Лучшие враги

– Приятного чаепития, дедушка.

Из кабинета я вышла с гордо поднятой головой, расправленными плечами и прямой спиной. Просто внутри поселилось странное ощущение, будто разговор встал колом, а теперь этот кол не давал ссутулиться. И только шлейф из темноты, несущийся следом за мной, да мигающие лампы тонко намекали, что чародейка немножечко, буквально самую-самую малость раздражена.

На третий этаж гостевой башни я не поднялась, а взлетела. Даже не запыхалась, словно несущиеся следом тени выплелись в крылья и придали нужное ускорение. Постучала в дверь Калеба. Три раза. Негромко. Думала, придется ждать или дожидаться, что еще хуже – ненавижу караулить, но дверь открылась без бесящих пауз.

Он успел переодеться в рубашку и широкие штаны. Из пучка выбились пряди, спадали на шею и уши. Завязал бы волосы, что ли, в приличный хвост, а то выглядел непозволительно по-домашнему. Не для судьбоносного разговора.

– Это я должна была обнаружить в родовом гримуаре? Оригинальный способ делать предложение! Встать на колено и попросить – каменеют суставы и язык?

Кстати, я же проклятие похожее знаю! Надо записать в рабочий гримуар, чтобы не забыть использовать. Ни разу не практиковала на людях, отчего бы не сейчас? Можно на женихе. Что он стоит, ничем не проклятый, здоровенький и страшно бесящий.

Не отводя взгляда, недрогнувшей рукой я припечатала свиток к крепкой груди мужчины:

– Разорви.

Только собралась гордо удалиться, как в спину прилетел возмутительно-спокойный отказ:

– Нет.

Я обернулась недоверчиво и очень медленно, все еще полагая, будто ослышалась. Прозрачно-голубые глаза Калеба походили на ледышки. В них было невозможно увидеть мысли, но совершенно точно читалось любопытство. И он не думал ловить злосчастное соглашение, более того – спрятал руки в карманы. Заметно измятый листок валялся на полу между нами, куда, по всей видимости, отлетел.

– Что ты сказал? – вкрадчиво уточнила я.

– Назови хотя бы одну причину, почему мне не взять в жены привлекательную, невинную наследницу знаменитого рода Истван, за которой дают очень приличное приданое? – изогнул он левую бровь.

Ничего себе неожиданность! Мысленно я представляла, что Калеба фактически насильно принудили скрепить брачное обязательство, но, похоже, ошиблась.

Мы оба были обязаны деду. Калебу он дал защиту и дом, мне оплатил учебу и достойное содержание. Конечно, от матери я получила кое-какое наследство, но на девять лет безбедной жизни этих денег не хватило бы, а стипендия подданным соседних королевств не полагалась.

– Мы не торгуемся, – с предупреждением в голосе вымолвила я. – Разорви соглашение.

Он бросил на меня взгляд из-под ресниц и начал наступать. Я гадала: поднимет ли Калеб магический документ или перешагнет и когда вообще остановится. Не задумываясь, он наступил на свиток, словно тот совершенно ничего не значил.

– Ты специально идешь поближе, чтобы лучше меня слышать? – с иронией уточнила я. – Замри, иначе я ударю магией.

– Не ударишь, если предупреждаешь.

Он остановился на расстоянии в полшага, не заботясь о том, что действительно может схлопотать какое-нибудь проклятие.

– Не пойму, ты просто смирился, что дед попросил отдать должок, или правда хочешь жениться?

– В моем возрасте самое время завести семью, – напомнил он, что вообще-то старше меня почти на восемь лет.

– Зато в моем рановато.

– Риэлла Истван в двадцать лет уже качала дитя, – бесцеремонно напомнил Калеб, как рано мать сбежала из замка, чтобы вернуться одинокой и с дочерью на руках.

– И я прекрасно помню, как печально для нас обеих это закончилось, – усмехнулась я, подавив дурацкий порыв скрестить руки на груди и отгородиться от новоприобретенного жениха. – Если у тебя проблема с деньгами, то выбери любую из моих кузин. Уверена, за них тоже неплохо приплатят.

– Твоих кузин мне не предлагали.

– А ты спрашивал о них?

– Зачем? – Он открыто издевался.

– Затем, что я не выйду за тебя замуж. Более того, мы даже до обряда брачных обещаний не дойдем.

– Если верить соглашению, Эннари, то дойдем. Сейчас я понимаю, почему Парнас настоял на родовой печати. Ты крепкий орешек.

– Вообще-то, я темная чародейка.

– И ты это старательно подчеркиваешь. – С нахальной ухмылкой он разглядывал мои губы, словно напоминая, что они покрыты алой краской, кричащей о том, что девушка непроста и связываться с ней себе дороже. – Разве не очевидно, что мне плевать на цвет магии?

Кому очевидно? До меня только-только доходит, что ты, дорогой жених, не похож на жертву шантажа.

– И я способна превратить твою жизнь в ад. Что непременно и сделаю, – пообещала я.

Тут меня посетило озарение: проблема Калеба Грэма вовсе не в атрофированном инстинкте самосохранения, а в тугоухости! Он просто-напросто не слышал угроз даже на ничтожном расстоянии, на каком чужие люди имели право стоять исключительно в набитой битком театральной галерке.

– Буду ждать с нетерпением, – согласно кивнул он. – В конечном итоге самые послушные и преданные жены получаются из маленьких своевольных ведьм.

– Кажется, ты чего-то не знаешь о ведьмах.

– Теперь мне еще сильнее хочется проверить.

Он меня открыто дразнил, а я так старательно пыталась не поддаваться на провокацию и держать непроницаемое лицо, что от усилий нижнее веко начало тихонечко подрагивать. До этого момента я и не подозревала, что оно обладало такой неестественной подвижностью.

– Раз ты всерьез намерен жениться, то должен знать, что с невинностью тоже имеется заминка, – чуточку улыбнулась для эффекта. – Я не девственница.

Я нахально соврала, но проверить-то он все равно не сможет. Никогда, ни при каких обстоятельствах и даже под угрозой смертельного проклятия!

Тишина стала вдруг такой глубокой, что можно было расслышать, как курлычут голуби, облепившие каменный выступ за окном. Левая бровь Калеба поползла наверх. В глазах появилось странное выражение, уголки рта дернулись в бесстыжей улыбке.

– Хорошо, – произнес он.

К собственному стыду, я чуть не поперхнулась на вдохе.

– Хо-ро-шо? – пришлось говорить распевно, чтобы справиться с неожиданным заиканием.

– Люблю опытных женщин. С ними весело в спальне: они не стесняются, не жмутся и знают, чего хотят. Опять-таки, учить ничему не надо…

Задела, называется, мужское самолюбие! Он насмехался, а я, как любая девственница, была готова самовоспламениться от нечеловеческой неловкости. Но Калеб пошел дальше и с убийственной иронией уточнил:

– Почему ты смутилась, Эннари? Ты сама начала обсуждать животрепещущую тему супружеского долга.

Ничего я не собиралась обсуждать! Соврала, чтобы уесть подлеца. Кто же знал, что он обнаружит свободные взгляды не только на цвет магии!

– Другими словами, тебя все устраивает и разрывать соглашение ты не собираешься? – Я даже нашла в себе силы говорить небрежно.