Девушка на фотографии футболиста Березина. Часть 3

Костя (из дневника Маши)

Когда Березин спрашивал меня про мою личную жизнь, я подумала про Костю. Строго говоря, это был единственный парень, с которым я встречалась по-настоящему и который открыто выражал ко мне свои чувства.

Что мне еще надо? Он хороший парень, надежный, душевный, заботливый. И красивый, чего уж там. Я долго думала той ночью, вспоминала, как мы познакомились, как он мне помогал, его объятия, его улыбку. Если бы тогда он заявился бы ко мне, я бы, наверно, задушила его от радости, оттащить меня от него смогли бы только силой… Но он не приехал, не позвонил и не написал. Тогда.

Утром я увидела сообщение от него, это походило на сон. Говорят, если чего-нибудь очень захотеть, то это обязательно произойдет. Видимо, я очень захотела.

Но то, о чем он писал мне в своем письме, вогнало меня в ступор. Костя просил разыскать свою бывшую подружку Веру. Он отыскал ее в одной из частных клиник, стремился узнать о ее состоянии. Это был удар под дых.

Конечно, мы давно расстались. Но он мне не был безразличен, мне было бы больно браться за это дело, да и времени почти не было.

«Я бы хотела тебе помочь, но психологическое сопровождение обеспечить не могу, у меня много работы».

«Я понимаю и не прошу тебя об этом. Но узнай, как у нее дела. Пожалуйста».

«Для тебя это так важно?»

«Да».

«Но ты же говорил, что принял ситуацию…»

«Я так думал. Но недавно почему-то вспомнил о ней. Какое-то странное чувство…»

«Незавершенности?»

«Да, наверно. Только одна встреча, пожалуйста».

«Скидывай адрес. Как мне туда попасть?»

«Назовешься ее подругой. Я тебе сброшу подробную информацию на нее, если будут спрашивать».

«Хорошо, сделаю все, что в моих силах».

Так я влипла в очередную авантюру. По дороге называла себя последней дурой, зарекалась же влезать в любовные треугольники, особенно длинною в годы. Что ж, посмотрим на Костину зазнобу.

По тому, как была оборудована клиника и в каком особняке она находилась, я поняла, что попадают сюда люди не бедные. Судя по официальной информации, сюда направлялись пациенты, испытывавшие негативные психологические состояния (депрессивные состояния, нервозы в легкой форме, суицидальный риск и прочее). Интересно, с чем загремела сюда Вера?

В предзимье усадьба выглядела мрачновато. Походила на декорации триллеров и фильмов ужасов. Как бы не остаться в этом гнезде кукушки. Бррр. Хотя все цивильно. Издалека. А забор высокий. Охранник записал мою фамилию и паспортные данные. Внутри дворик, насаждения, лавочки, беседки из-за непогоды пустые. Центральный корпус с колоннами и соседние постройки. Не знаю, как передать чувства, которые я испытала, оказавшись в этом месте. Тревога что ли… Бежать отсюда и поскорее, вот, чего мне хотелось.

Но я пошла вперед. Надо было взять кого-то с собой, Женю например. Хотя, что теперь говорить…

В регистратуре удивились, увидев меня, долго расспрашивали о причинам моего прихода. Не знаю, как мне удалось ответить на все вопросы.

– Как она? Мы давно не виделись, я даже не знаю толком, что произошло…

– Сами увидите. Вот ее палата.

–Спасибо, – хотела проститься я.

– Я подожду вас здесь. Если что – кричите, – сопроводила мой поход медсестра.

Мягко говоря, не самое обнадеживающее напутствие. Куда же ты меня направил, Костя?

Палатой называлась комната, по убранству напоминающая скорее номер в хорошей гостинице, нежели привычные мне казематы городской больницы. Шторы едва раздвинуты, отчего в комнате полумрак. Из-за него я не сразу разглядела сидящую на кровати девушку. У нее кудрявые медного оттенка волосы, веснушки по лицу и отсутствующий взгляд широко раскрытых глаз. Хотя бы без смирительной рубашки.

– Привет. Я Маша. Мы не знакомы. Я от Кости. Он беспокоится за тебя. Помнишь его? Вы дружили когда-то в детстве?

Девушка не изменила выражения лица. Может, у нее нарушен слух?

– Вот он, посмотри.

Я осторожно приблизилась к ней и на уровне глаз показала фотографию на телефоне. К моему удивлению, Вера взглянула на снимок и едва заметно кивнула, в какой-то момент во взгляде промелькнула осмысленность. Я ждала ответных вопросов, эмоций, чего-нибудь живого. Но безуспешно.

– Может быть, ты хотела ему что-нибудь передать? Если не хочешь говорить, напиши, я так всегда делаю.

У меня в сумочке всегда есть блокнот на случай, если придет хорошая мысль. Без ручки тоже не обходится.

Прошло минут пять томительного ожидания, прежде чем девушка пришла в движение.

Вера медленно, будто под гипнозом взяла ручку, а потом порывисто, резко, буквально вдавливая пасту в страницу, набросала всего два слова: «Не надо».

И все бы ничего. Но пока она писала, я разглядела под рукавом ее вязаной кофты знакомые узоры на браслете. Мне не нужно было читать, я и так знала, что там написано.

Больше мне ничего не удалось выведать. Девушка снова погрузилась в себя и теперь уже окончательно.

Не солоно нахлебавшись, попрощалась.

– Ну, как поговорили? – с иронией произнесла медсестра, когда я покинула помещение.

Я побеседовала с Верой, но так и не узнала, что с ней. Пока медсестра шла ко мне, я мысленно просчитывала ее психотип, пытаясь понять, сможет ли она помочь в моем деле. Мне нужен гипертимный тип, болтушка, проще говоря. Надо прощупать.

– Какой там, поговорили… Я ее еле узнала, а она меня и вовсе нет… Что с нею стало? Ума не приложу. Такая девчонка была заводная, энергичная.

Медсестра чуть не прыснула от смеха.

– Мы дружили в ней в детстве, но я очень давно ее не видела. Что смешного?

– Да ничего, слово «заводная» к ней определенно подходит.

– Почему она молчит?

– У нее мутизм.

– Какой природы, – стоп, Маша, сейчас проколешься. – Я хотела сказать, что это такое?

– Потеря речи. Физических патологий нет. Больше я ничего сказать вам не могу, хоть и понимаю, что переживаете за подругу. У нас врачебная тайна, я и так наболтала лишнего.

Ага, значит, не только мутизм, есть что-то еще. Но как узнать? Медсестра не отходит от меня ни на шаг.