Не провоцируй босса, опасно!

– Да, мам, у тебя будет ещё внук или внучка! – Пока свекровь оправлялась от свалившегося на неё счастья, Кир обратился к Ромке: – Ты кого хочешь: братика или сестрёнку?

– Брата, разумеется. Зачем мне сестра, когда Алиса есть?

Железная логика! Тут свекровь отмерла. И началось… слёзы, смех, Ромка замучился её успокаивать, но ему удалось. Да, железные нервы у нашего старшего сына, но с ней он справляется не хуже Кирилла. Когда Любовь Валерьевна ушла, мы все выдохнули, упали втроём на диван и включили фильм про подводный мир. Нам всем хотелось немного тишины, да и просто побыть втроём. В этот момент я почувствовала себя самой счастливой женщиной на земле. Я беременна! И у меня прекрасная семья. Что от жизни ещё нужно?

Эпилог

Три месяца спустя

Новость о моих родителях меня буквально выбила из колеи, хотя Кир всё преподнёс деликатно, стараясь не нервировать. Но разве можно спокойно отнестись к тому, что меня воспитывали убийцы моих настоящих родителей?! Как таких людей земля носит?! Но теперь хоть понятно их равнодушие, когда Макар измывался надо мной. Кстати, хоть муж и скрывает, но я уже знаю, что он попал в аварию и сейчас лежит парализованный.

Недавно пришёл в сознание и медленно гниёт заживо из-за пролежней. А также знаю, что его изнасиловали мужики – следователь по секрету шепнул. Мол, страшнее судьбы для таких мразей и не придумаешь. Мне его не жалко, вот ни на грамм! То, что он делал с женщинами, в разы страшнее – заслужил. Более того, врача, что покрывал этого мерзавца, тоже привлекли к ответственности. Попросила встречи – не отказали, хотя муж пытался отговорить. Напомнив, что беременным отказывать нельзя, добилась своего.

Поворчал немного, но дал добро, только пошёл вместе со мной. От этого человека я и узнала, что подслушанный мной разговор был не обо мне. Он говорил о другой девушке, той, что уже истекала кровью, когда я пришла. Мне стало как-то легче, что таких людей больше нет на свободе, они там, где им самое место, как говорит мой Кирилл – отрабатывают свою карму.

Моих псевдородителей тоже осудили и отправили куда-то в Тмутаракань. Я на суд не пошла – не стоят они даже моего времени. А вот на могилу настоящих родителей сегодня решила сходить, благо их прах дядя в Москву перевёз. Оказывается, он мне единственный родной по крови: отец был его двоюродным племянником, вот почему ему удалось вырвать меня из лап этих хищников. Приехали с Кириллом туда, а у меня нет слёз, ничего, связанного с горем потери, просто сожаление, что не знала их.

Теперь я поняла Ромку, почему он первое время сторонился нас: мы, по сути, для него тоже были чужими. Постояв минут пятнадцать, попросилась домой – нет смысла стоять и ждать, что вдруг любовь проснётся. Мне дядя ближе, он был моим лучиком света в моменты отчаяния, его я люблю и никогда не забуду. А родители… Наверное, я им благодарна за то, что дали жизнь. И всё же перед тем как уйти, обратилась к ним, вдруг услышат:

– Мне очень жаль, что вас не было со мной. И сейчас, кроме этого, я ничего не испытываю. Я бы очень хотела вас обнять, сказать «спасибо» за возможность прийти в этот мир. Простите меня, что не могу сказать «люблю». Неверно, я люблю вас, но не как должна любить дочь родителей. Надеюсь, вы меня поймёте…

Положила цветы и, не оглядывая, пошла прочь.

Кладбище угнетающе действует, дышать тяжело. Некоторые тут чувствуют умиротворение, а я только боль людей, потерявших близких, и их отчаяние, что изменить ничего нельзя. Нет, это место не для меня, наш малыш не должен чувствовать негатив даже в таком возрасте.

