Призрачная сага: Адажио

Подруга мне только улыбнулась. А это лишь значило только одно: отказ от углеводов произойдет точно не сегодня вечером, «мы просто отложим на некоторое время этот момент».

Выйдя из магазина, я обнаружила, что асфальтированная дорожка была мокрой.

– Лилит, мы с тобой снова пропустили дождик или даже мощный ливень, – сказала я подруге, толкнув ее локтем в бок. – Интересно только, как у нас удается так точно подбирать время нашего отсутствия под открытым небом в неблагоприятную погоду! Одно из двух: либо это совпадение, либо я себя просто накручиваю.

Подруга была рада, что я замечаю такие мелочи. Она была уверена: каждый момент важен в нашей жизни. Не знаю, специально ли она забалтывала меня, чтобы отвлечь от усталости или от долгой разлуки вся информация разом решила обрушиться вдруг на меня, но ощущение от того, что я тащила на себе продукты из магазина до дома, стало для меня целым испытанием. Так или иначе, мы добрались до заветной двери, и я рада была представить подруге свой крохотный уютный уголок, в котором пришлось поселиться на время учебы.

Для начала, мы прошли в темный коридор. Почему-то все лампочки сейчас были выключены или вовсе перегорели – ответа было не у кого спросить. И где-то только высоко, и, как оказалось, именно на моем, втором этаже, горела единственная лампочка. Дом без освещения казался страшным местом, а Лили сразу предложила проводить здесь квесты и различные игры ужасов. Я понимала иронию, но всерьез никогда не воспринимала ее догадки.

Повернув ключом в замочной скважине, я потянула дверь на себя. Окна были закрыты на глухие металлические ставни, потому что я подумала, что днем возможен сильный дождь. Из-за этого воздух в комнате оказался спертым. Требовалось срочно распахнуть настежь все, что можно было открыть.

– Ну и домик! – воскликнула Лилит.

Я предполагала, что моей современной подруге не совсем по духу будет это старье. На самом деле дом казался старым маленьким снаружи, но большим и уютным внутри. Потолки были очень высокими, окна большими (причем оконную раму совсем недавно заменили на пластиковую, раньше она была деревянная), а стены и вовсе были как будто чугунные, словно пуленепробиваемые. Я и сама, не зная ответы на многие вопросы, однажды подумала встретиться с хозяйкой и узнать историю этого дома.

– Почему ты остановилась именно на этом? – с удивлением продолжала расспрашивать меня Лили.

– Мне просто захотелось пожить в нечто отдаленном от нас. Так жили наши бабушки, наши предки. В один момент появилась потребность прикоснуться к истории.

– А тебе мало было бы просто сходить в гости к какой-нибудь старушке? – снова и снова шутила Лилит.

– Знаешь, с тобой не соскучишься, – улыбнувшись, ответила я.

– Хозяйка-то хотя бы из числа молодых, или вы так и не знакомы? – сняв свои моднявые очки, протороторила подруга.

– Этот вывод ты сделала, исходя из каких соображений? – спросила я, пристально уставившись на нее.

– Не знаю. С чего это вдруг на тебя нашло?

Я и правда не могла объяснить, откуда в моей голове появилась мысль переселиться сюда. Но главное, что мне нравилось! Тихо, уютно, нет излишней навороченности в вещах и совершенно приемлемая ситуация по освещению. В пешей доступности парк и дорожка, ведущая в колледж. К тому же, в пару кварталах живет сама Лили. И тут я посмотрела на подругу, а она улыбнулась, как будто ждала, когда моей мечтательности придет конец.

Я разложила продукты на полки холодильника и приготовилась резать салат на ужин. Все это время Лили пристально рассматривала стены дома, картины, домашнюю утварь. Я снова решила расстаться с чувством незримой вины за «старьё», но мне было уже все равно. «Почему я должна стыдиться того, что мне нравится?» – подумала я про себя.

На подоконнике стоял старинный патефон, на который Лили тоже обратила внимание. Это, возможно, была последняя модель из его поколения. Я так считала, потому что он выглядел более-менее современно, в отличие от тех, которые мне доводилось созерцать на картинках в учебниках. Лилит сразу же подбежала к нему, проявляя активный интерес.

