Похитительница душ

“Если бы только она надела свой браслет… возможно, она еще жива.

– Я уверен, что это не было небрежностью с ее стороны. Вероятно, она отдала его кому-то, кто, по ее мнению, нуждался в нем больше.

Сьерра подумала о женском приюте и гордости в голосе Ренаты, когда она говорила об этом, и поняла, что Купер был прав.

Купер погладил Сьерру по щеке и поцеловал ее. Она не смогла ответить на его поцелуй. Ее тело словно застыло. Он откинулся назад. Разочарование в его глазах заставило ее внутренне сжаться. Она хотела сказать что-нибудь, что оправдало бы ее поведение, но у нее не хватило слов. И как она могла объяснить, что происходит, если сама не понимала, что происходит?

Оставшаяся часть полета прошла в молчании, и Сьерра прокручивала в голове слова Ренаты. Сьерра отчаянно хотела отрицать все – что ее дядя был лидером Калпатус, что он причинил боль собственной сестре и, наконец, что Сьерра все еще беспокоилась о Гэвине.

Но она не могла. Она на собственном опыте убедилась в жестокости Кормака, познакомившись с его генералом Хэлбертом.

А что касается Гэвина… Одна мысль о нем вызывала в ней бурю эмоций.

Она знала, что не имела права испытывать боль и тоску по нему, когда была с Купером, но не знала, как остановиться. Ее сердце было предательской штукой. Она молилась, чтобы по прибытии в Лондон она смогла сразу же вернуться в академию Лэнгкомб, подальше от Лондона и Гэвина.

В конце концов, она просто была сбита с толку, верно? Время и расстояние ничего не могли исправить.

Глава 4

Гэвин, спотыкаясь, вышел из бального зала Аттербери и ослабил галстук. Он знал, что прийти на вечеринку было бы ошибкой, и сделал это только для того, чтобы успокоить Лорну, поскольку регент настаивал на важности общения. Однако из-за того, что его сестры все еще не было, ему было трудно находиться среди веселой компании и притворяться, что с ним все в порядке. Чтобы справиться с легким подшучиванием, он сильно налег на спиртное. И теперь он был пьян.

Он нашел лифт, набрал код и вышел на террасу. Холодный воздух охладил его лицо и отрезвил, но панорама Лондона не принесла ему успокоения. Он открыл браузер своего телефона, надеясь, что тот выдаст ему новую информацию о его сестре. Там никого не было. Он не разговаривал с Калистой с тех пор, как две недели назад совершил зеркальное жертвоприношение, и понятия не имел, что она делает, все ли с ней в порядке.

За его спиной со свистом открылись двери лифта, но он не потрудился обернуться и посмотреть, кто к нему присоединился. Он был не в настроении общаться.

“ Гэвин? Чья-то рука похлопала его по плечу, и он увидел, что за его спиной стоит Пия, одетая в облегающее черное платье чуть выше колен.

В лунном свете она выглядела великолепно: волосы цвета пламени, сверкающие сапфировые глаза, на бледной коже ни единого пятнышка. Она не должна быть здесь, утешать его. Она должна быть внизу, праздновать вместе со всеми.

“Я в порядке, правда”, – сказал он, пытаясь убедить их обоих.

Пия придвинулась ближе, очевидно, он был не единственным, кто заказывал напиток за напитком, и положила руку ему на плечо, окутав его ароматом орхидеи. – Нет, это не так.

Он закрыл глаза, как будто это могло принести ему утешение и позволить ненадолго забыть о своих тревогах. Он открыл глаза, и лицо Пии оказалось гораздо ближе к нему, чем раньше. Ее губы осторожно прикоснулись к его губам, ощущая вкус шампанского.

Было бы легко раствориться в ней, легко поцеловать ее.

Это могло бы временно облегчить его боль, но в то же время было неправильно.

“ Я не могу” Он отодвинулся от нее на расстояние вытянутой руки.

Пия опустила взгляд. “мне жаль. Мне не следовало этого делать… Я не знаю, что на меня нашло. – Она собралась уйти, но потом спросила: – Это из-за Сьерры?

Он глубоко вздохнул, не зная, что ответить. Он все еще заботился о Сьерре, но дело было не только в этом. Когда он приехал в Лондон, у него было много сдерживаемых чувств к Пии, в основном гнев и обида, и теперь, когда он справился с ними, он понял, что их разрыв в старшей школе был к лучшему. Их характеры были слишком взрывоопасными для совместной жизни. И хотя он был очарован Пией, его сердце принадлежало другой, но теперь это не имело никакого значения. Было слишком поздно. Он толкнул Сьерру прямо в объятия Купера. Купер подарил ей любовь, которую она заслуживала.

“Или это из-за Калисты? Если ты не захочешь быть со мной, я пойму. Но, пожалуйста, не наказывай себя за то, что случилось с Калистой.

Он поморщился. Калиста была его сестрой. Он должен был помешать ей совершить зеркальное жертвоприношение. Спасти ее. Ему не удалось сделать ни того, ни другого, и проклятый драгун из Умбры, Родриго, забрал ее. Родриго преуспел в манипулировании. Он развратил Калисту и заставил ее поверить, что она ему небезразлична. Но Гэвин знал, что такой человек, как Родриго Васкес, оставляющий за собой смерть, не способен на любовь или бескорыстные чувства. Калиста будет в опасности до тех пор, пока будет оставаться с венесуэльцем.

Пиа добавила более мягко: – Никто тебя не винит.