Приехали домой, и я попросила Кирилла оставить меня одну. Села на скамейку и просто тупо смотрела на проплывающие в небе облака. Мне, так же, как и ребятам, нравится за ними наблюдать, в этот момент наступает какое-то спокойствие на душе. Вдруг моей руки кто-то касается, и робкое:

– Не помешаю?

Поворачиваю голову – Рома. Он знает, что на самом деле произошло, мы не хотели, чтобы мальчик жил в коконе лжи.

– Я всегда рада твоей компании, присаживайся.

Отодвигаюсь, чтобы освободить ему побольше места.

– Как ты?

Присаживается рядом и смотрит так внимательно, а взгляд совсем как у взрослого.

– Какая-та пустота, – сказала как есть.

– Понимаю. Я тоже такое чувствовал примерно через недели две после смерти мамы. Вначале больно было, потом я на неё злился, что умерла. Затем было стыдно за плохие чувства к ней. Так не должно быть, даже если мама делала больно. Затем стало всё безразлично, и, если бы не вы с Кириллом… не знаю, как бы я справился.

– Я, как никто другой, понимаю, почему ты так чувствовал. Не кори себя зря.

– Правда?

– Ага, ведь у меня тоже были не золотые родители. И пусть я не голодала, как ты, но они были хуже, чем твоя мама. Поверь, намного хуже…

– Я её простил, уже давно.

– И правильно сделал. Она на своём примере показала, как жить нельзя… Осталось …

Замолчала, тяжко вздохнув. Простить этих людей я не смогу никогда. Видимо, Рома почувствовал моё состояние, поэтому, бережно касаясь моего плеча, спросил:

– Но а сейчас же это в прошлом, да? Или нет?

– Всё сложно, дружок…

– Но ты справишься, ведь так? Ведь ты не одна, мы друг у друга есть.

Смотрит так преданно мне в глаза.

– Верно. Мы одна дружная семья, всегда будем горой друг за друга. Мы всё преодолеем, в этом наша сила: один за всех, и все за одного.

– Ты ещё про друзей Кирилла забыла сказать и своих подруг, – засмеялся он. И тут же: – Вот когда собираемся вместе, мы тоже становимся семьёй?

– Нет, это больше напоминает цыганский табор! – хохотнула я, вспоминая, какой гул начинается дома.

– Это как в кино? – тут же сообразил он.

Смотрел как-то с нами фильм про цыган с медведем и всё никак понять не мог, почему в зоопарке медведи в клетке сидят и их считают опасными, а там разряженные вольно ходят. Пришлось объяснять, вернее, начать изучать тему про медведей, простым «они дрессированные» Ромка не удовлетворится. Его нужно тему знать досконально: какие медведи бывают, чем питаются, где живут… Короче, после его вопроса я сама могу читать лекции про косолапых.

– Ну не совсем, но шум стоит такой же.

– Это точно, – тихо засмеялся Ромка. – Но мне нравится, когда они приезжают.

– Особенно когда Алиса, – подмигнула ему.

– Да. Ты была права – она чудо, а не ребёнок.

– Ты старше её всего на год! – напомнила о небольшой разнице.

Это мы вначале подумали, что Ромке четыре с половиной, потому что худой был от постоянного недоедания и нервотрёпки. Только когда стали заниматься усыновлением, выяснилось, что ему пять лет и шесть месяцев.

– И всё равно я старше, – пробурчал он.

– Ладно, ты большой, – хохотнула я. И тут же замолчала – малыш в животе зашевелился, видать, решил дать понять, что поддерживает позицию брата.

– Во, даже Даниил со мной согласен, – показывая глазами на живот, подметил наш наблюдательный.

Ну ничего от него не скроешь!

– Можно? – спрашивает, а сам уже тянет руку, чтобы прикоснуться к животу.

У них Кириллом по вечерам планёрка проходит. Они вдвоём рассказывают маленькому, как прошёл день, а тот якобы им отвечает. Только одному Богу известно, чего мне стоит не рассмеяться в голос, наблюдая за этой картиной.

– Ну, конечно, можно.