Цена надежды

Все изменилось в ту ночь, когда патрульная машина попала в дорожно-транспортное происшествие.

Этот несчастный случай заставил меня осознать, что без Ярослава я не хочу ничего, даже есть – хотя я такой страстный поклонник вкусной еды. Без него ни в чем нет ни смысла, ни удовольствия, ни радости. Наверное, это и есть самая настоящая любовь, когда тебе страшно смотреть в будущее без этого человека.

Всю следующую неделю после аварии я занималась тем, что искала любые способы раздобыть деньги на операцию. Парадокс в том, что я всегда легко относилась к деньгам и утверждала, что счастье не в них. Но когда от их наличия зависит жизнь родного человека – все твои мысли крутятся только о том, где разыскать нужную сумму. Моя зарплата была настолько мала, что ее едва хватало на мои повседневные нужды – главным добытчиком в семье всегда был Ярослав. Я работаю контент-менеджером в салоне красоты своей подруги Алины. Фотографирую работу бьюти-мастеров, выкладываю рекламные посты в соцсети. Конечно, для выпускницы-краснодипломницы престижного технического ВУЗа это не самая идеальная работа, но зато здесь график у меня свободный, да еще и творческое направление, связанное с эстетикой и фотографией – моими главными увлечениями.

Алина – моя лучшая подруга с первого курса. Красивая, яркая, с огненно-рыжими волосами и пухлым фигуристым телом. Она человек с невероятной энергией и уверенностью в себе. Думаю, именно это позволило ей после универа заняться профессиональной депиляцией вместо дорожно-строительной инженерии, и за короткий срок от уровня мастера-«надомника» подняться до собственного салона красоты, в котором я бываю часто, как на полноценной работе. У Алины есть пятилетняя дочь, которая родилась недоношенной и не совсем здоровой, после шести неудачных беременностей. На лечение и реабилитацию Алинка тратит огромные деньги, но, несмотря на это, она была первой, кто сделал свой вклад в сбор на операцию Ярослава.

Мои и его родители отдали все свои накопленные долгими годами сбережения – и даже это было каплей в море относительно требуемой суммы.

Я разместила посты с просьбой о помощи в своих соцсетях, вытащила из нашего сейфа все, что мы накапливали на отпуск. Выложила на сайт-барахолку все, что имело хоть какую-то ценность – две свои норковые шубы, дорогой нишевый парфюм. Сдала в ломбард все украшения, за исключением наших обручальных колец. Продать квартиру я не могла юридически – она в совместной собственности, да еще и ипотеке. В бухгалтерии ГУВД на мое обращение мне с удивительным хладнокровием ответили, что страховка родственникам сотрудников выплачивается только в случае смерти, а «пока он жив – не полагается». В благотворительных фондах деликатно сообщили, что приоритет при распределении фондовых средств отводится тяжелобольным детям. Я вспылила:

–Неужели вы считаете, что жизнь ребенка ценнее?? Может быть, он вырастет наркоманом и не доживет даже до четырнадцати? Почему жизнь взрослого сотрудника полиции не столь ценна?!

Потом, разумеется, извинялась и плакала, чувствуя, что буквально схожу с ума.

В один из дней, которым я уже потеряла счет, в дверь позвонили. Я открыла и увидела Олега – напарника Ярослава, который был за рулем патрульной машины в ту злополучную ночь. У него на лице было несколько царапин, а запах перегара не мог перебить даже парфюм, которым он предусмотрительно обильно полился.

–Привет, Эрика – виноватым тоном поприветствовал он.

–Привет, – я попыталась ответить максимально бодро.

–Все эти дни я места себе не находил, – зато прекрасно находил бутылки с алкоголем, – подумала я, но промолчала. – Это ведь я был за рулем в ту ночь… Крутанул руль на скорости, занесло…

– Не кори себя, всякое случается, – ответила я.

Я и так была на сто процентов уверена, что за рулем патрульной «Шкоды» в тот момент находился не Ярослав, иначе такого точно бы не случилось – он водит как настоящий профи. А вот его напарник Олег настольно бездарный водитель, что о его выходках ходят байки среди личного состава. Например, о том, как он заталкивает патрульную машину в служебный гараж вручную, так как не умеет ездить задним ходом. Ярослав почти после каждой смены рассказывал мне забавные случаи о водительских навыках Олега, и они казались смешными. До тех самых пор, пока один из них едва не стал смертельным для моего мужа.

–Мы всем взводом скинулись, на лечение Ярику, – Олег протянул сложенный вдвое конверт, – Там немного, конечно, но пригодятся, возьми.

–Спасибо, деньги нам сейчас нужны как никогда, – ответила я, сдерживая усталый вздох.

В конверте от сослуживцев оказалось чуть меньше ста тысяч рублей – хватит почти на две недели интенсивной терапии. Но 17 миллионов, требующихся для операции, мне еще предстояло где-то найти.

Глава 3

Через месяц активных поисков и бесконечного круговорота мыслей, я уже была настолько вымотана, что с трудом могла узнать себя в зеркале. Привычные пятьдесят килограмм моего веса превратились в сорок, глаза на похудевшем лице выглядели уже пугающе большими. Скулы впали так, что никакие модные операции по удалению комков Биша не дали бы такого эффекта. Веки и губы припухли от постоянных слез. Казалось, что еще немного, и щеки под глазами заржавеют. Аппетит пропал окончательно. Чтобы не потерять способность двигаться от бессилия, я неимоверным усилием воли запихивала в рот по половине йогурта утром и вечером, не ощущая вкуса. Через месяц ко мне на выходные приехала мама из соседнего города, в котором я выросла до переезда в Н. для учебы в университете, и просто ужаснулась. Она наругала меня за то, что я настолько сильно исхудала, что мои обтягивающие шорты превратились в такой оверсайз, что только сила крепкого ремешка могла удержать их на талии. Мама наварила мне целую кастрюлю вкуснейшего борща, но через неделю после ее отъезда я, к своему стыду, обнаружила, что уровень его нисколько не уменьшился, и любезно поделилась с Рыжиком – охранником ближайшей автостоянки. Он с таким аппетитом умял большую миску борща, что я невольно позавидовала его прекрасному настроению.

Моя мама – удивительная женщина. В ней столько энергии и жизнелюбия, что, кажется, она могла бы заряжать девайсы, как беспроводная зарядка – стоит только приложить к ней айфон. Несмотря на пенсионный возраст, наличие хронических заболеваний и в целом непростую судьбу – она излучает такой свет, который освещает судьбу всех ее близких, коллег и даже соседей. Когда я приезжаю к родителям в гости, и мы все вместе едем на дачу, через пару часов активной работы на жаре я уже отползаю в тень на негнущихся ногах, держась за поясницу, а мама продолжает полоть, окучивать, поливать до самого вечера, буквально не присев ни на минуту. При этом она успевает еще подбежать ко мне со стаканом воды и помахать на меня веером, хотя я позиционирую себя как помощницу. Помощница, от которой больше забот, чем помощи.Мама вышла замуж в девятнадцать лет и живет с папой всю свою сознательную жизнь, при том, что поклонников в силу ее красоты, не угасающей с возрастом, всегда было хоть отбавляй. Глядя на нее, я перестала бояться старения – красивая женщина притягивает заинтересованные взгляды в любом возрасте. Просто поклонники из молодых парней постепенно превращаются в импозантных мужчин с благородной сединой.

Мама уверила меня в том, что я обязательно справлюсь. Я и сама понимала, что в такой момент – пожалуй, тяжелейший за всю мою тридцатилетнюю жизнь, – никто, кроме меня, не сможет спасти жизнь моего мужа. Больше всего на свете мне хотелось бы сесть к нему на колени, зарыться носом в шею и рассказать о том, как мне тяжело. А он бы привычном жестом погладил меня на спине и тихонько прошептал своим бархатным голосом: «Не переживай, я разберусь». Но он не разберется. Настала моя очередь разбираться с проблемой. Ради него.

Глава 4

С каждым приходом в больницу я замечала, как меняют цвет синяки на лице и теле Ярослава, и отрастает его русая щетина, превращаясь в бороду. Это напоминало о том, что время идет неумолимо, не останавливаясь ни на секунду, не давая возможности перевести дух, собраться с мыслями. До операции оставалось примерно два месяца – слова врача о том, что если не сделать ее своевременно, мозг начнет постепенно умирать, – фоновым шумом стояли у меня в ушах круглосуточно. За два месяца я должна найти семнадцать миллионов рублей. Сумма, превышающая стоимость нашей евродвушки в новостройке как минимум в четыре раза.