– Ну, а я люблю. – Он провел рукой по волосам, которые снова стали слишком длинными и нуждались в стрижке. – Но нет, я не наказываю себя за то, что случилось с Калистой. Он прошелся по балконному выступу, пытаясь выиграть время. – Пия, то, что у нас было в старшей школе, было чудесно, и да, было бы очень легко поддаться искушению попытаться возродить это. – Он заставил себя смотреть ей прямо в глаза, когда говорил следующую часть. – Но это было бы не то же самое. У нас был шанс, но он не сработал. Я не думаю, что отношения между нами могли бы сложиться, и я не хочу рисковать нашей дружбой, разрушая ее из—за…

– Случайного секса, – закончила она. Он кивнул, и несколько мгновений они стояли молча, глядя друг на друга. – Ты влюблен в Сьерру, – наконец произнесла Пия. – Возможно, раньше ты не был готов быть с ней, но сейчас, я думаю, готов. Ты должен сказать ей о своих чувствах. По крайней мере, она заслуживает того, чтобы знать.

Гэвин покачал головой. “Нет. Она сейчас с Купером. Я упустила свой шанс”.

“Она не смотрит на него так, как на тебя”.

Возможно, это было правдой две недели назад, но Сьерра и Купер вместе отправились в Берлин. Один. С тех пор многое могло произойти. Они могли быть влюблены друг в друга.

Пиа вызвала лифт. Войдя в него, она сказала: “Сьерра возвращается завтра. Ты должен сказать ей о своих чувствах. Пока не стало слишком поздно.

У Гэвина внутри все сжалось. Сьерра возвращалась. Он должен был увидеть ее. Как бы ни было больно видеть ее с Купером, Гэвин знал, что не сможет остаться в стороне. По крайней мере, он должен был убедиться, что с ней все в порядке.

Гэвин проснулся обезвоженным и с сильной головной болью. Он разогрел остатки вчерашней китайской еды на вынос и включил канал Ardere.

В прямом эфире было видно, как Эдвард Хилл, доверенный советник Лорны Виндзор, лучезарно улыбается в камеру. Ветер треплет облако его рыжих волос, которые так и остались у него, несмотря на то, что ему почти шестьдесят.

“Вы только что упомянули, что грядут многие позитивные изменения, не могли бы вы, пожалуйста, пояснить, сэр Хилл?” – спросила репортер, одергивая подол своей юбки длиной до колен, которая вздымалась на ветру, угрожая обнажить ее нижнее белье.

“Как я уже сказал, общественность Ardere довольно скоро узнает об этом от нашего европейского регента, леди Лорны Виндзор. Нас ожидает множество изменений. Наш регент всегда заботился о том, чтобы мы могли адаптироваться к изменениям, и она продолжает это делать”.

Так много слов, так мало содержания. Гэвин с жадностью проглотил кусок острой говядины.

“Не могли бы вы прокомментировать, пожалуйста, труп Умбры по имени Ри?”

Гэвин отодвинул тарелку, у него пропал аппетит.

– Она стала шпионкой в пользу регентства за несколько недель до того, как ее бездыханное тело, – репортерша посмотрела прямо в камеру, широко раскрыв глаза для пущей выразительности, – было подброшено прямо перед Аттербери-хаусом.

Фелисити, личный ассистент Лорны, выхватила микрофон из рук Эдварда. “На данный момент у нас больше нет комментариев по поводу этого инцидента. Мы хотим заверить общественность, что нет абсолютно никаких причин для беспокойства. Мы надеемся увидеть всех членов общества Ardere на конференции у леди Виндзор через две недели”.

Гэвин сжал челюсти. Предстоящая конференция имела решающее значение. Его не волновало, что Лорна публично провозгласит его правителем, скорее он беспокоился о том, как Ардере отреагируют на предложенную ею реформу в отношении обращения с Умброй и, следовательно, на будущее Калисты.

Именно Гэвин затронул эту тему в разговоре с Лорной, подчеркнув, что условия для Umbra необходимо улучшить, чтобы они не вступали в банды, такие как Culpatus.

Однако, увидев, как напряглось лицо Фелисити, Гэвин почувствовал, что на конференции прозвучат еще какие-то новости, и ни одна из них не будет позитивной. Ему нужно было поговорить с Лорной и выяснить, что происходит.

Больше не чувствуя похмелья, Гэвин бросился вниз по лестнице и длинному коридору, ведущему в кабинет Лорны. Мраморный пол и колонны в греческом стиле сияли, и он улыбнулся, вспомнив благоговейный трепет на лице Сьерры, когда она впервые переступила порог Аттербери-хауса. Он стряхнул с себя этот образ, постучав в кабинет Лорны.

“Войдите”, – позвала она. Судя по тому, что она ответила, она была одна, что было необходимо, поскольку у него не хватало терпения иметь дело с бюрократией Эдварда или со сплетничающей Фелисити.

“Гэвин. Какой приятный сюрприз”. Лорна, как всегда, выглядела безупречно. На ее светло-лимонном брючном костюме не было ни единой складочки. Ее платиновые волосы с проседью были уложены в элегантную прическу. Несмотря на то, что ей было за пятьдесят, в ее серо-стальных глазах было больше настороженности и силы, чем у двадцатилетней девушки. Ее темно-фиолетовая аура напоминала о том, что эта грациозная женщина была не просто светской львицей, а регентшей Европы.

“Чаю? Дворецкий только что принес свежезаваренный карамельный ”Эрл Грей”. Лорна склонила голову к фарфоровому чайнику с нарисованными павлинами. Ее мизинец с покрытыми бежевым лаком ногтями оторвался от крошечной чашечки, которую она поднесла к губам.

Гэвин сел и налил себе чашку, хотя и не любил чай, особенно тот, который подавался в миниатюрной посуде. – Я видел репортаж в новостях, – начал он.