Боровой

Хохочущий Бобёр и остальные помалу спускались с тропы к Славко. Оставшийся на месте Бреган, сам не зная зачем, уставился на длинную чёрную ветку, что преградила путь его неловкому товарищу. Коряга всем облепившим её жёлтым мхом как бы кричала: «Береги ноги, путник!» Славко же ноги не поберёг и наделал шуму едва ли не большего, чем целое войско при полной амуниции. Командир огляделся. Подвоха он ждал откуда угодно и насторожиться мог от любой мелочи. Ни на секунду он не забывал о своей цели и знал, что таинственные лесные убийцы наверняка себя ещё проявят. Щуря тёмные глаза по сторонам и не обнаруживая меж стволов и ветвей вновь и вновь ничего подозрительного, он хотел быть уверенным лишь в том, что ночная мистика в лесу близ Заречного окажется объяснима. Командир верил, что искомые бандиты обязательно себя обнаружат. И что добудь дружинники хоть сколько-нибудь подробностей, дело пошло бы быстрей и направленней.

Словно те самые боги, для веры в которых не было припасено в душе у Брегана местечка, услышали его мысли.

– Командииир! – позвал из-за веток Бобёр.

Оставив чёрную корягу и спустившись с тропы к своим, Бреган обнаружил странное возбуждение, одолевшее собравшихся. Раскрасневшийся Бобёр указывал вниз, туда, где Славко в своём буйном мщении ещё не успел измять всю землю. Там, слева от серого ствола рябины, виднелись свежие следы неизвестного сапога. Круве, что сидел подле отпечатков, поднял глаза на командира. Обнаружил след первым именно он, несмотря на то что Славко упал в него чуть ранее едва ли не лицом.

– Ну, Кухарь, не молчи, – раздражённо поторопил Круве Бобёр.

– След свежий, – наконец произнёс тот.

Вглядевшись, Бреган теперь и сам понимал, что отпечатки оставлены были не позднее нынешнего утра. Размякшая после мелкого дождя почва приняла в себя две небольшие мужские ступни. Те вошли в землю глубоко, пятками к тропе, и командир понял …

– …неслабо разогнался, чтоб так прыгнуть, – озвучил его мысль Бобёр. – Ну что, мужики, по-моему, дело ясное. Вот он наш лесной попрыгун и нашёлся. Да и след вполне человеческий, – добавил он, обернувшись к Зубраву. Тот, застигнутый врасплох несоответствием своих роковых предсказаний реальному раскладу вещей, пока молчал. Помогая себе включиться во всеобщее расследование, он часто заморгал и принялся обдумывать увиденное, несомненно, на свой лад.

– Не просто человеческий, – произнёс командир, склонившись ниже к земле. – Я такой ботинок ни с чьим не спутаю.

Отпечаток был оставлен сапогом с когда-то доброй подошвой из пяти слоёв грубой кожи. У больших же пальцев в земле остались ямки, будто взрыл их острый, железный носок. Круве, вновь подгоняемый товарищами, принялся объяснять остальным, что за след они с командиром распознали только что в земле.

– Карла Бычьего Рожочка голозадые чушочки? Здесь? – заблестел глазами Бобёр. – Далековато от родного насеста. Или Бычий Рог так бежал, что из карманов посыпались?

– Найду, живьём шкуру сниму, падаль, – схватился за топор Славко и подался челюстью вперёд. Получив портрет врага, он заозирался бешено, словно южане вот-вот выпрыгнут на них из-за деревьев. – Убью суку.

– То могут вовсе не рожочки быть, топор спрячь, – осадил Мордастого Бреган, – а простые бандиты. Медорезы да кабанники. Шатаются всюду, и в Посрединных Землях, и вокруг них. Такие за войском идут и подъедают всё, что выпадет. Ссаными тряпками не прогонишь.

– Точно. Сапожочки у рожочка и подрезали.

– Или самого его подрезали. Что верней. И в сапогах его теперь по лесу шкандыбают, – закончил мысль Бреган.

– Ну что, за ним идём? – вопрошающе развёл руками Бобёр. – Зуба, ты там как? Русалкам помолился уже?

Зубрав, проморгавшись, вдохнул поглубже. Брегану хватило одного взгляда, чтобы понять – чёткий след и доводы товарищей не сумели сбить Зубрава со спиритического настроя. Тот несколько смутился, но от полной капитуляции был далёк.

