В плену королевских пристрастий

– Да, Ваша Светлость, – Эльза покорно прошла за ним в кабинет.

Вскоре в библиотеку вернулся король, и тут же шагнул к герцогине:

– Он связал тебя, Алина? Вот ведь тварь бессердечная… – король принялся развязывать руки герцогини, потом обернувшись к кабинету, где герцог наказывал его фаваритку, громко произнес: – Алекс, ты бессердечная тварь. Как ты мог? Ты ободрал моей кузине все запястья, скотина.

Герцог, прервав наказание, неторопливо вышел из кабинета и склонился перед королем: – Я знаю, что очень виноват, Ваше Величество, и готов принять любое наказание.

– Алина, радость моя, хочешь, я накажу его? – король поднес руки герцогини к губам и стал нежно целовать запястья, на которых остались следы от шнура.

– Мой государь, я не понимаю, зачем нужно задавать мне вопрос, когда Вы прекрасно знаете ответ? Я терпеть не могу подобные спектакли. Когда все прекрасно всё понимают, но делают вид, что не понимают ничего. Или это настолько привычная игра, что Вы уже не мыслите общения без нее?

– Алина, только у тебя хватает смелости ее прерывать… конечно, жаль, но что поделать. Давай в открытую, если хочешь… Мне действительно не нравится, что герцог применяет против тебя силу. Поэтому предупреждаю, Алекс, не научишься, не используя силовых методов против супруги, настаивать на своем, очень сильно пожалеешь.

– Вы задаете невыполнимые задания, мой государь, – герцог с сомнением покачал головой. – Моя супруга слишком умна и абсолютно мне неподконтрольна, чтобы я хоть что-то мог сделать против ее воли, не применяя силу. Вам проще сразу казнить меня и найти ей нового супруга.

– Вот видишь, Алина, что получается… Итак, если в открытую, – король с улыбкой посмотрел ей прямо в глаза, – будешь вынуждать своего супруга применять против тебя силу, я казню его, и его смерть будет на твоей совести. Поэтому подумай в следующий раз, перед тем как сопротивляться. Так тебе больше нравится?

– Артур, я всегда удивляюсь: зачем Вы постоянно подчеркиваете, что ни во что не ставите преданность? Я сейчас не про герцога. Его преданность Вам поколебать подобными высказываниями невозможно, хотя, по-моему, даже зная, что это лишь способ давления на меня, услышать подобное не особо приятно… Я про принцип. Нельзя пытаться преданность и верность заменить постоянным контролем и страхом.

– Алина, кроме тебя и герцога, больше преданных мне людей я не знаю. Так что не надо обобщать. А с герцогом мы разберемся, не волнуйся. Он любит тебя не меньше, и ему самому наверняка неприятно, оттого, что он был вынужден применить против тебя силу, поверь… поэтому я думаю, сейчас он вряд ли обижен на меня, скорей всего даже благодарен. Не так ли, Алекс?

– Конечно, государь, – герцог усмехнулся, – я с удовольствием воспользуюсь предоставленным Вами мне способом воздействия на жену. Она слишком ревностная христианка, чтобы обречь на казнь своего уже второго супруга, поэтому, скорее согласится терпеть сама, чем отправит на эшафот меня.

– Какие вы циничные… оба… и жестокосердные, – Алина презрительно скривила губы, – справились с двумя слабыми женщинами и гордятся своей властью над ними.

– Алина, а ты не задумывалась, что слово "справились", происходит от слова "право"? Мы использовали свое "право" и гордится тут абсолютно нечем. Так и должно быть. Ты должна хотя бы в вопросах наведения порядка не перечить мужу, а моя избранница должна понять, что ей придется беспрекословно, вернее даже безмолвно подчиняться любым моим желаниям, – возразил ей король.

Потом он прошел в кабинет, подошел к стоявшей на коленях Эльзе: – Ты как, красавица моя, уже сориентировалась в сложившейся ситуации? Или есть необходимость в пролонгации разъяснительной работы?

– Я буду очень покорна, Ваше Величество и больше не посмею так себя вести, – тихо ответила девушка.

– Алекс, после твоей разъяснительной работы с ней у нее даже в мозгах просветление настало, она меня понимать начала, – усмехнулся король, – не ожидал. Хотя говорят же, что иногда то, что через голову не доходит, именно так может и дойти. Не думал, что иногда это бывает столь наглядно, – он рассмеялся, – Алина, ты зря сердишься на мужа. Он оказывается у тебя великолепный учитель. Не надо было бы ему уезжать, я отдал бы на воспитание ему Эльзу на недельку, думаю, после этого ей уже никакие другие учителя не понадобились бы.

– Отдай мне, – тихо проговорила Алина.

– Что? – не понял король.

– Мне на неделю ее отдай, – повторила она.

– Ты будешь ее бить? – удивленно переспросил он.

– Я постараюсь сделать так, чтоб она перестала раздражать тебя.

– Нет, Алина. Тебе не отдам. Мне не нужна еще одна смиренная праведница. Мне одной достаточно.

– Ты считаешь, что общение со мной может так повлиять?

