Звёздочка моя новогодняя

– Как?! – округлила глаза Татьяна. – Опять «Гамлета»? Но нас же просили не ставить эту нудятину на праздник!

Криворуков гордо тряхнул головой и глазами, полными презрения, уставился на Татьяну:

– Как?! Как у вас язык повернулся назвать это великое произведение нудятиной?

– Это не у меня язык повернулся, это заказчик так назвал великое произведение, – пробурчала Татьяна.

– И он прав, – вступился за нее Игорь Веткин. – Потому что в нашем исполнении это произведением-то назвать сложно. Опять Эдмунд Леонидович забудет слова, Анжела Кузьминична снова выпросит роль Офелии, и Гамлет будет строить глазки собственной матери в исполнении Дины!

– Остановите автобус, я выйду, – надменно поднялся Эдмунд Леонидович.

Они уже проезжали густой лес, но водитель тут же остановил автобус.

– Кому выйти понадобилось? – крикнул он со своего места. – Если че, так все дела можно сделать за автобусом, а то в снег провалитесь.

– Это какой-то ужас, – обиженно плюхнулся на свое место Банченко.

– Хорошо, что вы остановились, – встала Татьяна Олеговна. – Анастас Борисович, если вы не забыли, мы должны еще елку с собой привезти. Вот здесь и можно ее срубить. Вон какая красавица растет.

– Елки рубить нельзя, – надменно фыркнул супруг.

– А мы потом штраф заплатим, – успокоила его жена. – Эд, пойдем с тобой рубить. Я выберу, а ты срубишь.

Ей так хотелось, чтобы муж вышел с ней, чтобы заметил, как она хороша в этой короткой дубленочке, в новой белой песцовой шапочке и белых же сапожках. Но Эд больше не проронил ни слова. Он смотрел в окно. Зато подскочил Веткин:

– Татьяна Олеговна! Я с вами! Я срежу эту елку… Господа! У кого-нибудь есть ножик?

– Я топор взял, – вытащил откуда-то топор Криворуков. – Но рубить я не могу, у меня ревматизм.

Со своего места поднялся Чеботарев.

– Пойдемте, братья славяне, помогу. Вы ж без меня утонете сразу… Татьяна, ты идешь? Веткин!

Они вышли из автобуса и направились к славной пушистой елочке.

– Тань, ну как? Нормальная? – повернулся к Татьяне Чеботарев. – Рубим?

– Да, наверное… – равнодушно отозвалась та. – Руби, да пойдем в автобус… Холодно уже.

– Вы замерзли? – встрепенулся Веткин. – Давайте я вас согрею.

– Еще чего, – фыркнула Татьяна и надменно отвернулась. Этих слов она ждала вовсе не от Веткина.

В этот же миг в нее попал снежок. Она вздрогнула.

– Что это? – недоуменно уставилась она на своих спутников.

Те усердно рубили елочку. Татьяна отвернулась… и снова в нее попал снежок.

– Да что ж такое-то? – возмутилась она и тут же получила целую порцию снега прямо в лицо. – Игорь?!

– Догоняйте! – весело крикнул он и бросился в сторону, проваливаясь в снег.

– Еще чего… – дернула плечиком Татьяна и полетела в снег – противный Веткин столкнул ее с протоптанной колеи.

– Мамочка, – пискнула Банченко и беспомощно огляделась. – Чеботарев! Василий, помогите!

– Игореха! Вытаскивай женщину, – распорядился тот, не отвлекаясь от елки.

Игорь подал Татьяне руку и пристально посмотрел в глаза:

– Позвольте вашу руку, королева.

Татьяна сначала хотела отказаться, но, подумав о том, что сейчас наверняка Эд смотрит в окошко, величественно подала руку:

– Тяните, – позволила она.

Он быстренько выдернул ее из сугроба.

– Ух, какие холодные руки… и в самом деле, замерзла… Чего ж вы варежки не носите?

Игорь приблизил ее руки к своим губам и стал отогревать их дыханием.

– Ну, хватит, – смутилась Татьяна. – Пойдемте в автобус.

Веткин на секунду задержал ее руки в своих.

– Татьяна Олеговна… Королева… Я хочу, чтобы вы знали… Не у всякой королевы есть достойный король, у многих шуты на троне… но верный паж быть обязан!

Она испуганно отдернула руку и поторопилась в салон.

Всю оставшуюся поездку в автобусе ее не покидала мысль о шуте на троне. Господи! Конечно же, Веткин говорил об Эдмунде. Да, она и раньше понимала, что муж о себе больше говорит, чем того стоит, но она не знала… вернее, отказывалась понимать, что это заметно другим. И вот теперь этот мальчик. Хотя какой же Веткин мальчик? Всего-то на восемь лет младше ее.

