал.