Большая игра

– Чудесно… У тебя сегодня важный день?

– Да, Лилит ещё спит?

– Для неё время раннее.

Ева налила в чашку кофе и подала газету.

Всё как обычно…

Закончив утреннюю трапезу, Николас поспешно накинул пальто и обмотал шею шарфом. Его ждал утренний город, который можно было увидеть сквозь лёгкую бледную дымку зимнего тумана. Яркие огоньки праздничных гирлянд и тематические фигуры пестрили перед его взором, напоминая о приближающемся празднике. Ник равнодушно отвёл глаза от очередной яркой рекламы и погрузился в свои мысли. Скрип снега под ногами лишь добавлял энергии его мышлению. Всё дело в том, что Николас не жаловал праздников, поскольку находил их пустой тратой времени, которое он очень ценил как всякий деловой человек. Дорога в офис занимала сорок минут и служила своеобразной подготовкой к рабочему дню. Ник намеренно не пользовался по утрам автомобилем, совмещая быструю ходьбу с анализом и планированием текущих дел.

В чем же заключается работа Николаса? Семейный бизнес, сеть отелей «Розенфилд». Но Николасу никогда не льстил тот факт, что он всего лишь продолжатель дела отца, поэтому он так упорно старается вывести бизнес на мировой рынок. В начале своего карьерного пути он подал идею «доступной роскоши». Годами развивая её, он тратил много времени и сил, отрабатывал выгодные схемы приобретения изысканной интерьерной мебели и аксессуаров для оформления гостиничных помещений. И через время эта трудоёмкая работа принесла плоды в виде собственных инвестиций в новые отели. По мнению Ника, всё должно быть безупречным, а что бы оно таковым являлось на самом деле, нужен строгий контроль, чем он сейчас и занимался. Чем тяжелее ноша, тем больше ответственность. И Николас это прекрасно понимал. Отдел по информационному развитию сообщил новость: сеть отелей самого крупного конкурента в шаге от разорения. Неудивительно, в своем большинстве гости города предпочитали останавливаться в респектабельных, но доступных по цене отелях «Розенфилд». Поэтому сегодня он назначил совещание по дальнейшему распределению капитала. Ник уже знал, где он будет строить самый великолепный отель, осуществляя свою давнюю мечту.

Время было позднее, когда уставший, но довольный переговорами, Николас входил в свой дом, где его ждала Ева, демонстрируя платье изумрудного шёлка, очень гармонирующего с её великолепными каштановыми волосами.

– Я покорён… – Ник протянул руки, и она оказалась в его объятьях.

– Как всё прошло? Я заждалась… – она мягко освободилась, помогая снять пальто.

– Такими темпами мы станем единственной большой сетью отелей в округе. Пора бы уже выйти и на внешний рынок…

Николас, увлеченный рассказом о достигнутых результатах в бизнесе, употреблял непонятные для Евы термины, упоминал незнакомых ей людей, но он искренне надеялся, что она его понимает и разделяет его отраду. Ева осознавала, что ему нравится говорить о бизнесе так же, как ей о живописи, поэтому с вниманием продолжала слушать мужа, часто кивая головой в знак согласия. А если он что-то спрашивал или советовался, то отговаривалась общими фразами, а советы были непротиворечащими мнению мужа. Ева считала, что таким образом она показывает, насколько уважает Николаса как человека, и на что готова ради его счастья. Это была их общая игра.

Ева провела мужа в столовую, где был накрыт стол.

– Думаю, это стоит отметить, – весело предложила она.

– А Лилит? – оживленно посмотрев на жену, спросил Николас.

– Для нее уже время позднее, поэтому спит.

Николас тяжело вздохнул, он чувствовал себя ужасным родителем. Кто же бросает шестилетнюю дочку без внимания почти на неделю…

– Извини, я слишком увлекся работой…

– Ничего, правда. Ты не забыл, что завтра у нас гости? – Ева сделала лёгкий глоток вина.

– Нет, – сухо отозвался Николас.

Она пристально посмотрела на мужа и, понимающе улыбнувшись, попыталась скрыть разочарование. Конечно, она догадалась, что он не помнит о приезде родителей, да и не слишком желает, чтобы они приезжали…

В холле струнный бой антикварных часов оповестил, что уже полночь. Думаю, будет уместным уделить особое внимание этому произведению инженерного искусства. Достались часы Николасу от его отца, а ему от деда. Их смастерил прапрадед, Ричард Розенфилд ещё в те времена, когда на наших землях правили короли. Он рассказывал своим потомкам, что у этих часов есть своя история и своя тайна, хотя никто до сих пор не нашел ничего необычного в них, кроме витых колонн по бокам корпуса, между которыми располагалась бронзовая птица, отчасти напоминающая феникса, а под ней – интригующая замочная скважина. Возможно, она хранила в себе секрет, но без ключа ничего не узнать, ключ утерян. Над головою птицы в лунном отблеске сиял бронзовый небесный свод с надписью: «Cum campana sonat duodecim…»[2 - «Когда часы пробьют тринадцать…»] Фраза была то ли не дописанной, то ли вырвана из какого-то текста. «Да и могут ли часы пробить тринадцать?» – с иронией прагматика думал Николас. Всю свою жизнь его предок посвятил изготовлению часов, и все они были со своей историей, но секрет в себе таили только те, что сейчас стоят в доме Николаса. Смею заметить, что в доме имеется достаточно антикварных вещей, все они так и манили Николаса в своё время приобрести их, как часть истории той поры. Ева не питала страсти к антикварным вещам. А Николас не разделял её тягу к коллекционированию всевозможных полотен: от самых знаменитых художников до простых карандашных набросков. Уверяю вас, если бы этот дом посетили незнакомые люди, не зная их странностей, то посчитали бы, что оказались в музее.

Николаса уже почти забрал Морфей, как вдруг тишину комнаты пронзил сигнал смартфона. Нажав на кнопку «ответить», Николас услышал громкое «Немедленно приезжай!» и долгие гудки.

– Лютер? – сонно спросила Ева.

– Он самый. И что ему нужно в такое время? – негодуя, Николас вернул смартфон на прикроватную тумбу.

Вновь откинулся на подушку и закрыл глаза. Перспектива на сон испарилась, порождая нервозность. Он стал воспроизводить в своей голове образ старой вазы, приобретённой недавно, мысль о потертых ручках вазы успокаивала его.

– Поедешь? – спросил нежный голос, возвращая мысли Николаса к внезапному звонку.

Молодой человек глубоко вздохнул:

– Мне ничего не остаётся, обидится же… Постараюсь вернуться как можно скорее.

Ева понимающе кивнула головой. Она прекрасно знала Лютера, а также знала, что это лучший друг Николаса. Блондин стремительно собрался и рванул машину к лаборатории своего друга.

Лаборатория Лютера располагалась в одном из престижных институтов по исследованию физических свойств времени, здесь он и работал, имея степень доктора физико-математических наук. Но даже с напряжённым рабочим графиком он находил время, обычно это были поздние вечера, на свои личные творческие научные исследования. В жизни молодого профессора действовал лишь один девиз: «Всё во имя процветания науки!» Он был приверженцем неподтверждённой эмпирическим методом теории о мириадности[3 - мириады – бесчисленное, неисчислимое число] миров, существующих параллельно друг другу. С беспощадным рвением он хотел найти доказательства, подтверждающие данную теорию. Для этого создавал сложные установки, приборы, которых свет не видывал, но пока они никак не приближали его к заветной мечте.

Войдя в беломраморный вестибюль института, Николас встретился взглядом с охранником, и тот его пропустил, бросив вслед слова: «Опять чудит». Охранник знал Николаса в лицо, и знал, к кому он направлялся. Открыв дверь, Николас ощутил, как на него обрушился яркий белый свет, к которому он через пару секунд привык и уже мог различить фигуру, быстро надвигающуюся на него.

– Наконец ты пришел! – восторженно произнес высокий, стройный брюнет в надетом поверх одежды белом халате.

На него смотрели лучистые и дерзкие синие глаза Лютера.

– Я сделал это! Ты понимаешь, я нашёл!

У Лютера в лаборатории было правило, каждый сюда входящий должен надевать белый халат, что незамедлительно и сделал Николас. Он знал, Лютеру льстит, что все выполняют его правило, тем самым давая ему возможность чувствовать себя великим ученым, имеющим свою команду.

– Да успокойся ты, радуешься непонятно чему, как дитя малое, – Ник сразу дал понять своё недовольство.

– Сам посмотри!

Лютер подошёл к одной из громадных установок и нажал определённую комбинацию кнопок на кодовой панели, после чего сработала защита от перегрузки в линии электросети, оставив двоих в кромешной тьме. Николас хотел воспользоваться моментом и съязвить: «Ой, кажется я ничего не вижу», но в следующий миг свет появился, а на ранее незамеченной им алюминиевой платформе появилась дверь из белого массива со странным орнаментом, который будто бы от силы времени стерся в некоторых местах, оставив после себя бессмысленные черные линии. От увиденного в глазах Николаса появился неподдельный интерес к диковинному предмету.

– Ты видишь это! Я нашел её!

Лютер словно обезумевший тряс Николаса за плечи и то и дело указывал пальцем на дверь, а потом хватался за голову и начинал ходить кругами. Николас заглянул в синие глаза своего друга и подумал про себя: «Безумные люди повсюду!» Затем оценивающе посмотрел на дверь.

– Дверь как дверь, – скептически отметил он, выпрямившись.

– Неужели ты не видишь, это не просто дверь. Посмотри!

Лютер присел рядом с дверью и провел рукой под ее основанием, и лишь тогда Ник заметил, что рука профессора свободно перемещается. В эти минуты Николас пытался объяснить сей феномен, но «безумный» ученый вновь заговорил:

– Она парит, представляешь, парит в воздухе! Это очень сложно объяснить! Этим я занимался последние годы! Попробую вкратце: наш человеческий глаз заточен под определенную спектральную частоту видения, это примерно как радио на определённой волне, ты можешь послать звуковое сообщение, но другой человек, не зная условий радиоволны, никогда не услышит отправленную информацию. Если сканировать все волны, то можно услышать лишь радиошум. Я очень долго искал спектр частот для восприятия зрением видения предметов параллельных действительностей. И эта дверь – сенсация!

– А что за ней? – спросил блондин, удивленно подняв брови, стараясь хоть как-то логически объяснить себе явление парящей двери.

– Могу предполагать… ещё рано делать заявления и выводы, нужно провести ряд исследований, собственно для этого я тебя и позвал.

– Хочешь, чтобы я вошёл? – скептически спросил Николас, строя в голове возможные варианты развития событий за порогом странного объекта.

– Ну да! – всё так же восторженно отозвался ученый.

– А сам почему не пойдешь? Да и зачем мне рисковать?