Когда я набрала в строке поисковика айфона «продать почку на черном рынке» и увидела картинки, всплывшие по запросу, меня словно окатило ледяной водой. Нет, если я сойду с ума, о Ярославе никто не позаботится. Нет, это чистое безумие. Никаких черных донорских рынков. Ярослав бы никогда не позволили мне даже думать о подобных способах заработка. Я что-нибудь придумаю.

Я села за стол и выписала на лист бумаги всех людей, к которым могла бы обратиться по денежному вопросу. Список оказался намного скуднее, чем я могла представить, но отступать я не собиралась.

Итак, первый, кому я позвонила, был мой школьный бойфренд Влад. Да, это может показаться странным, но мы до сих пор вполне нормально, хоть и редко, общаемся. Все наши бурные юношеские любовные перипетии остались в далеком прошлом, и общение закономерно вошло в нейтрально-дружескую плоскость. Влад был самым популярным парнем школы, как обладатель смазливого лица, высокого роста и состоятельных родителей. Сейчас у него дела шли прекрасно, семейный бизнес родителей он унаследовал и приумножил, был женат и воспитывал двоих детей. Периодически он обращался ко мне с мелкими просьбами, связанными с профессиональной деятельностью моего мужа – грамотный гаишник всем бывает нужен – проверить на штрафы, уточнить информацию и прочими. Я никогда не отказывала, и Ярослав спокойно отвечал на все вопросы, не погружаясь в безосновательную ревность – она была совершенно не в его характере. И вот настало мое время обратиться с просьбой к старому приятелю.

–Влад, привет, поговорим? – выпалила я в ответ на басистое приветствие после гудков.

–Да. Эрика, я тебя слушаю, – его добродушный тон меня подбодрил, но начать разговор оказалось сложнее, чем я думала. Я ходила по комнате как заведенная – от стены к стене.

–Влад, у меня беда – мой муж оказался в больнице, ему требуется дорогостоящее лечение. Ты мог бы помочь… ну… хоть какой-нибудь…суммой? Я буду безмерно благодарна,– я замерла в ожидании ответа, а он, как назло, медлил.

– Хм… Сочувствую твоей беде, надеюсь, он выкарабкается… Большую сумму я, конечно, не смогу тебе дать, сама понимаешь, у меня ведь двое детей, им постоянно что-то нужно, кружки, развитие, аттракционы, растут как сумасшедшие, одежду покупаем по два раза за сезон…Да еще и машину жене решил сменить к осени, – вот эту болтливость я в нем просто не переваривала. От мужчины ожидаешь конкретики, а не увлекательных рассказов на темы, которые никому, кроме него, не интересны. – Тысяч двести смогу дать, не больше, – тут я облегченно выдохнула. Это мало, конечно, но лучше, чем ничего.

– Это было бы замечательно, я так признательна! – мой голос поднялся на тон выше, я буквально подпрыгивала от воодушевления. И тут он уверенным тоном добавляет:

– Под сорок процентов годовых, под залог птс машины. У вас же все та же машина, что и была? Хонда?

Меня словно ударили черенком лопаты по голове со всего маху. Я открыла рот, но ни звука не смогла извлечь из своего горла. Слова, сказанные им вполне обыденным тоном, крутились в моей голове как взбесившаяся карусель. Конечно, я не слишком надеялась на безвозмездную помощь, но условия, которые он озвучил, были намного более кабальными, чем даже обычный кредит. Нет, все-таки он нисколько не изменился – красавчик, который в старших классах приглашал меня на свидания в кино за свой (мой) счет, теперь заученной скороговоркой готов загнать человека, оказавшегося в трудном положении, в еще более глубокое болото нужды и долгов.

–Спасибо, Влад…. Я подумаю еще над твоими условиями… Перезвоню, если что. Пока, – пробормотала я.

– Звони, я всегда рад помочь, ты же знаешь – прозвучало в ответ как самая изощренная издевка.