– Что ж это выходит… Шли мы себе, шли, – старался он заглянуть в глаза каждому из присутствующих, – и тут сук на пути… преградил… и, как перст, значит, с тропки сойти указывает. Вот так себе случайно взявшийся.

– Не случайно. Он той палкой от земли отталкивался. Поэтому и прыгнул так далеко, кусты перескочил, – ответил командир.

– Вот как. Что ж выронил её тогда и на тропе бросил?

– Ну, спешиииил человееек. Может, пчёлы за жопу кусали, – вставил паличник.

Командир не позволил Зубраву разойтись в предположениях, кто же на самом деле кусал за причинное место беглеца, и велел своим собраться в путь. Решив, не тратить более время на споры, он дал указание Круве следовать за отпечатками. Остальных же обязал явить чуткость и в случае чего выхватывать оружие, не мешкая.

Восставшее обеденное солнце понемногу выпаривало влагу из сырой земли. Под зелёными кронами сделалось светло и душно. Лбы покрылись испариной. Рубахи и дублеты липли к вспотевшей коже под тёплыми стёганками. Бреган ощущал жар. Но жар тот был не от курток толстого сукна и не от привычной кольчужной тяжести. Командира пекло предчувствием. Обернувшись псами, они выслеживали свою дичь. Радостно было для Брегана чувство уверенности в своей правоте, чувство обозначенности и некой определённости. Рвался он вперёд, стремясь раньше всего подтвердить свои догадки, а уже затем отметить заслуженный трофей наградой.

– Я тут подумал, командир, – начал Бобёр. – Ну, наловим мы татей. И что? Крестьяне-то нас за лееешим послали. Скажут: «Нет башки борового – нет награды. А за разбойников спасибо, конечно».

– Не скажут, – мрачно отозвался Бреган.

– Я к тому, что с них поболее стрясти можно. Подстрелим оленя, башку отрубим, набьём чем-нить, веток в уши наставим, скажем: «От ваш Леший. Гоните серебро». А к этому в дополненье скажем, что ещё и бандитов опасных извели. И пусть за них тоже плотют. Как надбавочка. Вроде того.

– Ну, коль подстрелишь твоего оленя, делай, – усмехнувшись, разрешил Бреган.

– Да что я-то? Кухарь, вон, охотник. Вот пусть и подстрелит, – кивнул паличник на шагающего впереди по следам, Круве.

– Кухарь своим делом занят. Не тормоши.

Железноносые ботинки торопились куда-то по прямой, и долгое время преследуемый перемещался бегом. Об этом лаконично сообщил соратникам Круве. Затем беглец перешёл на шаг. Острые носы его башмаков вскопали землю вдоль неглубокого оврага, а потом повлекли наёмников южнее, туда, где, согласно карте комаринского войта, располагалось озеро Киртыш.

Древостой кругом сделался гуще, а зелень темнее. Хозяин следа вышел на чуть подсохший рыжий суглинок и следы, оставленные на нём, были едва заметны. Потерявшие их из виду наёмники заозирались.

– Пропал след, – пронзительно зашипел Бобёр.

– Тихо, – неожиданно серьёзно отозвался Круве. – Пропали отпечатки. А след никуда не делся … След здееесь.

Молчаливый следопыт выглядывал что-то на земле. То приникал он к ней, то вновь вставал на ноги, пока в конце концов не выбрал направление. Следовал он одному ему видимой дорожкой, оставленной на сухих ветках, что в изобилии лежали вокруг. Дорога та была прослежена им от одной треснувшей ветки до другой. Пригнувшись, он обошёл две низкие сосенки и вновь увидел отпечатки знакомых ступней на земле. Следопыт обернулся и жестом подозвал своих, разрешив тем двигаться.

Возобновившие свой маршрут дружинники заходили всё глубже в чащу. Бреган оглянулся по сторонам. Он знал, что такие глухие места опасны могут быть крупными хищниками, вроде медведя. А являясь тварью до крайности хитрой и чуткой, этот зверь, пожелавши, может остаться до поры незамеченным.

Хитрой тварью, однако, как выяснилось, был не только медведь, но и преследуемый наёмниками лесной бандит. Шагавший в слабой видимости много впереди самого отряда Круве вдруг остановился, подав рукой знак соратникам. Не сводивший с его спины взгляда Бреган тут же задержал остальных. Выяснилось, что след, уже какое-то время ведущий дружинников в никуда, вдруг оборвался резко и непредвещающе. Бреган было подумал, что преследуемый вновь взялся за старое и, добыв по пути палку покрепче, прыгнул куда-нибудь в кусты. Но командир ошибся.

