Маска Мельпомены

Алина не отвечала, она продолжала осматривать труп. Заметив в руке покойной клочок бумаги, она попыталась его вытащить. Смерть наступила совсем недавно, и пальцы Лизы легко разжались. Алина разгладила записку.

– Что ты там нашла? – спросила я, стараясь не смотреть на Лизу.

– «Детка, тебя я искал дольше всех. Увы, но и ты не призер», – прочитала Алина. – Да уж, не призер, это точно.

– Это убийца писал? Подпись есть?

– Марина, ну ты как маленькая. Какая подпись? Убийца – Иванов Иван Иванович? И адрес, по которому его можно найти? А буквы ровненькие, аккуратные… Старался. Что делать будем? – она подняла на меня испуганные глаза.

– Я позвоню Воронкову.

– Да-да. Звони, – кивнула она, соглашаясь с тем, что тут без вариантов.

Воронков долго не подходил к телефону, наверное, спал. Наконец я услышала в трубке его глухой голос:

– Слушаю вас.

– Сергей Петрович, это Клюквина. Мы с Алиной в театре. Тут вот какое дело… – я замолчала, пытаясь успокоиться. Ничего не получалось. Как старательно я не отводила глаз от мертвой Ветровой, а взгляд, так или иначе, цеплялся за ее безжизненное тело. От сознания того, что еще полчаса назад эта женщина была полна сил и энергии, со мной творилось нечто невообразимое: перехватило дыхание, сердце бешено заколотилось, ухало в голове, немел язык… Короче, налицо был полный набор признаков смертельной агонии.

– До утра подождать не могли? – с претензией спросил Воронков. – Я рад, что вы с энтузиазмом отнеслись к моей просьбе. Но будет лучше, если мы отложим разговор до утра.

– А сейчас, что нам делать? Звонить в «102»?

– При чем здесь «102»?

– Ветрову кто-то убил.

– Что?!! Где вы?

– В гримерке Ветровой. И она здесь… мертвая.

– Ничего не трогайте! Выйдите и ждите меня за дверью. Еду! – рявкнул Воронков и бросил трубку. Ухо резанули пронзительные гудки.

– Что сказал Воронков? – спросила Алина.

– Ничего не трогать и выйти за дверь.

– Понятно, – сказала Алина, оглядываясь по сторонам. – А вот интересно, что он скажет, когда приедет?

– В смысле?

– Ну, обычно, когда он застает нас рядом с трупом, он жутко кричит, обзывает нас божьим наказанием, будто бы мы сами притягиваем к себе неприятности, а безвинные люди страдают по нашей милости.

Что верно, то верно: не очень он радуется, когда мы беремся за очередное расследование. Но каждый раз у нас возникают к тому веские причины. А как же иначе? Если наши друзья и знакомые попадают в беду, то мы считаем своим долгом во всем разобраться и вывести преступника на чистую воду. Сергей Петрович мыслит по-другому: ловля преступника – удел правоохранительных органов. И вообще, он крайне негативно относится к «самодеятельности» – именно так он называет наше искреннее желание помочь людям.

– Что он теперь скажет? – продолжала Алина. – С одной стороны – труп, а с другой – он сам попросил нас заняться Ветровой. – Вдруг она побледнела и с испугом посмотрела на меня. – Только сейчас до меня дошло. А если мы действительно притягиваем к себе несчастия? Сглазил нас кто-то или проклял. Да тот же Воронков накаркал!

– Алина, последнее время ты меня просто пугаешь своими измышлениями. Ну кто нас проклял? Кто? Воронков? Он, что ли, заинтересован, чтобы трупов было больше? А то у него без нас трупов мало!

– Пускай не Воронков – кто-то другой! Но нас точно прокляли! Я не так давно с Санькой пересмотрела «Ночной дозор». Помнишь, Антон Городецкий в салоне вагона метро увидел над девушкой «воронку несчастий»? – Алина смотрела на меня безумными глазами. Я лишь вздохнула и покачала головой – больное воображение. – И над нашими головами такая же «воронка». Майор прав, это мы притягиваем несчастья. Надо чиститься. А ты не смейся!

– Сейчас заплачу!

– В крайности впадать не надо.

«Это она мне говорит!» – хмыкнула я.

– А вот поискать белого мага стоит. Можно и к бабке обратиться, на худой конец, к гадалке, чтобы она подтвердила, есть ли над нами проклятье. Вот только где взять ее? К скольким я не обращалась, все на поверку оказывались проходимками.

– А я что говорю? Ладно, выходим. Я обещала Воронкову ждать за дверью.

– Сейчас-сейчас, посмотреть надо.

Алина обошла Ветрову, еще раз к ней наклонилась, коснулась шеи. Сомнений не было – Лиза была мертва. Мое внимание привлекла сумка актрисы. Я заглянула в нее. Казалось бы, все на месте: кошелек, деньги, мобильный телефон, маленькая пудреница и несколько тюбиков губной помады. Еще я извлекла из недр сумки два комплекта абсолютно одинаковых ключей.

– Зачем Ветровой носить две связки ключей?

– Возможно, одни ключи принадлежали ее сестре, Полине, – предположила Алина. – А что, если один комплект взять нам?

– Зачем?

– Как зачем! Может, дома найдем какие-то зацепки. Мы же все равно собирались к ней в гости.

– Алина, обстоятельства изменились, – напомнила я.

– Тем более, – настаивала она. – Ты как хочешь, а я возьму одни ключи. Я не останавливаюсь на полпути.

– Да мы даже не встали на него.

– А это что? – не слушая меня, Алины уже вертела в руках две записные книжки. – Похоже, Лиза все держала в двух экземплярах. Одна, правда, старенькая, с пожелтевшими страницами. В ней полно номеров телефонов. Другая книжка еще пахнет типографской краской, и записей в ней кот наплакал.

– И что тут непонятного? Ветрова решила начать жизнь с чистого листа и начала ее с записной книжки.

– А я уже сто лет не пользуюсь записными книжками, – призналась Алина. – У меня все номера телефонов в мобилке.

– А меня есть записная книжка. После того как у меня в первый раз телефон украли, я все номера дублирую в записной книжке. И в новый телефон не успела еще всех перенести – только телефоны самых близких.

– Да? – Алина взяла в руки телефон Ветровой. – И у Лизы мало номеров. Лена, Анна, Бугров, Полина, Сеня, – читала она. – Положи записную книжку в сумку, на досуге сравним с телефонным архивом. – По ее просьбе я бросила книжку в сумку. Алина тем временем нажимала кнопки телефона. – Надо же, Полины уже нет в живых, а телефон ее в памяти.

– Так и Лизы уже нет, – я с сожалением посмотрела на лежавшую на полу Ветрову. – Пойдем, Алина. Вот-вот сюда придет Воронков. Ему не понравится, что мы здесь торчим.

– Сейчас-сейчас, – Алина торопливо переписывала номера из Лизиного телефона. – Еще посмотрю последние звонки. Бугров, Лена, безымянный номер. Сейчас запишем. Остальные номера из памяти стерты. И на том спасибо. Телефончик, пожалуй, надо оставить Воронкову. Пусть разбирается.

Покинув гримерку, мы стали в двух метрах от двери. Из соседнего помещения вышел полный мужчина. Косясь на нас, он постучал к Ветровой.

– Лизок, тебя подвезти? – бархатным баритоном спросил он. По голосу я узнала артиста, игравшего Голохвастова. Не услышав ответа, он потянул дверь на себя.

– Туда нельзя, – резко одернула его Алина. – До прибытия следственной группы вход в помещение строго запрещен.