Проклятие Вороньей пустоши

– О как! Неужто такая крепкая любовь была?

Лиза как-то неуверенно завозилась на диване, будто пытаясь устроиться поудобнее, всеми силами избегая ответа на поставленный вопрос. Антон не стал настаивать, прошёл в кухню, соединённую с гостиной барной стойкой, достал из полки кофе, загрузил кофемашину. Пока он собирал завтрак, оба молчали, обдумывая заданную тему, но вот Антон вернулся, поставил на журнальный столик поднос с бутербродами и кофе, сел рядом с сестрой. Та всё ещё дулась. Демонстративно отодвинулась на край дивана, схватила бутерброд, повертела в руках, вздохнув, положила его на тарелку. Аппетит пропал, вид еды вызывал тошноту.

– Лиза, ты же понимаешь, что Тёмка… не для тебя он был, и семьи у вас так или иначе не получилось бы.

– Почему? – ворчливо буркнула Лиза.

– Он… да, он любил тебя, очень любил, но Тёмка тусовщиком был, его не интересовала семья в том понимании, как видишь её ты. Совместный быт, вечера у камина, пелёнки-распашонки – это не для него. Его привлекала жизнь яркая, динамичная. Новые люди, новые места, ночные клубы, казино, безумные походы с палатками прочь от цивилизации, покорение небывалых высот – в этом весь он. Тёмка бы взвыл от тоски, прочно связанный семейными узами. А ещё вернее, взвыла бы ты, поскольку Тёмыч вряд ли бы изменил своим привычкам. Они важнее любви. Они – почти вся его жизнь. И сидела бы ты, вся из себя верная жена, дома, а он развлекался, всё больше отдаляясь от тебя. Его всю жизнь из крайности в крайность швыряло, и я больше чем уверен, женитьба – одна из них. Это то, чего в его бурной жизни ещё не случалось. Переступил бы через тебя, наигравшись в семью, и не заметил.

– Безрадостную картинку ты нарисовал, – хмыкнула Лиза, тем не менее, заинтересовавшись. – Но почему ты не говорил мне этого раньше, когда мы с Артёмом отношения решили зарегистрировать?

– Не говорил, или ты слушать ничего не хотела? – уточнил Антон.

Лиза обиженно засопела. Говорил, она помнит, не раз пытался брат заговаривать с ней на эту тему, и решение пожениться не одобрял категорически, хоть и был ему Тёма лучшим другом. А она… Она очень хотела замуж. За Тёмку. Её привлекала и очаровывала его непосредственность, живость, его отношение к жизни, такое, будто живёт он вечно. Парень, казалось, парил над землёй, не касаясь её, ни разу Лиза не видела его хоть чуточку расстроенным, из него жизнь будто била ключом. Что ни день – извержение вулкана, праздник с фейерверком и конфетти. Яркая, незаурядная личность – Тёмка притягивал к себе людей будто магнитом, вот и Лиза, устав от серых будней, кинулась в отношения с ним будто в омут, думала, он сможет раскрасить заодно и её скучную жизнь, да как-то не получалось. Парень действительно любил её, но менять образ жизни не хотел. Таскал подругу по вечеринкам, в походы, так тяготившие Лизу, а она всё старалась улизнуть в свой крошечный мирок, в гостиную к камину – в тихую, размеренную жизнь, где вечеринки – по случаю, не чаще, походы – самое дальнее к реке на шашлыки, она и замуж-то согласилась в надежде на то, что совместная жизнь остепенит неуёмного Тёмку. А любила ли? Скорее ослеплена была… Как жаль, что осознала это Лиза только сейчас… Откажи она Тёме – он бы жил, порхал бы по жизни яркой бабочкой и горя не знал, но проклятье никого не щадит, и опрометчивое Лизино согласие стоило парню жизни.

– Я и ему говорил, что вы не пара. Он тоже не слушал. А Кирилл…

– Что Кирилл? – будто невзначай бросила Лиза, снова схватив с тарелки бутерброд. – Он такой же, как Тёмка. Балабол!

– Не скажи, Лизон. Кирилл совсем другой. На тусовку? С радостью! Памперсы ребёнку менять? Ни разу не вопрос! Валяться у камина на ковре? Без проблем! Лишь бы рядом любимая женщина была.

– Вот ты, психолог фигов, когда успел всё это разглядеть?

– А когда вы из леса вышли. Он, между прочим, глаз от тебя отвести не мог! Ливень такой, а он будто и не замечает… Да за такой взгляд родину продать не жалко, любая бы растаяла…

– Тош, не надо! – Лиза рывком поднялась с дивана, опрокинув на себя недопитый кофе. – Блин! Да что же это?

– Обычное дело! – хохотнул Антон. – Кофе пролила.

– Так говоришь, будто сестрица у тебя корова неуклюжая!

– Не обижайся, Лизунь, ничего страшного не произошло, отстирается. Да и, в конце концов, не вечернее платье залила.

– Ну тебя! И вообще, Антон… я приняла серьёзное решение. Больше в моей жизни мужчин не будет. Никогда! Ясно тебе?

– Отчего же, сестрёнка? – растерянно заморгал Антон.

– Я так понимаю, деду Тихону спасибо надо сказать, за подарочек его… вольный ли, невольный – не знаю. Проклятье это… Не хочу я, Тошка, становиться серийной убийцей. Знать бы раньше, Тёмка бы жив остался.

– Боже, Лиз, ну что за глупости?! – Антон схватился за голову. Никогда он не мог понять, что творится в голове у сестры. Вроде и знал её очень хорошо, но порой её умозаключения выбивали из колеи. Вот только-только она переживала о том, что выглядела непрезентабельно, встречая незваных гостей, и на тебе! Выдала! – Ну сама подумай, так и будешь всю жизнь затворницей жить?!

