Свадебный марш на балалайке

Свадебный марш на балалайке
Маргарита Южина

Никак не мог понять закоренелый маменькин сынок Дуся, зачем он вдруг понадобился такой классной девчонке, как Ксюша? Притащила к себе в особняк, покупает ему модные тряпки, учит стрельбе и приемам борьбы. Готовит из него личного охранника? Но какой из Дуси – лежебоки, обжоры и тюфяка – охранник?.. Тут может быть только два ответа: либо против него затевается что-то нехорошее, либо впереди Дусю ждет марш Мендельсона и женитьба на безумно полюбившей его красавице Ксюше! А что, решает Дуся, бывают и не такие чудеса на свете. Но выясняется, что есть и третий вариант – абсолютно невероятный. Чтобы узнать правду, бравый маменькин сынок расследует два странных убийства…

Маргарита Южина

Свадебный марш на балалайке

Глава 1

Скандал в аистином гнезде

Он топил мотоциклиста с остервенением и злостью. Ему казалось, что именно этот навороченный байкер тревожил по ночам несчастных старушек и обижал женщин. Сколько же можно! Наказать! Непременно наказать! Утопить! И пусть ему будет больно! Но вершить справедливость было нелегко: сначала он еле отодрал мерзкого наездника от мотоцикла, а потом тот никак не хотел топиться! И все же зло должно быть наказано!

– Дуся! Дусенька, сынок, хватит играть, мама волнуется! Вода уже, наверное, остыла. Хорошо промой ножки! Слышишь маму?! – раздался за дверью ванной голос матери. – Открой мне двери, я тебе головку помою!

Дуся надулся, точно краснозобая лягушка. Еще чего! Ему уже тридцать шесть лет, а мать каждый раз пытается прорваться помыть ему голову.

– Мам, я сам, – протрубил он и принялся лить на голову детский шампунь без слез.

– Дусик! Не забудь ушки помыть! – дергала мать ручку двери.

– Опять, что ли? Я утром мыл! Так никаких ушей не напасешься, – гудел из ванной недовольный бас.

Однако мама, пышнотелая Олимпиада Петровна, теперь подглядывала в щель, и плюхаться в воде дальше не было никакой возможности. Дуся выудил из воды игрушечного мотоциклиста и перенес его казнь на следующий раз, намылил толстые сарделечные пальцы и затолкал их в уши. Голос матери за дверью стих. Наверняка уже половина девятого и маменька уселась смотреть новости. Дуся не ошибся: когда он вошел в комнату, точно борец сумо – в одной набедренной повязке, – Олимпиада Петровна, приникнув длинным носом к самому экрану, впитывала последние известия.

– Мама, а где теплое молоко? – капризно накуксился Дуся.

– Сыночек, Дусенька, потерпи две минуточки, – заблеяла мать. – Сейчас мама посмотрит, какая у тетеньки прическа, и пойдет согреет сыночку молочка. Подожди, Дусик.

Дусик решил наказать нерадивую мать и, театрально вскинув голову, поплелся на кухню. Между прочим, могла бы про прическу и не напоминать! Это именно он, сын, стал жертвой ее страсти к пышным шевелюрам. Матушка работала гардеробщицей в стоматологии, и какая-то, видимо, слишком обозленная пациентка притащила Олимпиаде Петровне мазь для бурного роста волос. Неизвестно, что матушке ударило в голову: волосы на голове ее сына еще держались, – но она притащила эту лечебную смесь и в тот же вечер густо удобрила шевелюру Дуси. Месиво воняло несвежей рыбой, куриным пометом и лимоном, голову жгло нещадно, но Дуся терпел. И зря. После положенного срока мазь они смыли вместе с волосами. Теперь уже прошло несколько лет, но волосы принципиально отказываются расти. Нет, они растут, но совершенно несолидно: постоянно вырастает только реденький кучерявый хохолок посреди головы, все остальное остается гладким и блестящим, как больничный плафон. И вот теперь матушка даже не сподобилась погреть сыну молока из-за чьей-то там прически. Он, конечно, пойдет выпьет молоко из холодильника, и пусть у него простудится желудок!

По ушам Дуси резанул дикий звук, напоминавший карканье ворон у мусорных бачков. Дуся насторожился, а когда тот же звук снова повторился, он уже резво выскочил в комнату.

Мать сидела все там же – перед телевизором, – глаза ее вылазили из орбит, а руки шарили по голубому экрану. Олимпиада Петровна силилась что-то сказать, но из горла вырывалось только карканье.

– Мамусик, ты испортишь телевизор, – подошел Дуся и в следующую секунду чуть сам не закаркал.

На экране был очередной выпуск передачи «Какие люди у нас на блюде!», и ведущая, тощенькая брюнетка в морковном пиджачке, брала интервью у самого… Дусика!

– По… чему ты не сказал мамочке, что тебя вы… пустили в эфир? – просипела Олимпиада Петровна. – Я бы тебе… пирожков на дорожку испекла.

Мать уже отошла от первого шока и стала прислушиваться к разговору. Дуся же уставился на экран и силился припомнить, когда же он умудрился попасть на известную передачу. Память ехидно подсовывала только рабочие будни и пресное пребывание с матушкой в последние дни.

– Дуся! Мальчик мой! Что ты мелешь?! Что ты несешь, гад такой?! – вслушиваясь в телевизионную речь сына стремительно бледнела мать. – Дуся! Какой черт тебя тянет за язык?! Евдоким! Чем тебе помешал наш губернатор?! О боже! А… твой главный?.. Лучше бы ты немым родился…

Дусин хохолок на голове встал дыбом – с экрана публично он крыл всех и вся последними словами, начиная с высших эшелонов власти и заканчивая собственной матерью. Огромный кусок выступления был посвящен его непосредственному начальству.

