Лучшие враги

– И кофе, – попросила на всякий случай, хотя не питала надежд отыскать здесь благородный напиток.

– Есть селегерский квас с хреном, – отозвалась несколько ошарашенная подавальщица. – Бочонок только открыли, хрен только натерли. Все свеженькое.

Невольно я повернула голову к винной стойке, за которой хозяин в фартуке разливал по глиняным кувшинам из бочонка нечто пенное.

– Яблочный взвар с медом, – решила я. Пить по утрам известное похмельное средство для приличной особы явный перебор. Конечно, яблочный взвар тоже часто употребляли на больную голову, но у девушек голова может болеть просто так, от переизбытка умных мыслей.

Угощение расставили на столе. От кружки со взваром пахло августовскими яблоками. Скворчала на деревянной подставке чугунная сковородка с желтыми яичными глазками. Дымком исходил горячий пирог с луком и кусками печенки, одуряюще пахла мелко нарубленная, жаренная в масле капуста. Я взялась за вилку, сняла пробу и с удовольствием запила взваром…

Вдруг со всего маха раскрылась дверь таверны, и внутрь ввалился взмыленный тип в торчащей из-под жилета рубашке, пыльных штанах и нарукавниках, дотянутых до локтей. Тяжело дыша, словно несся галопом от самого замка, он замер на пороге, оглядел зал и бросился к моему столу. Не спрашивая разрешения, выхватил у меня из рук чашку со взваром и сделал несколько жадных глотков.

– Что вы делаете? – возмутилась я.

Он выставил указательный палец, давая понять, что девицам за столом следует молча и с благоговением следить, как он заглатывает их напиток. Скрестив руки на груди, я наблюдала за грабежом и искала три веские причины, почему не стоит проклинать нахала.

– Здрасте, госпожа чародейка! – объявил наконец тип, стукнув опустевшей кружкой о стол.

– У меня на лбу написано, что я чародейка?

– Нет, мне сказали, что из замка приехала коляска.

Взмахом руки отправив подавальщицу обратно за стойку, он уселся за мой стол и с облегчением проговорил:

– Какое счастье, что наш призыв был наконец услышан! Знаешь, прошлый чародей, которого прислали, ничегошеньки не умеет! Вообще ничего! Я раньше тебя не видел. Давно приехала в замок?

Он схватился за кусок хлеба и принялся тыкать им в яичницу на сковородке.

– Вчера, – ответила я, мысленно гадая, что закончится быстрее: наглость незнакомого типа, пожирающего мой божественный завтрак, или яичница.

– Новенькая ученица пресветлого? – уточнил он.

– Быть точнее – внучка, – кивнула я.

У странного типа вытянулось лицо. Дернув кадыком на худой шее, он сглотнул, осторожно отложил хлеб и вытер рот рукавом, вернее, нарукавником, прикрывающим рубашку.

– Темная Истван? – осторожно спросил он, словно опасался оказаться проклятым. – Эннари Истван?

Не пойму, он обрадовался или испугался? Может, моим именем местных детишек стращают, мол, не будешь слушаться, придет ведьма Энни и съест на обед, а я-то и не в курсе о грохочущей славе.

– А вы?

Типчик медленно поднялся из-за стола. Думала, что даст стрекача, но он вдруг дернул головой и отрапортовал:

– Добро пожаловать в Сартар, госпожа чародейка! Помощник мэра Боуз! – Он протянул через стол руку для рукопожатия, но быстро опустил. – Единственный и бессмертный!

Я удивленно изогнула брови.

– Ой! – побагровел помощник лицом. – Я хотел сказать: бессменный. Вообще бессменный и единственный. Не бессмертный…

– В общем, ясно, – перебила я.

Он кашлянул и спросил с большим пиететом:

– Можно присесть, госпожа чародейка?

– Вы уже присаживались.

– И то верно… – Он снова плюхнулся на лавку. – Так вы сможете нам помочь, да? Понимаете, говорят, что новый назначенный из столицы мэр крут характером. Он скоро появится, а мы еще от старого не избавились.

– Хотите старого проклясть? – с искренним любопытством спросила я и невольно проследила, как нервные руки мэрского помощника потянулись к корзинке со столовыми приборами, притулившейся на краю стола, а потом извлеченная вилка потянулась к моей едва-едва пощипанной яичнице.

Ох, не зря он оговорился. Точно бессмертный!

– Господь с вами, госпожа чародейка! – как будто испугался этот бессрочный секретарь. – Просто из здания мэрии выставить никак не можем. Понимаете, какое горе!

Он сделал резкий выпад вилкой к содержимому сковороды, но под действием неощутимого заклятия длинные зубцы остановились ровнехонько возле еды, словно яичница их отталкивала, как однополярный магнит.

– А стражей не пытались привлечь?

Мы оба отвлеклись от занимательной борьбы вилки с магией и переглянулись.

– Стражи тут не помощники. – Боуз предпринял еще одну резкую попытку напасть на еду, потерпел полное фиаско и с несчастным видом облизал чистые зубцы.

– Бывший мэр очень буйный? – предположила я.

– Что ж, и буйный, – вздохнул помощник, откладывая вилку. – И мертвый.

Я подавилась на вдохе.

– Запейте яблочным взваром, госпожа чародейка. Очень рекомендую, – спохватился Боуз и протянул мне кружку, но обнаружил, что она безнадежно пуста, и позвал подавальщицу: – Фанни, дай, что ли, селегерского квасу!

– В каком смысле мертвый? – наконец проговорила я, когда подавальщица поставила перед нежданным нахлебником целый кувшин пенного напитка и чистый стакан.

– А какие тут еще смыслы? – отозвался он. – Умер наша душенька мэр с месяц назад, а на тот свет никак не отбудет. Как вышел из портрета в кабинете, так никакими средствами не выкуривается.

Какая чудесная новость! Нет… то, что мэр дал дуба, ужасно печально. Скорбим и помним. В смысле, скорбят и помнят те, кто его знал при жизни. Но бесхозный, никому не нужный и никем не приголубленный призрак открывает такие головокружительные перспективы, что сейчас голова от наплыва фантазии лопнет!

– Госпожа чародейка, вы меня слушаете? – позвал Боуз, и я поймала себя на том, что мечтательно улыбаюсь, представляя, как переселю злого духа в дедовский кабинет. – Мы вызвали из замка ученика пресветлого, который нам в прошлом годе зачаровал статую отца-основателя от, так сказать, голубиных неприятностей. Он три часа возле кабинета мэра колдовал, потом сказал, что сбегает в замок за какими-то артефактами на пять минуточек и вернется. Неделю уже ждем. Время-то поджимает, а мэр наш бывший – уже поскорее бы царство ему небесное – никак бренный мир не покинет!

Помощник в отчаянье хлебнул кваса, скривился и с омерзением отодвинул стакан.

– Забористо, – пояснил сиплым голосом. – Угоститесь?

– Воздержусь, – отказалась я.

– Мы хотели позвать его супругу, чтобы она пришла и призвала мэра к совести, но госпожа сказала, что умерло, то умерло, и позавчера укатила в столицу. На постоянное местожительство. А мужа своего нам оставила! Такая оказалась безответственная дама!

– Сочувствую.