Перстень Персефоны

Перстень Персефоны
Мария Круглова-Жорняк

Что, если квартира мечты окажется с привидением?

Ольга переехала в северную столицу и устроилась на работу в престижную компанию. В мечтах прочно обосноваться в городе и заработать блестящее будущее она покупает квартиру в Доме Штрауха, что на Гороховой улице, но всё сразу идёт совсем не так, как она хотела. В первый же день новой жизни она узнаёт, что её начальница – сущая ведьма, а в квартире по ночам бродит привидение. Вместе со своим коллегой Тимофеем Ольге предстоит расследовать таинственную историю смерти, что произошла в доме два века назад, и столкнуться с тёмными силами – причём в самом вещественном их проявлении.

Мария Круглова-Жорняк

Перстень Персефоны

Часть 1.Начало: сделка

Глава 1. Нехорошая квартира

Безликая толпа изливалась из недр метрополитена на улицы города и разбредалась по своим будничным делам. Двери вестибюля в историческом центре выходили в огромную лужу – весь этот мартовский день был похож на заплаканную первоклассницу, что позабыла правило, стоя у доски, и потому залила слезами всё вокруг. Точно так же и весна, попытавшись было обосноваться в городе вовремя, позабыла верный порядок действий и рассыпала по улицам дождевые капли.

Одна из прохожих, высокая девушка в тёмном пальто, скрытым по спине длинными пышными волосами, едва сойдя со ступеней вестибюля метро, поскользнулась и завалилась на одно колено, едва избежав падения в эту масштабную лужу. Мужчина, что проходил мимо, помог ей подняться, и она, принуждённо улыбнувшись ему, принялась отряхивать колено, что испачкала в мокрой и грязной снеговой каше. Дело это оказалось бессмысленным, брюки были безнадёжно испачканы, а девушка – а её, кстати, звали Ольга – явно торопилась, и потому уже спустя минуту она стремительно зашагала дальше по улице, несмотря ни на что.

Над северным городом расцвело холодное тусклое солнце. Его бледный бутон, что долго маячил на горизонте и, казалось, так не сможет осилить цветение в этот хмурый день ранней весны, невзирая не все слухи и предрассудки всё же раскрылся – то ли удобренный людскими чаяниями, то ли, напротив, назло всему и всем, точно так же, как и был возведён этот город три сотни лет назад. В северной столице наступил новый день.

Ольга бежала по улице, перепрыгивая лужи, что тут и там встречались на тротуарах. Оттепель была непредвиденной и кратковременной, и весна явно покуда ещё не вступила в свои права, поэтому ложных надежд в душе она не лелеяла. Она знала, что вечером вся вода, что, не сдержавшись, оттаяла под обманчивыми лучами тусклого солнца, вновь столкнётся с неумолимой зимней стужей, и потому, не поддавшись слабой надежде на тепло, надела длинное зимнее пальто, которое теперь мешало ей широко расставлять ноги для прыжка. Не беда, думала она, это всё мелочи, ведь сегодня решается её судьба.

Оффер по работе она получила на прошлой неделе, и теперь остро встал вопрос о постоянном жилье. Поскольку компания, куда её пригласили, имела имя чрезвычайно известное, а капитализацию – столь огромную, что позволяло её логотипу не сходить с экранов телевизора, Ольга понимала, что задержится здесь надолго. Решив, что это шанс всей жизни, она была готова к любым трудностям, лишь бы обзавестись связями и получить опыт в газовой отрасли, а это означало только одно – съёмная квартира в таких условиях абсолютно бесперспективна. Нужна была собственная квартира, причём быстро – и Ольга нашла её, и теперь опаздывала на встречу с хозяином и его риэлтором. Казалось, ситуация предельно проста и ясна, но в душе ледяным комом возлежала тревога – почему у просторной и качественно отремонтированной квартиры в центре города такая невысокая стоимость?

Посмотрев на часы, Ольга ещё энергичнее запрыгала между лужами узкого тротуара Большой Морской улицы. Она поняла, что почти на месте, когда заметила шпиль торгового дома Эсдерс и Схейфальс – величественно взметнувшийся в небеса кадуцей Гермеса Трисмегиста, что словно благословлял город на великие свершения. Здесь вообще всюду встречается символика тайных сообществ, и жезл Триждывеличайшего – лишь один из этого перечня наряду с всевидящим оком, что смотрит на жителей и гостей города со всех городских соборов, и чёрным солнцем, что всеми силами стараются не замечать пассажиры в зале ожидания Финляндского вокзала.

Но вот наконец и нужный Ольге дом – пять этажей, если считать с чердачным, серовато-розовые стены, все элементы оформления фасада говорят о принадлежности его к классицизму. На одной из его стен она разглядела потемневшую металлическую табличку с гордым профилем грузинского князя, что сыграл важную роль в победе над Наполеоном, чуть поодаль виднелась вторая табличка, уже с лицом известного английского мореплавателя, а, быть может, и пирата. Пока всё было так, как указано в объявлении.

