В плену королевских пристрастий

Искоса взглянув на отца, Катарина, немного выпрямилась, но через пару минут вновь согнулась над тарелкой.

– Катарина, – грозно сказал герцог, – Если ты не желаешь должным образом сидеть за столом, ты будешь стоять весь ужин.

– Милорд, если только Вы заставите ее встать из-за такого пустяка, я встану вместе с ней, – герцогиня мрачно посмотрела на супруга.

Герцог хотел ей что-то ответить, но не успел, потому что Катарина поднялась из-за стола и очень отчетливо произнесла:

– Я действительно не хочу сидеть за столом, отец, и лучше постою.

– Это как понимать? – герцог грохнул кулаком по столу. – Ты что себе позволяешь? Это по какой, позволь узнать, причине ты не хочешь сидеть с нами за одним столом? А? – он рывком поднялся из-за стола, отшвырнув стул, и шагнул к дочери.

– Милорд, прекратите! Прекратите сейчас же! – герцогиня вскочила, в глазах ее полыхнул мрачный огонь, и она перешла на латынь.

Леди Гиз латыни не знала, но видела, как длинная фраза, высказанная герцогу герцогиней, моментально сбила с него весь пыл и привела его в явное замешательство, но он сумел быстро взять себя в руки и ровным голосом произнес:

– Леди Розалинда, сейчас же отведите леди Катарину в ее покои. Ее поведение мы обсудим позже. А леди Луизу и леди Марию я после ужина провожу сам.

По изумленно распахнувшимся глазам стоявшей рядом с ней Катарины, леди Гиз догадалась, что для той, в отличие от нее, слова, сказанные герцогиней, непонятны не были.

Взяв ее за руку, леди Гиз быстро вывела ее из обеденной залы и отвела в ее комнату. Оказавшись там, Кэти как-то вся испуганно сжалась и тихо спросила:

– Вы сейчас накажете меня или будете ждать отца?

– Конечно, буду ждать герцога, он не велел мне Вас наказывать… Хотя что скрывать, вели Вы себя очень скверно и наказание явно заслужили.

– Леди Розалинда, пожалуйста, не надо ждать его прихода, накажите меня сами… – Кэти с мольбой взглянула в глаза опекунше.

– Это отчего же, позвольте Вас спросить, Вы так боитесь его прихода?

– Я не могу сказать… это… это их тайна…

– Милая леди, о тайнах так открыто не говорят. Кода-то я учила латынь, и если сейчас возьму словарь и переведу десяток слов, то сама соображу, что сказала герцогиня Вашему отцу. Мне просто не хотелось искать словарь.

Леди Гиз знала, что Кэти по сути еще неискушенный ребенок, и была уверена, что она ей поверит.

Я не совсем точно поняла, – пролепетала та, – но герцогиня сказала отцу, что-то вроде того, что он уже раз применил право и силу в их первую брачную ночь, так неужели ему мало этого и он хочет ее применять вновь и вновь, чтобы совсем разрушить все, что есть вокруг него… или, может быть, не хочет, а будет применять, потому что хочет все разрушить… там очень сложные обороты она использовала, поэтому за точность перевода я не поручусь, но смысл был примерно такой.

– Ваш отец знает, что Вы понимаете латынь?

– Разумеется, он сам учил меня…

– Тогда все, конечно, хуже… но нос вешать не стоит, вряд ли Ваш отец, милая леди, решит сегодня Вас наказывать, или я ничего не смыслю в мужчинах… Вот только что дальше будет, непонятно… опять же вряд ли он спустит Вам это с рук… ну да поживем, увидим.

– Леди Розалинда, а что значит применить право и силу в брачную ночь?

– В данном случае это может значить только одно: то, что даже после свадьбы герцогиня не стремилась к близким отношениям с Вашим отцом.

– А почему герцогиня не стремилась к ним?

– Видимо, не по любви она вышла замуж за Вашего отца, леди. А Ваш отец воспользовался своим правом супруга и тем, что он сильнее и получил то, что хотел. Теперь-то я понимаю, почему он выгнал из замка всех слуг в их первую брачную ночь и почему на следующий день был беспробудно пьян, а Ее Светлость грустна и печальна, – вслух вспоминала леди Гиз рассказы слуг замка, проясняя ситуацию больше даже для себя, чем для своей воспитанницы. – Значит, Ее Светлость до сих пор не может ему этого простить, хотя, как истинная христианка, была бы должна… Ну да то дело не для наших голов.