Ответить Лиза не успела, раздался звонок в дверь. Настойчивый, резкий – так мог рваться в гости лишь один человек. Лучшая подруга Рита.

И точно. Ворвалась ураганом, едва Антон открыл дверь, поздоровалась с ним на ходу, по-хозяйски ввалилась в гостиную.

– О, приветик! Смотрю, я вовремя! Кофеёк, бутербродики… Лизка, ты мой визит предвидела?

– Как обычно! – хмуро отшутилась Лиза. – Давай, падай на диван, я сейчас кофе тебе сварю. Да колбаски нарежу, вижу, что голодная. Впрочем, это не новость…

– Девчата, оставляю вас в одиночестве, – заглянул в гостиную Антон, – вынужден откланяться, дела ждут. А с тобой, сестра, разговор не закончен. Продолжим при случае.

– Ну как всегда, – тихо проворчала Рита, проводив его задумчивым взглядом.

– Антон, не забудь, мы приглашены на ужин, – напомнила Лиза. – В шесть. Не опаздывай. Без тебя я никуда не пойду, так и знай.

– Помню. Буду, – заверил Антон и исчез, хлопнув дверью.

– К кому? Куда? – тут же заинтересовалась Рита. – Почему я не знаю?

– К соседям. Ой, Ритка, тут у нас такие приключения! Закачаешься!

Рита Самарина – лучшая и, пожалуй, единственная подруга Лизы девушкой была колоритной. Высокая, чуть полноватая, с чёрными, как смоль, вьющимися волосами, отросшими почти до колен, с чёрными, будто самая тёмная ночь глазищами. Знакомы девушки были с детства, с пятого класса, однако дружба, как это частенько бывает, началась с вражды.

Лиза была новенькой. Только переехали в августе, пока с документами протянулось, и первое сентября в новой школе случилось в Лизиной жизни только пятого числа. Было бы куда проще, явись она как все, на школьную линейку с ворохом цветов, в тот день, когда до появившейся в классе новенькой девочки никому нет дела. Все бы дружно делились впечатлениями о проведённом лете, болтали, радуясь встрече, и Лизе удалось бы остаться в тени, усесться где-нибудь на последней парте, не привлекая лишнего внимания, затеряться. А там, глядишь, и влилась бы в класс. Постепенно. Случилось иначе.

Она входила в класс как на поле боя, уже настраиваясь на пристальное внимание окружающих. Так и случилось. На первой же перемене одноклассники окружили девочку, засыпали вопросами, на которые Лиза не успевала отвечать, кто-то из мальчишек дёрнул за рыжий хвостик, так, что развязалась ленточка. Мальчик, правда, тут же огрёб учебником по голове – кто-то из девочек проявил солидарность, но от этого легче не стало.

А на третьем уроке, надо же было тому случиться, разразилась гроза. Лиза предчувствовала грядущую непогоду, но сбежать с урока физкультуры было не так-то легко. Занимались в зале, физрук имел привычку закрывать зал на ключ – не вырваться.

Новенькая с самого начала урока проявляла беспокойство, а разрезала грозовое небо молния за окном, и девочка схватилась руками за голову. Упала на колени, забилась, будто отгоняя кого-то невидимого. Подбежал физрук, подхватил её на руки, затряс, пытаясь привести в чувство. Не помогло, пришлось отправлять кого-то из мальчишек за медсестрой.

С того дня одноклассники начали сторониться Лизы, а ещё к ней накрепко приклеилось обидное прозвище: припадочная.

Заводилой в классе была Рита Самарина, она-то и решала, кого принять в костяк класса, кого изгоем сделать. Лизина застенчивость и тот приступ на уроке физкультуры сделали своё дело – Лизу записали в когорту ботаников и тут же объявили негласный бойкот. Будь объявлен бойкот по всем правилам, девочка ничего не имела бы против, не лезут – и хорошо, ей того и надо, но насмешки, каверзы, издёвки – стали неотъемлемой частью бойкота. Лиза не поддавалась.

К зиме страсти поутихли, девочку, странную и непохожую на других, оставили в покое. Просто скучно стало. Выдержку она имела железобетонную, на насмешки не реагировала, издёвки не замечала, и на роль жертвы ну как-то уж совсем не годилась.

Всё изменилось летом. Рита Самарина что-то не поделила с девчонками года на два старше себя, они не остались в долгу, решили отлупить её на пустыре. И получилось бы, начали они довольно резво, но на беду, ворвался в их междусобойчик маленький, рыжий торнадо в рваных джинсах, мальчишеской футболке и в мальчишеской же рубашке, завязанной в узел на поясе. Вдвоём они справились, и только теперь Ритка разглядела неожиданную заступницу. Ею оказалась Лизка Кузнецова, та самая, чудная одноклассница.

– Ну ты даёшь, Лизка! – восхитилась Рита. – Где так драться наловчилась?

– С братом на вольную борьбу хожу, – неохотно ответила Лиза, шагая к домам и не оборачиваясь. О том, что с вольной борьбой завязать придётся, слишком уж ездить далеко и утомительно, Лиза умолчала.

– Погоди, Кузнецова! – не отставала Рита. – Не беги же так! Давай поговорим.

– Ну чего тебе? – Лиза остановилась, обернулась. – Говори быстрее, я тороплюсь.

– Ты это… Лиз. Спасибо тебе.

Лиза, развеселившись, фыркнула. Снова двинулась к домам.

– Лиз! – Рита догнала, схватила за рукав, останавливая. – Лизка, прости меня!

– За что?

– Что я так… ну в школе…

– Ладно, проехали, – дёрнув плечом в попытке освободиться, буркнула Лиза.