– Может… может, – кивнул король, – поэтому общаться с ней будешь лишь под моим присмотром.

– Вставай! – он с силой, звонко шлепнул рукой Эльзу.

Ты встала и замерла перед ним.

– Одевайся, нечего голой расхаживать, – иронично произнес король, пристально глядя на нее.

Эльза лишь кивнула, затем, подойдя к сложенной на полу одежде, достаточно элегантными движениями стала неспешно одеваться.

– В ней даже какая-то изысканность появилась… – заметил король, не сводя глаз со своей фаворитки. – Неужели наказание и на это действует? Как ты считаешь, Алекс?

– Действует, на это точно действует, – подтвердил герцог, – умея правильно наказывать почти из любой неуклюжей простой девки можно изящную лебедушку получить. Проверено неоднократно, на всех моих танцовщицах. Периодические внушения дают великолепный результат. Если Вы возьмете на себя труд регулярно применять данный способ воздействия на Вашу фаворитку, хотя бы в целях профилактики, плод Ваших усилий не разочарует Вас.

По тому как напряглись плечи Эльзы, Алина поняла, что девушка уловила смысл фразы герцога, и удовлетворенно заметила, что та, стараясь не подавать вида, продолжила одеваться.

– На танцовщицах, говоришь, проверял… что ж это показатель, они у тебя все великолепно вымуштрованы и при этом выглядят отменно, – король лукаво прищурился и взглянул на герцогиню, – Алина, ты как считаешь, имеет смысл принять рекомендации герцога? По-моему, в его словах есть резон.

– Мой государь, Вы знаете, как я отношусь к подобным советам. Вы все получите и так, проявите лишь немного выдержки и терпения, и результат будет даже лучше. Герцог кладет в основу всех взаимоотношений страх, забывая, что иногда страх порождает не покорность, а агрессию. Зачем Вам это надо?

– Моя фаворитка склонна к агрессии?

– Нет, Артур, она не склонна.

– Что ж в этом случае я не вижу причин не воспользоваться советом герцога. Я предпочитаю заставлять терпеть других, нежели терпеть сам.

Алина сердито сверкнула глазами и раздраженно проговорила: – Вы забываете, что иногда людям по делам их воздается не только на том свете, о чем Вы абсолютно не заботитесь, но уже и на этом.

– Мой государь, Вы у черты, – тихо рассмеялся герцог, – после таких заявлений моя супруга обычно замыкается и перестает говорить… Так что не провоцируете ее дальше. Вам ведь тут с ней оставаться, а когда она злобно молчит, в замке даже молоко киснет. Вы примите к сведению мои слова, но постарайтесь при этом не особенно часто демонстрировать ей методы Вашего воздействия на Вашу фаворитку, и все будет замечательно.

– Алина, – ничего не ответив на замечание герцога, король обернулся к герцогине, – ты считаешь, что воспитание покорности у подданных деяние, заслуживающее кары небесной?

– Смотря как воспитывать ее. Заметьте, ни один тиран не был счастлив, – ответила она.

– Ты считаешь меня тираном?

– Нет, на данный момент не считаю. Но меня очень беспокоят проявления беспричинной жестокости, как Вашей, так и Вашего окружения, это может стать первым шагом на пути становления Вас как тирана. Чувство вседозволенности ведь затягивает. А герцог, всячески склоняющий Вас к выбору этого пути, не понимает, что рано или поздно, но жертвами тиранов становятся и те, кто подталкивал их к этому.

– Ясно тебе, Алекс, что предрекает тебе твоя собственная супруга? – рассмеялся король.

– Если исходить из ее понятий, то я уже давно должен был бы кипеть в адском котле, прикрытом крышкой, мой государь. Так что я нисколько не удивлен. Она уже столько раз пыталась поразить меня своим яростным взглядом, что я вообще не понимаю, почему я все еще жив и до сих пор еще не там…

– Алекс, прекратите это фиглярство! – гневно произнесла герцогиня. – Этим не шутят!

– А я и не шучу. Вы, миледи, считаете меня деспотом и самодуром, отказываясь видеть насущную необходимость в наведении и поддержании порядка во вверенных мне владениях.

– В чем Вы видите порядок, милорд? В том, что сейчас любой Ваш подданный, увидев Вас или кого-то из Ваших стражников, покорно отдаст им все, что у него есть, включая дочь и жену, а потом еще покорно примет наказание за то, что мало отдал?

– Порядок я вижу в соблюдении закона. Если по закону мой подданный должен что-то отдать, он отдаст. И если должен будет за несвоевременное или недолжное исполнение закона положенное наказание принять, он примет, и не только примет, но и поблагодарит за него, а иначе наказан будет уже совсем по-другому. Потому что закон он на то и закон, чтоб выполнялся. А я его соблюдение контролировать должен и всеми, доступными мне способами, нарушений закона не допускать. А вот если Вы, миледи, законами нашими недовольны, то это вопросы уже не ко мне, а к государю.

– Закона? – презрительно хмыкнула герцогиня. – Да пользуясь поголовной неграмотностью, Ваши наместники трактуют закон, как кому вздумается. Для них главный закон, чтоб Вы были довольны.