В плену королевских пристрастий

– Нет, не хуже, – в глазах королевы сверкнули слезы, – ты не поверишь, но я мечтала, чтоб он застал меня с любовником, избил бы и заставил бы быть верной ему. Пусть бы бил, контролировал, запирал, только не это равнодушие. Он выбросил меня из своей жизни, как грязную и ненужную тряпку. Да я бы согласилась ноги его любовницам мыть, лишь бы быть рядом с ним… Я не могу его отпустить… не могу… и в то же время сегодня, там, во дворе я поняла, он не позволит мне этого… поэтому и хотела отравить его… подумала: все, не могу больше, и пусть будь дальше, что будет… а теперь понимаю, что легче бы мне не стало… и действительно Бенедикт с Лидией уничтожили бы и сыновей, и меня…

Королева помолчала немного, потом спросила: – Ты думаешь, я смогу жить, не оглядываясь на него?

– Сможете. Дело себе найдите и сможете.

– Какое?

– Я уже советовала. По селам прокатитесь, а еще лучше на рудники поезжайте или в лечебницах милостыню раздайте. Увидите столько человеческих страданий и горя, что своя боль сразу по сравнению с этим совсем других размеров покажется.

– Хочешь, чтоб я себя с чернью сравнила?

– Считаете, они из другого теста вылеплены, не чета вам? Какое Вам дело до их страданий? А они такие же… только при рождении Господь им дал меньше. Вот и вся разница. Ваш младший сын, хоть и высокородный, а тоже посреди черни живет, и страданий хлебнул столько, что Вам и не снилось. А Вы все себя жалеете. Никогда не задумывались, как ему живется?

– Где он?

– Не скажу. И ему окончательно жизнь сломаете и себе. Если все это вскроется, даже я вряд ли смогу помешать Артуру вас обоих на эшафот отправить. Жалейте всех убогих, может, и ему невзначай поможете…

– Ты мне всю душу сегодня переворотила, мне так больно и плохо…

– Это как нарыв вскрыть, всегда больно… подумайте над всем этим на досуге, Вам решать: лечить Вы свою душу дальше будете или оставите гнить в собственных грехах, обидах, да желаниях отмщения… И еще молитесь и кайтесь. Господь дает сил тем, кто хочет душу свою от скверны очистить и путь истинный найти.

– А ты нашла этот истинный путь?

– Я считаю, что вся жизнь это поиск этого пути и сомнение: он ли, не свернул ли ты с него? И, на мой взгляд, истинный путь знает лишь Господь и для каждого он свой. У тех, кто в монастырях живет он конечно четче и яснее, их каждый шаг заранее определен, и уставом, да наставлениями старших выверен и ведет их к Господу. А вот в миру такого нет, здесь каждый шаг это распутье и какой путь выбрать и куда он ведет: ближе к Господу или от него уводит, порой очень трудно понять.

– Ты жалеешь, что живешь не в монастыре? – удивленно спросила королева, уловив в голосе Алины ностальгические нотки, – Ну да… я припоминаю, Артур говорил, что после смерти ребенка ты вместе с дочерью герцога уехала в монастырь, откуда они тебя насильно забрали… Ты и правда хотела там остаться?

– Да, я хотела… но король и герцог были против, и настоятель выдал меня им, сказав, что моя жизнь не принадлежит мне.

– Поверить не могу… по собственной воле желать уйти в монастырь… ты действительно оригиналка.

– Я прожила там двенадцать лет, и последние годы была очень счастлива. Там люди ближе всего к Богу. Возможно, когда-нибудь у меня появится возможность вернуться туда.

– Ты сумасшедшая… у тебя все есть, тебя любит муж, и он, и король выполняют любые твои прихоти и, как я теперь понимаю, король даже не посягает на твою честь, но был бы счастлив удовлетворить тебя, если ты захочешь. Чего тебе не хватает? Ну потеряла ты ребенка… другие будут, а если и не будут, герцог все равно не бросит тебя, у него уже три дочери… От чего ты бежишь?

– Так Вы сами ответили в самом начале: я – сумасшедшая, – усмехнулась Алина.

– Извини… я сказала образно.