– Зачем же она согласилась выходить за моего отца, раз не хотела никаких близких отношений с ним и не любила его?

– Это, моя дорогая, было решение короля, а с королем не спорят. Он решил выдать замуж свою кузину, она же его кузина, я уже говорила Вам это, за Вашего отца в благодарность, что он помог раскрыть заговор и спас ему жизнь.

– А какой заговор мой отец помог раскрыть королю? И что такое заговор?

– Заговор – это когда несколько человек тайно договариваются о чем-то. Так вот, первый муж Ее Светлости тайно договорился с другими заговорщиками убить короля. А ваш отец узнал об этом и предупредил короля. Герцога Риттенберга, первого супруга герцогини, казнили, после чего король решил отдать его супругу, свою кузину, в жены Вашему отцу.

– А зачем он так решил?

– Ну, наверное, отец Ваш попросил. Король спросил, чем его наградить за заслуги, он и попросил…

– А зачем попросил?

– Наверное, потому что полюбил.

– Это ужасно, леди Розалинда… Как мы будем жить? Получается, что теперь отец совсем не любит нас, а любит только ее, а она совсем не любит его… Наша жизнь будет похожа на кошмар, леди Розалинда.

– Насчет нашей жизни не знаю… – леди Гиз иронично усмехнулась. – А вот Ваша жизнь, моя юная леди, точно будет нелегкой, если Вы в ближайшее время не измените своего поведения и не научитесь подчиняться как желаниям Вашего отца, так и желаниям герцогини. Запомните: если изменить что-то Вы не в силах, то это необходимо принять, как данность.

– Нет! Нет! – Кэти бросилась на кровать и, уткнувшись в подушки, зарыдала. – Он не мог разлюбить нас… не мог… ведь мы любим его, а ей он совсем не нужен… она не любит его… Неужели он это не видит?

Леди Розалинда вначале хотела жестко потребовать, чтобы Кэти немедленно прекратила истерику, а потом решила, что девочке не помешает выплакаться, и тихо вышла, закрыв за собой дверь, а потом, для верности даже заперла ее на ключ.

Она направлялась к своим комнатам, когда в коридоре появился герцог Тревор, который вел за руки двух младших дочерей. Увидев ее, герцог остановился и сурово приказал дочерям:

– Быстро идите в свои комнаты и ждите там леди Розалинду.

Девочки, испуганно глядя на отца, почтительно склонились перед ним и скрылись каждая в своей комнате.

– Леди Розалинда, нам надо поговорить, – обернулся к ней герцог. – Лучше в Вашей комнате.

– Как Вам будет угодно, Ваша Светлость, – леди Гиз провела герцога в свою комнату и плотно закрыла дверь.

– Розалинда, леди Катарина сказала Вам, что поняла из фразы герцогини? – мрачно глядя ей прямо в глаза, спросил герцог.

– Да, Ваша Светлость, – леди Гиз решила не лгать, чувствуя, что даже небольшое лукавство герцогу в таком щепетильном вопросе может стоить ей очень дорого, – Ваша дочь поняла, что Вы воспользовались своим правом и силой в Вашу первую брачную ночь с герцогиней, и герцогиня спросила Вас намерены ли Вы и дальше использовать их до тех пор пока не разрушите все вокруг.

– Дьявол, – выругался герцог и стукнул кулаком по стене, а потом, шагнув к окну, отвернулся, схватившись рукой за широкую оконную раму. Он с трудом скрыл, как обрадовался этим словам Розалинды. Идя сюда, он как раз на это и надеялся. Надеялся, что Кэти именно так и поймет фразу, произнесенную герцогиней.

Сжимая до побелевших пальцев оконную раму, он мрачно проронил:

– Иногда оказывается что, то, чему научил детей совсем им и некстати… В общем, мне бы очень хотелось, леди Розалинда, чтобы то, что Вы узнали… о том, что я был… – герцог ненадолго замялся, словно подыскивая слово, и продолжил: – что был не очень обходителен с Ее Светлостью в нашу первую брачную ночь, не оказалось бы достоянием гласности…

– Ваша Светлость, я буду нема, как рыба, – заверила герцога леди Гиз, преданно глядя ему в глаза.

Однако тот ни на секунду не поверил в искренность подобного заявления, зная, как эта немолодая сплетница обожала оказываться обладательницей всякого рода тайн, которые тут же после этого переставали быть тайнами вообще. Но именно на это у герцога и был расчет.