Дуся – по паспорту Евдоким Петрович Филин – много лет трудился на одном и том же производстве – в роддоме. Сначала он работал невзрачным сторожем. Его устраивало все: и сутки через трое, и возможность тихо и спокойно выспаться, и близость рабочего места от дома. Правда, пару раз хмельные папаши били ему лицо просто так, от избытка эмоций, но потом сами же слезно просили прощения и даже задаривали цветами, отобранными у собственных жен. Он бы и работал дальше, если бы не вопиющий случай: в каком-то роддоме похитили ребенка, и весть об этом немедленно просочилась в газеты. Должность сторожа мгновенно превратилась из серой и невзрачной в почти героическую. Дуся до обмороков боялся преступников, а посему срочно переквалифицировался в санитары. И их главный, Матвей Макарович, начальник до приторности положительный, ему не препятствовал. За одно это Дуся готов был ему до пенсии петь дифирамбы и покупать диетический кефир, а тут, поди ж ты, прямо с экрана телевизора такая мерзость!..

– …Беликов Матвей Макарович – это самый страшный человек в родильном доме! – брызгая слюной, кипятился Дусик в телевизоре. – Его надо снимать! Это атавизм! При виде Беликова даже у небеременных женщин начинаются схватки! Да вот, взять хотя бы мою мать! Она же при виде его просто пузырится вся! Вообще-то матушка пузырится при виде любого мужчины.

– Нахал!!! – выкрикнула Олимпиада Петровна, звонко шлепнула сынулю по блестящей лысине и еще ближе пододвинулась к экрану. – Сегодня ты будешь наказан – я лишу тебя булочек на ночь!

Дуся взревел от несправедливости:

– Мама!!! Ты что, не видишь?! Этот тип вовсе даже не я!! Я никогда не ношу такие обтягивающие джинсы!

Олимпиада Петровна снова приникла к экрану: теперь она старалась в тонкостях рассмотреть нижнюю часть тела выступающего, но того, как назло, показывали только сверху.

– Да что ты меня путаешь?! – не выдержала она. – Вон, посмотри, у него даже шея как у тебя – в крупную складочку! И рубашка такая же – беленькая в зеленый горошек! Да такой рубашки больше ни в одном городе не сыщешь – сейчас такие не носят! Ее тебе еще баба Катя с первого этажа шила! Из фланельки!

А самозванец в телевизоре не унимался: он развалился в кресле, вальяжно махал руками и делился планами:

– Я собираюсь сместить Беликова Матвея Макаровича с его поста – не соответствует, идет на поводу у женщин! Сейчас буду хлопотать, чтобы мне освободили подъезд, больно соседи донимают, их место за пределами города, а возле крыльца надо организовать стоянку.

– А ваши родственники поддерживают эту политику? – мило улыбалась бесчувственная ведущая.

– Из родственников у меня только матушка-маразматичка. В ближайшее время я собираюсь вытолкать ее замуж, а если желающих мужей не найдется, пусть тогда ею займутся специалисты в доме престарелых.

– С вами была программа «Какие люди у нас на блюде!» и гость студии Филин Евдоким Петрович, а также я, ее ведущая Алена Лапина.

Сомнений не оставалось. Олимпиада Петровна медленно поплелась в свою спальню, где завалилась на кровать с душераздирающим грохотом и принялась громогласно страдать. Дусик с вытаращенными глазами немедленно потрусил следом, испуганно подвывая:

– Мамуля-я-я, это что же творится-я-я, а? Это как же меня туда затолкали-то? Я ведь и в мыслях… мама-а-а…

– Уйди, неблагодарное дитя! Я буду оплакивать свои глупые материнские надежды, – пыхтела, пытаясь вытолкать из своей комнаты сына, Олимпиада Петровна.

Она кряхтела, упиралась Дусику в живот и даже два раза небольно пристукнула утюжком, но сын лез в комнату и скулил:

– Ага! Свои надежды она оплакивать будет! А мои? Меня завтра обязательно Беликов с работы турнет! И куда я? Сторожем в детский сад? Опять под пули?

Матушка еще покряхтела и, выскочив из комнаты, уединилась в туалете. Ей надо было обдумать все услышанное. С одной стороны, Дуся планировал ее пристроить в дом престарелых, и это ей не нравилось. Но с другой – обещал выдать ее замуж! Так, может, не стоит слишком журить ребенка?

И все-таки в этот день Олимпиада Петровна сына не простила и впервые за тридцать шесть лет не поцеловала его на ночь.

Утром Дуся проснулся от долгого и нудного звонка.

– Мама! Ну открой же! – нервно выкрикнул он, натягивая одеяло на голову.

Мама не отозвалась, а в дверь все так же настырно звонили.

– Никакого покоя… Ну кто там? – поплелся Дуся к двери, шаркая розовыми тапками с заячьими ушами. – Кто?!

– Шапито! Клоуны приехали! Открывай!

За дверью лгали. Это были вовсе не клоуны, а соседи сверху. Дуся сразу узнал по басу Синякина Леньку, парня наглого, самоуверенного и жадного до мордобоя. Интуиция подсказала Дусе, что пришел сосед по поводу вчерашнего телевизионного наскока. Ясно, Синякин не хочет покидать подъезд и насиженную квартирку, тем более что уже закончил евроремонт. И почему-то Дусе казалось, что парень не поверит, что сам Дуся никакого отношения к передаче не имеет. Как назло, мама уже успела удрать на работу в свой гардероб, поэтому пришлось пойти на маленькую хитрость. Изменив свой бас на мышиный писк, Филин звонко выкрикнул:

– А Дуси нет дома! Он уехал в командировку!