– Здесь не за что извиняться. Я действительно не такая как все… ведь именно это характеризует сошедших с ума. Я вижу столько грязи, Гертруда, что мне очень тяжело в миру… и это объясняет все. Ладно, давайте закругляться с разговорами. Терпение Вашего супруга не беспредельно. Если Вы не уедете в ближайшее время, он найдет способ заставить нас обеих пожалеть об этом.

На следующий день вечером, возвращаясь с охоты, король заметил во дворе замка карету королевы.

– Что такое?! – с угрозой тихо спросил он, обернувшись к Алине.

– Скорее всего, королева выполнила свое обещание и с одной из своих фрейлин прислала мне то, о чем я ее просила, – с милой улыбкой Алина взяла короля за руку. – Я надеюсь, Вы не будете сердиться, что я кое-что потребовала от Вашей супруги взамен собственного расположения?

– И что ты надеешься от нее получить? – удивлено спросил тот.

– Это маленькие женские секреты… Зачем Вам знать их? Я конечно расскажу Вам все, если Вы будете настаивать… Но неужели у меня не может быть хоть какой-то маленькой женской тайны?

– Я не буду настаивать. Развлекайся. Я доверяю тебе, – король обнял Алину за плечи и вдруг раздраженно тряхнул головой. – Хотя нет, я хочу знать. Скажи!

– Обещаете, что не предпримете ничего? – заглядывая ему в глаза, спросила Алина.

– Обещаю, – утопая в ее взгляде, подтвердил король.

Алина наклонилась к самому его уху и тихо прошептала: – Она прислала мне с Вашей любовницей, которую я подозреваю в заговоре, повод вытрясти из нее все, что она знает. Не вмешивайтесь, пожалуйста, девочка может и не виновата ни в чем… это лишь подозрения.

– Алина! – король отстранился и яростно сверкнул глазами.

– Вы обещали, милорд… – мелодично рассмеялась она, – обещали не вмешиваться в женские дела.

– Хорошо, кузина, – король глубоко вздохнул, и сам наклонился к ее уху, – мне будет даже интересно, как ты будешь вытрясать информацию из заговорщицы. Позови, если помощь потребуется. Да, и в методах можешь себя не ограничивать, я в любом случае не буду в претензии.

– Вы несказанно великодушны, – глаза Алины лукаво блеснули.

В это время к ним подошел Рон и с поклоном доложил:

– Ваша Светлость, к Вам приехала леди Регина, фрейлина Ее Величества. Она дожидается Вас в Вашей гостиной. Я взял на себя смелость проводить ее туда, так как она приехала уже более часа назад.

– Хорошо, Рон. Я переоденусь и подойду туда, – кивнула Алина.

– Мне будет позволено, Ваша Светлость, доложить герцогу, что Вас не разгневало мое своеволие?

– Да, Рон, я считаю, ты поступил правильно, не в коридоре же ее держать. Иди, я не гневаюсь.

Рон с поклоном удалился.

– Герцог чудесно вымуштровал всех слуг, даже мне такое не удавалось, – заметил король, провожая взглядом удаляющегося Рона.

– Я передам ему, что Вы столь высоко оценили его старания, он будет рад, – скривив губы, проговорила Алина.

– А ты выходит, ими недовольна?

– Милорд, давайте оставим эту тему… Это ваша мужская обязанность, Вы запретили мне вмешиваться, так что и мнение мое спрашивать не надо.

– Я спрашиваю не мнение по поводу методов, какими герцог добивается подобных результатов, я спрашиваю мнение о самом результате. У тебя есть в чем упрекнуть слуг, ты недовольна их поведением?

– Нет, в этом отношении все отлично и безупречно.

– Тогда все замечательно. Тебя должно интересовать лишь это.

– Я стараюсь… – печально вздохнула Алина, потом повела плечом и спросила: – Позволите мне пойти побеседовать с фрейлиной королевы?

– Конечно. Какие вопросы. Конечно же, иди.

– Благодарю Вас, – губы Алины тронула едва заметная улыбка, затем она обернулась к пажу, стоявшему все это время чуть в отдалении: – Пойдем, поможешь мне.