А ведь раньше Эд был совсем другим! У него были способности, он все время чего-то добивался. Правда, сильно переживал из-за того, что ему не давали больших ролей, зато как он работал над каждой ролью! А уж когда ему выпадало счастье играть главную роль… такое было всего один раз в жизни… В прошлой жизни, в прошлом театре, откуда она его выдернула и перевела в этот. Они жили в другом городе, и Эд с Татьяной познакомились именно на подмостках большого театра. Работали вместе. Она была одной из ведущих актрис, а он… он откуда-то перевелся. И он… Он ее полюбил. Боже! Какие Эд ей дарил охапки цветов! Даже женщины – коллеги по театру, завистливо вздыхали. А уж они-то повидали на своем веку достаточно цветочных корзин. Конечно же, она не могла его не заметить, а позже и полюбить. Они были такой чудесной парой. Правда, она играла много и ярко, а он все больше оставался в тени. Но их это ничуть не расстраивало. Ей тогда так думалось. Потом она захотела ребенка, а Эд стал отчаянно сопротивляться. Он говорил, что еще не состоялся, что им будет тяжело, потому что и зарплата у него маленькая, и в общем… Она тоже поняла, что с ребенком торопиться не стоит. А потом муж загрустил. Да сильно. Он жаждал больших ролей, а ему не давали. И Татьяна придумала выход. Они уехали в далекий городок, где проживали Танины родители, она похлопотала, подключила знакомых, и очень скоро их с Эдом взяли в труппу. Анжеле, легкомысленной супруге главного режиссера, Эд сразу запал в душу. Это и неудивительно, он был единственным ярким мужчиной в их театре. Криворуков же по наущению своей жены принялся осыпать Эда заманчивыми предложениями. Здесь не было скрупулезных разборок спектаклей и репетиций, здесь было все просто. Слишком просто. Даже такие серьезные вещи, как «Король Лир», «Оптимистическая трагедия», «Отелло», ставили быстренько, едва ознакомившись с текстом. Но Эда это не удручало. Он наконец-то стал примом! На нем держался весь репертуар, на него ходил неискушенный зритель, и, о счастье, его стали узнавать в лицо. Эд даже машину принципиально не хотел брать – пусть люди наслаждаются артистом воочию.

А Татьяна отошла на второй план… Нет, даже не на второй. Потому что первые и вторые роли делили между собой молоденькая Дина, к которой неровно дышал главреж, и Анжела, его жена. Особенное место занимала Женечка, неизменно игравшая девочек и мальчиков. А вот для Татьяны ролей не находилось. Потому что была еще Олеся Викторовна – актриса в возрасте и жена одного из воротил города, была еще Алевтина – какая-то там родственница самой Анжелы, была… Ой, да актрис-женщин здесь было еще человек семь. И все – жены, любовницы, родственницы… Хорошо, что хоть сейчас они не поехали. Криворуков даже думать боялся, как бы это он предложил чес по району Олесе Викторовне! Вот и не доставалось Татьяне стоящих ролей. Да она и не расстраивалась. Ведь ее Эд взлетел так высоко… Сначала. А потом он слишком сильно привык к положению звезды, к своей незаменимости и безупречности своего таланта. А Татьяна изо всех сил поддерживала в муже эту уверенность. Эд стал относиться к ней свысока – она не представляла уже собой яркую личность. И тут Татьяна промолчала… Ой, да что теперь вспоминать. Сама во всем виновата, а значит… А значит, и в чувства муженька надо приводить самой.

Глава 3

Дина раскладывала вещи в комнатке, которую им любезно предоставили в клубе. Видно было, что никто и никогда здесь не жил – и кроватей здесь не было, поставили две раскладушки, и столик принесли только что. С другой стороны, было чистенько, тепло, и им выдали даже совершенно новые простыни.

Дина еще перед отъездом выключила телефон, и теперь глаза то и дело натыкались на светящийся экран. Она знала, кто это звонил, но трубку не брала. Не хотела.

– Дин, а ты чего – со своим поссорилась, что ли? – спросила Женька, которая тут же рядом уже застилала свою раскладушку. – Ой, а я со своим вот никак не могу поссориться!

– Ты ж говорила, что елку о его голову сломала, – напомнила Дина.

– Хы! Так не поссорились ведь! Это ж от страсти! – удивилась такой непонятливости подруга. – А так…