Следующим в списке был Антон Андреевич Чернышевский. Когда я после универа недолго работала в отделе дорожного хозяйства администрации города, мы были коллегами. Антон старше меня на пару лет, но за последние годы получил такой впечатляющий карьерный рост, что из простого специалиста вырос в замглавы администрации города. Об этом я узнала из новостей, когда увидела его интервью. Человек, занимающий высокий пост и имеющий власть, наверняка имеет и деньги. Это такая же закономерность, как то, что за ночью наступает день.

Антон всегда был любителем красивых девушек. Когда мы работали вместе, я была его главной мишенью: он постоянно намекал на близкое общение, открыто флиртовал, даже зная о том, что я замужем, не давал прохода в коридорах городской администрации. Пойти к нему на личный прием с мольбой о помощи сейчас – значит быть готовой к самым разнообразным поворотам сюжета – либо он вообще не станет со мной разговаривать, либо предложит что-нибудь постыдное в обмен на деньги. Но я была готова ко всему.

Ради сегодняшней встречи я надела не ставшие привычными шорты и майку, а короткое красное в мелкий цветочный принт платье на запах, на завязках вокруг талии, с глубоким v-образным вырезом и коричневые сандалии на пробковой танкетке с двумя тонкими ремешками, открывающими изящую, тонкую ступню. Уже перед выходом пришлось впопыхах накрасить ногти на ногах алым лаком, прямо не снимая босоножек. Я знаю, что Антон – педант, и он заметит любую мелочь.

Пекло сегодня просто эталонно июльское. Кожаный руль в моей Хонде ЦРВ так сильно нагрелся, что прикасаться к нему было больно, как к тлеющим углям в мангале. Тончайшее вискозное платье моментально прилипло к спине и ногам. Но ничто не могло меня остановить.

Кое-как припарковавшись у здания городской администрации, я вошла в большое прохладное, уложенное мраморной плиткой фойе. Но разбежалась я напрасно – только миновав входные двери и рамку металлоискателя, я уперлась в грудь охранника с суровым лицом и волосами, тронутыми сединой на висках.

–Девушка, вы куда? – хриплым басом спросил он, вовсе не профессионально осмотрев меня с ног до головы.

– Я к Антону Андреевичу Чернышевскому, у меня назначено, – максимально уверенным тоном ответила я, неловко запахивая глубокий вырез на платье.

– День личного приема у него в следующую пятницу, и по предварительной записи, – строго произнес охранник.

– Нет-нет, я не на личный прием, я корреспондент, у нас назначено короткое интервью по поводу… мм.. состояния улично-дорожной сети Центрального района. Там сейчас ведется капитальный ремонт ливневой канализации, ну вы знаете… , – я тараторила настолько быстро, насколько могла, в надежде, что здоровяк просто зависнет от потока речевой информации. И – о, боже! – это сработало.

– Второй этаж, кабинет 24, – через пару секунд понуро пробубнил он, неохотно отходя в сторону и открывая мне путь к широкой лестнице.

В большой просторной приемной меня удивленно встретили сразу две пары глаз – секретарш Чернышевского. Одна женщина лет пятидесяти, а вторая совсем молоденькая девушка – обе в строгих блузках, наглухо застегнутых до самой верхней пуговицы. Здесь вранье про интервью точно не прокатит, уж секретари точно в курсе графика его встреч и выступлений. Пришлось достать из глубин скромности припрятанную на такие случаи наглость.

–Добрый день, Антон Андреевич у себя? – спрашиваю, одновременно продвигаясь к двери с его фамильной табличкой.

–Да, но он занят сейчас, по какому вы вопросу? – тоненьким голоском уточнила молоденькая брюнетка. Эх, Антон все еще предпочитает брюнеток, готова поспорить, что эту девчонку он сам выбирал в качестве своей секретарши.

–По личному, – выпалила я и быстро влетела в его кабинет, захлопнув дверь изнутри и быстро повернув ключ. Через секунду ручку двери подергали с обратной стороны, и я похвалила себя за предусмотрительность. Теперь осталось повернуться лицом к тому самому человеку, ради которого я обманом и наглостью преодолела этот путь.

– Ух ты, вот это гостья…. – буквально присвистнул Антон, когда я повернулась к нему лицом, все еще стоя у двери. Мурашки пробежали по моему телу, то ли от прохлады его кабинета, то ли от его оценивающего взгляда, медленно поднимающегося от самых пальцев моих ног до губ, покрытых липким блеском.