Ольга набрала код на металлической двери в арке и, натужно приложив её плечом, вошла внутрь. Выйдя из двери напротив, она оказалась в чахлом садике внутреннего двора – всего два дерева уныло тянули озябшие голые ветки к удивительно синему мартовскому небу, да между ними расположилось некое подобие клумбы, оценить красоту которой теперь, в зимний холод, конечно, не было никакой возможности. Ольга быстро пробежала двор и набрала номер квартиры на двери противоположной парадной, и ей тут же открыли, не задавая лишних вопросов – видимо, уже ждали.

Поднявшись по ступеням первого пролёта лестницы, Ольга заметила зеркало и невольно бросила в него взгляд. Оттуда на неё озадаченно посмотрела юная девушка с неприлично пышными кудрявыми волосами цвета выдержанного коньяка – она долго выбирала этот цвет в парикмахерской и гордилась им, чего не скажешь о кудрях, с которыми она постоянно боролась и никак не могла справиться. Нос, как обычно, показался ей чуть длиннее, чем было необходимо, хотя не портил в целом миловидную картинку – но не более того. Ольга отметила, что цвет лица её в последние недели сделался несколько серым и нездоровым, и про себя усмехнулась – так она стала похожа на чахоточных девиц, что прогуливались по улицам этого города пару сотен лет назад. «Ещё немного, и стану истинной петербурженкой» – подумалось ей.

Легко вбежав на третий этаж, она огляделась и заметила, что одна из дверей чуть приоткрыта. Не успела она взяться за её ручку, как она распахнулась, и Ольга увидела своего отца, который широко улыбался и жестом приглашал её войти – надо же, он всё-таки пришёл.

– Привет, ребёнок! А мы тебя все ждём, – наигранно поприветствовал её он.

– Какой я ребёнок, папа – мне уже двадцать один год. Рада, что ты на месте, я думала, ты не сможешь найти время, – раздражённо ответила Ольга.

Отец не стал комментировать её слова и посторонился, пропуская в квартиру. В маленьком тёмном коридоре Ольга увидела женщину, чей возраст определить не смогла – ей с одинаковой вероятностью могло быть и тридцать, и сорок, и даже пятьдесят. Довольно грузная, в растянутом голубом свитере, с залежавшимися волосами, окрашенными в дешёвый жёлтый цвет, она широко добродушно улыбнулась и удивила Ольгу гладкостью кожи, здоровым румянцем и живым блеском глаз.

– Здравствуйте! Рада знакомству, меня зовут Наталья, я риэлтор, – мелодичным грудным голосом сказала она, по-мужски протягивая Ольге руку, – не стесняйтесь, смотрите, спрашивайте, я знаю об этой квартире всё и готова поделиться с вами своими знаниями.

– Добрый день, я Ольга. Выходит, хозяин квартиры не смог подойти?

Лицо Натальи дрогнула, но она тут же снова взяла себя в руки и вернула ему жизнерадостное выражение. Рукой указав в сторону комнаты, она сказала:

– Почему же, Максим тоже здесь и к вашим услугам. Он просто сейчас делает небольшую перестановку.

Ольга ожидала, что после этих слов хозяин выйдет из комнаты для знакомства и обмена любезностями, но этого не произошло. Решив пока занять наблюдательную позицию, она лишь приподняла одну бровь и повернулась к отцу.

– Ты уже посмотрел что-то, пап?

Тот довольно кивнул:

– Конечно, я осмотрел всю сантехническую часть. Максим полностью всё заменил, трубам нет и года, клапаны итальянские, латунные, лет на десять хватит точно. А может, и больше. Плитка, правда, бежевая, не знаю, понравится ли тебе – но тоже итальянская, Максим говорит, выбирал с дизайнером.

Ольга быстро заглянула в санузел и вышла – крупное зеркало, висевшее справа от двери, вновь напомнило ей о том, что у неё слишком длинный нос, да и причёска сегодня снова не удалась. Выйдя в коридор, она сказала:

– Дизайн современный, мне нравится. В трубах я всё равно ничего не понимаю и потому доверяю твоему мнению, пап.

Наталья жестом пригласила всех пройти дальше. Кухня была довольно небольшой, и троим сразу оказалось непросто разместиться в ней так, чтобы ничего не задеть. Отец по-свойски сел за стол, не стесняясь разложенного и явно не доеденного хозяйского завтрака, а Ольга сразу же подошла к окну и выглянула на улицу, оценивая вид. Под окном праздно шатающиеся в полдень люди не спеша прогуливались, нежась в лучах неожиданно тёплого мартовского солнца, хотя и Ольге показалось, что они больше убеждают себя в его тепле, чем чувствуют его на самом деле.

За спиной риэлтор нараспев нахваливала кухонный гарнитур.

– Лакированный массив натурального дерева, и цвет какой изысканный, посмотрите – дуб сонома. А столешница – мрамор, Максим специально выбирал такой цвет, чтобы сыграть на контрасте с панелями. А варочная панель и другая техника немецкие, тоже почти новые, есть гарантийные талоны.

Отец наклонился к столешнице, критически осмотрел её и сварливо заявил:

– Маркая она, любое пятно видно будет. Неудобно!