Круве Войчич являлся не самым могучим воином, но в иных вопросах был незаменим ровно настолько, насколько молоток и зубило были незаменимы для слесарной работы. Полностью доверяя опытному охотнику и следопыту, Бреган наблюдал, как тот, медленно пятясь, стал отсчитывать шаги назад. Круве двигался вспять осторожно, не сводя при этом внимательного взгляда с отпечатков на земле. Попятившись так какое-то время и поравнявшись со стволом поваленного дерева, что лежал вдоль дорожки следов, Кухарь наконец остановился. Развернувшись лицом к валежнику, он удовлетворенно принялся его изучать. Оглядев как следует поваленный ствол, Круве обошёл его и с обратной стороны обнаружил носатые следы, перемахнувшего через валежник неприятеля.

– Не уйдёёёт, – довольно прохрипел Бобёр, оскалив длинные зубы.

Бреган оценил старания, с которыми вспомнивший об осторожности тать попытался запутать след, и порадовался острому глазу своего спутника. Отряд, вдохновлённый тем, как быстро следопыт распутал обманку, пустился в погоню с новыми силами.

Велев прислушиваться к любым звукам и оставаться начеку, Бреган вновь весь обратился в слух. Бросившие отирать взмокшие лица наёмники просто шли вперёд, позволяя поту струйками стекать по щекам.

Готовящийся к вечеру лес желтел и охрился. Бреган знал, что при должном везении следы приведут их к вражьему лагерю или хотя бы к тому, что от него осталось. Следовало поторопиться, пока отпечатки сапог ещё возможно было различить. Кругом стало тише. Словно впитывали в себя и глушили все звуки низкие еловые ветки. Только натужные выдохи бредущих да лёгкий скрежет и шорох поклажи.

Круве вновь остановился. Бреган тут же замер следом. Следопыт стоял, склонив голову. Он несколько раз присел на корточки, поднялся, ещё раз оглядел землю под своими ногами. После чего застыл статуей. Отмирать Круве не спешил, и ставший понемногу терять терпение Бреган сильнее засопел носом. Время для них было сейчас самым ценным ресурсом, и командир желал знать только, что за новая преграда встала на их пути и как побыстрее её миновать.

Круве развернулся. Приоткрыв рот, он растерянно нашёл взглядом лицо командира, а затем и остальных своих товарищей. Бреган вопросительно мотнул головой: «Ну, что там?» Кухарь вопрос не прочитал. Взгляд заимев какой-то совсем отстранённый, он оглядывал теперь стволы и кроны за спинами соратников, а также справа и слева от себя. Но делал это неторопливо, словно пытаясь понять, как же так вышло, что все они оказались в таком положении.

Раздражившись пуще прежнего, Бреган поравнялся со следопытом и стал вглядываться в землю. Остроносый след разделился. Но не так, как мог бы разделить его бандит, желая запутать погоню. Нет. След правого ботинка уходил вправо. След же левого, как ни в чем не бывало, повёрнут был ровно в противоположную сторону и уходил влево. Бреган моргнул несколько раз, нахмурился, присел на корточки, коснулся отпечатка на земле, снова встал и снова нахмурился, но никакие ритуалы не помогли ему быстрее разобраться в увиденном. По всем признакам выходило, что правая нога неизвестного решила пройтись в сторону кустов и сосен, в то время как левая, не согласившись с сестрой, побрела выяснять, что находится в другой стороне, за высоким муравейником.

Привыкший во всём полагаться на своё зрение и слух, а также доверять явлениям и событиям, которые имеют под собой прочные основания, Бреган пребывал в замешательстве. Командир поднял глаза на Круве.

– Что это?

Кухарь вытаращился в ответ. Он набрал воздуха в грудь, глотнул, выдохнул, во все глаза уставившись на командира, но не проронил ни звука. Брегана одолело сильнейшее желание поднадать следопыту в ухо, чтобы побыстрее вывести того из состояния тревожного ступора. Намерения, видимо, отразились на его лице, так как Круве предпринял попытку объяснить увиденное.

– З … За … З … Ппп … П.

Как это бывало в минуты сильного волнения, Круве потребовалось время, чтобы побороть снова некстати нагрянувшее заикание.

Сзади подобрались остальные. Они принялись изучать след и спустя срок, достаточный для осмысления общей картины, зазвучали первые ноты агрессивного непонимания.