Большая игра

– Так Вы совсем отказались от искусства? Или это искусство отказалось от Вас?

– Я даже не знаю, что тебе ответить… – растерянно отозвался Николас, при этом мысленно ругая себя за то, что позволил застать себя врасплох.

В разговоре появилась долгая пауза, во время которой Николас никак не мог собраться с мыслями и достойно ответить этому юнцу. Как же так? Почему уже много лет он даже не притрагивается к кистям и клавишам? Николас вспомнил то скверное чувство, которое накрыло его однажды, и уже никогда не отпускало. Он вспомнил, как, ведомый желанием погрузиться в мир звуков живой музыки, подошел к фортепиано, как вдруг в его сознание ворвался страх, этот страх поглотил все его светлые чувства, всю его любовь к прекрасному, навязав болезненную неприязнь и раздражение. Теперь любая мысль о том, чтобы взять в руки кисти и отдаться творческому порыву, вызывала отторжение. Его сознание деспотично противилось его желаниям. Вскоре Николас свыкся с этим состоянием, и выдумал себе теорию о том, что вовсе не любит искусство. Как всё легко и просто! Надо только внушить себе, и ты становишься совершенно другим человеком.

– Кэсседи всё ещё не обращает на тебя внимания? Почему бы тебе просто не поговорить с ней? – разорвал тишину Николас, пытаясь скрыться от своих горьких размышлений и хоть чем-нибудь задеть этого провидца в отместку за то, что заставил снова вернуться в прошлое.

– Боюсь, что ничего не выйдет.

– Могу помочь советом: скоро концерт её любимой группы, и Кэсс хочет на него попасть, купи билеты и пригласи её, думаю это будет хорошим началом, – сменил гнев на милость Николас.

– Спасибо за совет, – оживился Оливер, снова вернув свою благодушную улыбку.

– Ты прости Кэсс за её холодность, такая уж она…

Оливер лишь усмехнулся, Ник не мог знать, что именно это и привлекало его в Кэсседи… Выражение лица Оливера снова отразило тень грусти.