Ольга вздохнула. Бросив быстрый взгляд на безупречно новую мебель, она перевела его на остатки яичницы и откушенный хлеб, что были брошены на столе прямо на разделочной доске, и сказала:

– Замечательная кухня, мне нравится. Вид на Гороховую – это просто предел мечтаний.

Наталья самодовольно улыбнулась, будто Ольга похвалила лично её, а отец в ответ только крякнул. Настало время осмотреть жилую комнату, и Ольгу раздирало любопытство – ей было до невозможности интересно не только то, что из себя представляет эта часть квартиры, но и то, что из себя представляет её хозяин, который не удосужился даже выйти и поздороваться с потенциальными покупателями.

Тяжело ступая, Наталья проследовала через коридор к створчатым дверям, что вели в комнату. Легко коснувшись створки рукой, она открыла её и первой вошла, а Ольга с отцом, неуверенно топчась, медленно прошли следом. Комната произвела на Ольгу ошеломительный эффект – её сразу же поразили простор и свет, что дарили целых два окна. Обрамлённые плотными и тяжёлыми шторами серо-синего цвета, вытянутые вверх, они казались широко распахнутыми глазами человека со светлой и чистой душой. Тусклый мартовский свет ниспадал сквозь них в комнату, словно водопад, и наполнял её теплом, прикосновение которого, казалось, можно было ощутить физически, на коже.

В углу тёмно-зелёным пятном на фоне серо-голубых обоев маячил огромный фикус в кадушке. Ольга обожала растения, и потому раскидистые ветви фикуса с толстыми сочными листьями сразу же привлекли её внимание. Она подошла к нему и осторожно коснулась пальцем листа, и тут услышала высокий нервический голос позади себя:

– Фикус могу оставить вам, если хотите. Ещё диван и кресла оставлю, так что можете попробовать посидеть на них, вдруг понравится.

Она оглянулась и увидела невысокого мужчину, что стоял в дальнем углу комнаты. Он был коренаст, как-то чрезмерно широкоплеч и обладал до странности длинной шеей, за счёт которой, казалось, пытался компенсировать свою приземистость. Нос его тоже казался длиннее, чем нужно, словно в насмешку над Ольгой, но очки несколько смягчали картину, будто он носил их не из необходимости, а ровно для этого внешнего эффекта. Появившиеся залысины подсказывали, что на самом деле хозяин квартиры не так молод, как кажется, и от внимания Ольги не ускользнул его нервный тик – сам того не замечая, он то наморщивал лоб, поднимая брови, то разглаживал его.

Словно подтверждая истинность своих слов, он указал рукой на рыже-красный диван, что стоял перед ним, прямо посреди комнаты. Отец Ольги, не дожидаясь повторного приглашения, в два шага подошёл к дивану и резким движением приземлился на него, вытянув ноги. Судя по тому, какое довольное выражения расплылось на его лице после этого, диван и впрямь ему понравился, поэтому Ольга не сочла нужным проверять это самой.

Наталья явно не знала, как справиться с ситуацией. На её пухлощёком одутловатом лице отражались по очереди замешательство, озабоченность, страх, потом – снова замешательство, и так по кругу. После третьего цикла смены эмоций она наконец взяла себя в руки и громогласно возвестила:

– А вот и хозяин квартиры собственной персоной. Максим, прошу любить и жаловать, готов быть с вами абсолютно откровенным в любых вопросах.

Максим издал нервный смешок и рукой взъерошил стриженные ёжиком редеющие волосы. Пристально посмотрев на сидящего на его диване отца Ольги, он перевёл чудной взгляд на неё саму и, встретившись с ней глазами, смутился, отвернулся и отошёл к окну. Там он застыл, сложив руки на груди, словно древняя статуя, и принялся молча наблюдать за происходящим. Ольга посмотрела на отца, тот пожал плечами и поёрзал на диване, будто проверяя, насколько он крепкий и не развалится ли от его движений.

Наталья принялась в красках описывать качество ремонта. Ольга услышала названия брендов, что были у всех на слуху, удивилась, что самые обыкновенные, казалось бы, обои могут стоить там дорого, и снова ощутила диссонанс этого расхваленного ремонта с ценой, по которой Максим планировал продать квартиру. Сам он в это время стоял у окна и бессвязно шевелил губами, словно колдун, что шепчет магические заклинания.

Ольга прошла в угол комнаты к великолепного вида изразцовой печи, коими славился питерский старый фонд. Она знала, что за квартиры с такими печами реставраторы готовы вступить в настоящую битву, а квартиры с восстановленной печью стоят баснословных денег.

– Это ведь печь, да? Изразцы удивительной красоты. Она в рабочем состоянии? – спросила она, задумчиво накручивая непослушный локон на палец, пока разглядывала причудливый рисунок на изразцах.

Ответом ей было молчание. Обернувшись, она посмотрела на Максима, а тот вперил в неё ответный взгляд, совершенно дикий, как если бы она спросила его что-то несуразное. Ольга посмотрела на Наталью и по её виду поняла, что та информацией не владеет, но боится задавать хозяину лишние вопросы. Собравшись наконец с мыслями, Максим едва смог выдавить из себя: