Вторая капля

Кетрин уткнулась лицом в чашку и замолчала. Коил не знал, что сказать,поэтому тоже молчал. Он надкусил хрустящий тост со сладким вишневым джемом, самым кислым из всех, что он пробовал.

– То есть не расскажешь?

Девушка покачала головой, двигая в такт чашку, и пожала плечами.

– А надо?

– Не знаю… Вдруг, я смогу тебе помочь .

– Ты что, вообще меня не слушал? Для кого я тут про вишню распиналась ?– девушка положила голову на стол и из-под лобья глянула на Коила. – Обнимешь меня?

Долгий разговор о высоком и не о чем, простой и бесконечный в своей запутанности. Он наполнил вечер своим присутствием. Коил и Кетрин составили стулья, накрыли их покрывалом и накидали внутрь подушки и одеяла. Вышел маленький уютный домик, насквозь пронизавшийся ароматным паром зеленого чая.Разговор иногда замолкал, чтобы можно было насладиться лучшими моментами легкого джаза, включенного для атмосферы. Вечер перешел в ночь, ночь в вечность невероятного спокойствия рядом.

Коил уснул. Кетрин лежала на его груди, боясь пошевелиться и разбудить его. Она вглядывалась в темноту, можно было разглядеть лишь смутный силуэт лица. Ей хотелось бы, чтобы эта ночь не кончалась, чтобы вечно можно было наслаждаться легким джазом, тихим дыханием и биением сердца, чтобы чья– то теплая рука всегда обнимала ее. Но это было невозможно, и все,что ей оставалось, уснуть, стараясь поверить в обратное.

Глава 6

Легкое утро звенело под ногами осколками льда от вчерашних луж. Неимоверно странно для этого теплого по своей природе города. Но тогда даже горячий дым машин не согревал улицы, он, казалось, сам время от времени застывал в воздухе, от чего пространство становилось колючим. В носу немного пощипывало, а глаза слезились.

Кетрин тихо шла по тротуару. Немногочисленные люди терялись в потоке ее мыслей. Иногда она прекращала рассуждения и смотрела по сторонам, замедляясь еще больше.Девушкас удивлением замечала, что никто не обращает на нее ни малейшего внимания. Тогда она представляла себя призраком и слонялась по улице, держа эту идею в голове. Так продолжалось пока кто-нибудь не разрушал иллюзию своим непроизвольно брошенным взглядом или случайным столкновением. Но спустя пару минут все забывалось, и, если поток мыслей не успевал подхватить взбудораженное сознание, игра начиналась вновь.

Так улица за улицей Кетрин оказалась у своего дома и достала ключ, чтобы открыть тяжелую входную дверь, но рука замерла у самой скважины. Девушка оглянулась, перевела взгляд на свое отражение в грязном маленьком стекле, зажатом в металле. Лишь капли коричневой земляной грязи стекали по ненужному окну в двери. Кетрин сглотнула слюну и заставила руку подчиниться.

Несколько ступенек, лифт, коридор, дверь в квартиру. Просто вставить ключ в замок и повернуть ручку. Но что-то отталкивало девушку, тянуло вернуться назад, куда угодно, но не в эту квартиру.

Дверь открылась.

Большая комната была залита тусклыми потоками света из широких окон. Стойкий запах хвои и имбиря наполнял загустевший влажный воздух, вибрирующий от звуков телевизора. На диване, поджав ноги под себя, сидела женщина в кремовом махровом халате и с полотенцем в тон на голове. Все лицо ее было покрыто тонким слоем чего-то вязкого и белого, похожего на неумело нанесенный крем для торта. Глаза были обращены к телевизору.

Кетрин бросила на нее беглый взгляд и поспешила в свою комнату.

– Ничего не хочешь рассказать, – остановил голос.– Почему ты не была сегодня на курсах?

Строгий взгляд из-под особенно черных на белом фоне бровей пронзил Кетрин.

– Я не хочу туда ходить.

– Кетриенна, это для твоего же блага. Ты не сможешь быть хорошим инженером– технологом, если не будешь прилагать усилия.

– Я не…

– Не перебивай меня. Я не закончила. – констатировал монотонный голос.– Мы много раз это проходили. Твое поведение – верх безответственности. Ты не только не думаешь о своем будущем, так еще и у меня из-за этого неудобства.

– Какие например?

– Ты думаешь, я не переживаю, думаешь, мне все равно. Сегодня я спокойно сижу на маникюре, как вдруг у меня звенит телефон и мне сообщают, что тебя нет на занятии. У тебя телефон не доступен. Райчел уехал вСтрейбург по работе и с утра тебя тоже не видел. Даже твоему дружку, как его, Грегу позвонила. Этот старик, с которым ты водишься– это вообще отдельный разговор. Но об этом потом. Я прихожу домой, тебя нет. Где ты шляешься непонятно. А сейчас ты за являешься как ни в чем не бывало? Сколько седых волос у меня должно быть, чтобы ты наконец то стала адекватным человеком?

– Боюсь у тебя столько нет, – полушепотом буркнула Кетрин.

Женщина спустила ноги на пол. Ее худая рука тонкимисухими пальцами обхватила переносицу, зажав ее между розовыми ногтями так, чтобы не касаться белой субстанции. После тяжело вздоха она заговорила:

– Ты доведешь меня до белого каления. Ну сколько, сколько это будет продолжаться,– женщина всхлипнула, ее губы задрожали.– Я же все для тебя делаю. Курсы, вот тебе курсы. Может в школу хорошую? Или одежду красивую? Но нет, ты же слишком гордая. И без салона красоты свои лохмы любить будешь, в оборванном ходить, есть что попало. Это ведь мне на зло. Что я тебе сделала то? Глаза закрываю на твоих друзей– идиотов.

Глаза Кетрин налились злостью, лицо становилось красным.

– Еще Система. Ну чего ты так. За тебя работу выбрали, одежду выбрали, еду порекомендовали, все сделали. Живи не хочу! Веками она работала, но ты не согласна.

– Система– просто сборище идиотских устаревших формул, которую постоянно корректируют и меняют, как удобно правительству.

– Зачем ты так? В парламенте находятся умнейшие люди, они не станут нам врать.

– Откуда ты знаешь? Кто их выбрал? Ты, я? Нет, Система! Это все эта долбанная система, висящая на соплях. Если бы они признали ее неверность, то оказались бы нелегитимны. Поэтому они никогда этого не скажут, будут отрицать очевидные ошибки бесконечно.

Кетрин уже заходилась от собственной злости.

– Зачем ты несешь эту акколесицу? Сама слышишь, что говоришь? Система– единственное, на чем держится мир. Ты радоваться должна, что не родилась ванархических островах.

– Демократических! И не островах, а странах! И люди там живут без всякой Системы и неплохо справляются!

На этих словах Кетрин сбежала, дверь в ее комнату захлопнулась с оглушительным грохотом за спиной. Все злость перешла в какую-то странную горечь, застывшую в ее горле. « Кажется, я слишком много плачу»,– подумала девушка.

Глава 7

Скука нещадно поглощала день. Коил сидел на стуле, перевернув его так, чтобы можно было облокотиться грудью о спинку. Руки болтались где-то внизу, покалывая время от времени. Его взгляд устремлялся к шипевшим на плите колбаскам. Запах жареного мяса и масла наполнял комнату. Жир трещал и взрывался в такт пронзительному тиканью часов. Было два дня.

– Черт! – вдруг подскочил парень. Он еще вчера должен был позвонить Стену и рассказать о прошедшем собрании.

С минуту он ходил по комнате, придумывая извинение получше. Пока наконец не решил набрать номер.

Гудки шли. Долгие, почти бесконечные. Никто не поднимал. Еще раз, снова гудки.

– Алло… – потянул голос .

– Привет, Стен…– уже начал извиняться Коил, но вдруг прервался.– Стоп! Ты что спишь?

– Да, – еле слышно бубнил голос.

– Уже два часа дня. Ты в курсе?

– И что?

Легкий запах гари резанул в носу.Коил понял в чем дело. Он повернул голову и встретился взглядом с чернеющими на сковороде колбасками.

– Черт. Ладно. Я перезвоню, или ты мне. Все пока, – затараторил парень и бросил трубку не дождавшись ответа.

Коил морщился: он никогда не любил мыть посуду, а, тем более, отдирать пригорелый жир от сковороды. Он знал, что делать этого не умеет, ибо у него это не получалось.Хотя, по этой логике не умеет никто.Парень лишь прилагал больше усилий, но тщетно. Как на зло, было очень холодно и воняло гарью. Причем открытые окна должны были помочь справиться с запахом, но этого не произошло, еще и с улицы чем-то пованивало.

Телефон зазвонил. Коил выругался про себя, ступая на лужу мыльной воды– побочный продукт при мытье посуды. Именно по этому он обычно использовал посудомойку.