– Вау! Такой штуки у моей бабушки даже не было! – воскликнула она от восторга.

И правда, я даже сама не знала, к кому обратиться по вопросу работоспособности патефона. Хорошо хоть пластинки для него есть, и в свободное время можно поэкспериментировать с иглой и крутящимся основанием.

– А пластинок вовсе не богатая коллекция, – заметила Лили. – Вообще, из какого века эта вещь?

– Я не интересовалась историей грампластинок, ты же знаешь.

– Наверное, если тут поковыряться, можно найти много интересного, – предположила подруга, обведя указательным пальцем комнату и отходя от подоконника.

Макароны уже давно сварились, поэтому я спохватилась взять дуршлаг и слить воду. Спешно покрошив сыра, я украсила блюдо пару пучками свежей зелени и подала к столу.

Лилит глубоко вдохнула аромат свежеприготовленной еды и облизнула губы. Было примечательно, что сам процесс приготовления еды ее не забавлял.

Итак, мы, голодные и довольные приятным запахом пищи, принялись с огромным аппетитом уплетать все, не оставляя в тарелках ни единой макаронины. Удовольствие продлилось недолго, и на дне тарелок показались счастливые мордашки.

– Ой, смотри, Лиза, это от тебя такой комплимент? – сияя от счастья, спросила Лили.

– Даааа, – протянула я. – Мне посчастливилось купить их на прошлой неделе по довольно скромной цене.

– Милые тарелочки, – заключила Лили и вдруг перешла совсем к другой теме. – Как ты думаешь, зелень вот эту как выращивали в больших количествах лет так сто или двести назад?

– Тебя, вдруг, что захлестнуло такой волной интереса о процессе выращивания культуры? – усмехнулась я.

– Да так, в голову врезалось, я и спросила, – ответила она.

– Ты меня иногда удивляешь ходом своих мыслей, – заявила я в ответ. И правда, Лили иногда выкидывала какую-нибудь интересную экстравагантную мысль. – Если честно, мне не у кого это спросить, поэтому, в этом вопросе я бессильна.

– Вот, если бы сейчас жил мой прадед, – прищурив левый глаз, начала говорить Лили, держа в руке стебелек петрушки, я бы поинтересовалась у него. Он работал на ферме, посвятил этому занятию всю свою жизнь. Я тебе этого не рассказывала.

– Чисто логически, у них не было теплиц в таких количествах, что имеет наш белый свет сейчас, значит, свежей зелени у них было в дефиците.

Лили, не переставая щурить глаз, медленно закивала головой. После, она снова вспомнила про патефон и подбежала к подоконнику.

– Надо попробовать, – сказал она. – Зря пришла сегодня что ли.

Она недолго ковырялась, пытаясь насадить иглу на виниловую пластинку, как кухню вдруг озарила волна «Весеннего вальса» Шопена. Довольная от восторга и достижения цели, Лили принялась кружить по кухне со звонким хохотом.

– Аккуратнее, смотри стол не снеси мне тут! – воскликнула я, опасаясь ее буйного реверанса.

Она ещё немного покружила и остановилась. Я попросила Лили не трогать реликвию, потому что боялась ее поломки. Далее мне пришлось выйти из кухни. Вдруг я снова услышала звучание музыки.

– Лили! Я же попросила тебя не трогать патефон! – выкрикнула я из комнаты.

– Но я и не трогала его, – ответила подруга.

Я заметила, что от окна до порога кухни невозможно добежать так быстро.

– Но если это не ты, то кто тогда сменил пластинку? – настаивала я на ответе от подруги.

– Я не знаю, – сказала Лили, – я не трогала твою реликвию.

– Но, а кто, по-твоему, это сделал? – спросила я Лили.

– Лиз, ну я и вправду не меняла пластинку.

Я отложила дела и встала, как вкопанная, вцепившись в подругу взглядом.

– По-твоему, она сама себя заменила? – спросила я ее.

– Но ты же сама видела, что я стояла рядом с дверным проемом.

Я тяжело вздохнула. Спорить не было смысла. Словно тяжёлая ноша лежали камнем на моем сердце невыясненные вопросы.