Пограничье: За чертой

Однажды у меня появилась возможность иметь в своем арсенале записки с молитвами. И среди них оказались такие, которые меня не просто удивили, но вызвали реакцию неприятия. Это были заговоры, которые могли лишить человека жизни… Отдельные заговоры были на внесение дисбаланса в поле человека, на рассорки и разные болезни. Хотя их было немного, но меня это почти шокировало.

Я решительно отвергла возможность вредить людям. Взяла только те записи, где были молитвы на лечение, защита и помощь.

Это и была та черта, которую я для себя определила, выбрав дела на стороне света, а не на стороне тьмы.

Позднее, получив диплом, дающий мне право работать с людьми способом, именуемым биоэнергетическим массажем, я нисколько не сомневалась в своем выборе. Но сны, пугающие своими откровениями, донимали меня некоторое время. Это требовало объяснений, так как способности видеть ауру людей тоже становились более явными. Иногда это начинало просто пугать, потому, что ладно увидеть, нужно же еще знать, что с этим делать – просто пройти мимо или чем-то помогать.

Если раньше «посмотреть» человека требовало некоторых условий – настроиться, войти в определенное состояние, смотреть при определенном освещении, то далее вИдение стало включаться просто спонтанно, даже на улице или в людных местах.

Представьте, еду в автобусе, вижу, как на остановке сначала входит по ступенькам прозрачная фигура, а уже потом начинает вползать старичок, опираясь на палочку, цепляясь за поручень, и еле переставляя ноги. И встречая взгляд этого старичка, вижу, что сила в них еще читается, а эфирное тело, которое вошло раньше него в транспорт – говорит о серьезной проблеме. Когда эфирное тело отделяется от физического (частично или все), оставляя небольшие нити-привязки, это означает, что человек либо много думает о ком-то, кто уже ушел с земного плана, либо уже настолько ослаблен болезнью или своими мыслями (или же чем-то еще), что ему уже с трудом удается не только передвигать собственное тело, но и вообще оставаться живым. Не доводите себя до такого состояния. Не следует слишком много думать об ушедших от нас, это отнимает нашу собственную жизнь. Выбросить из головы мысли о них мы вряд ли сможем, да это и не требуется. Вот научиться вспоминать о них хорошее, и отпускать эти мысли, на время, это лучшее, что поможет и нам и ушедшим. И желать скорейшей встречи с ними тоже не нужно – каждому отмерен свой срок, а думая о несправедливости жизни и смерти, мы нарушаем закон вселенной. Даже Христианство и Ислам солидарны в том, что не стоит долго лить слезы по ушедшему. Эзотерики говорят, что долгие слезы – это трата своей жизненной энергии и саморазрушение. Очень трудно смириться с этим матери, оплакивающей своих детей, но это необходимо. Всем жизнь была дана для какой-то миссии на этой земле. И если ВЫ еще живы – эта миссия еще не выполнена.

А еще я стала видеть разные оттенки ауры. В спектре радуги. Красиво, но когда знаешь значение излучения спектра – трудно удержать лицо, чтобы на нем не отражались эмоции. Не очень приятно, когда видишь негатив, и на лице появляется соответствующая гримаса, а ты находишься в общественном месте, да еще среди знакомых. Первое, что нужно научиться делать, когда у тебя открываются способности – это именно научиться управлять своими эмоциями и их проявлениями. А то сразу вопросы задают – что, да почему? Это сейчас я понимаю, что без запроса не следует никуда лезть. Попросят – смотри глубже, отвечай на вопросы. А просто увидел – ну не стоит сразу задавать себе вопросы – а почему увидела, что это означает. Увидев что-то в телевизоре не кидаешься же что-то делать. Так и здесь, посмотрел и иди дальше.

Посиделка на кухне после кошмарного сна внесла некоторое успокоение, и я пошла досыпать. Остаток ночи мне больше ничего не снилось.

Глава 4.

«Одно и то же слово для двух человек означает совершенно разные вещи. И у нас нет никакого способа это обнаружить, потому что мы привыкли друг под друга подстраиваться»

Линор Горалик, «Все способны дышать дыхание»

Галина дала мне адрес ее коллеги, которая хотела со мной пообщаться. Понимая, как ярко моя приятельница могла описать то событие ее исцеления, я немного волновалась. Приятно, когда ты делаешь невероятные, в понимании окружающих, вещи. Но потом подбирается страх – это же надо теперь соответствовать образу, которым тебя описали. А вдруг не получится так же!

Но слава богу, у моей новой клиентки не было кожных проблем, и ТАКОГО ЖЕ эффекта не требовалось. Все гораздо прозаичнее. Мигренеподобные боли, которые мучают женщину более 20 лет, можно было отнести к разряду психосоматики, так как серьезных нарушений в ее теле врачи не находили.

Валентина Ивановна встретила меня радушно, провела в комнату и познакомила со своей подружкой, точнее коллегой, которой тоже не терпелось посмотреть на девушку, работающую методом экстрасенсорики. Хозяйка квартиры оказалась невысокой, худощавой женщиной. Старше меня примерно в два раза. Черты лица по отдельности были красивыми, но в целом лицо не отличалось яркой заметностью, даже не привлекало внимание на первый взгляд. Но чуть позже я увидела ее фотографии в молодости, и была удивлена тем переменам в ее внешности, которые увидела. Хотя гораздо позже поняла, что просто с возрастом мы перестаем быть наивными как дети, открытыми, легкими в общении, и не позволяем себе быть счастливыми, слишком серьезно принимая эту жизнь. Обиды и переживания меняют не только наше настроение, нашу внешность, которая отражает отношение к происходящему, они изменяют наше поведение, тормозят наше развитие, влияют на всю нашу жизнь.

Первое, что выдавало, что женщина считает себя несчастной – это ее фигура и внешность. При общем благополучии женщина смотрела на меня печальными глазами, взгляд был какой-то потухший и безнадежный. При этом обстановка в квартире была далеко не бедной. Ковры, хрусталь, добротная красивая мебель – в то время это был показатель зажиточности и очень хорошего достатка. А она и ходила и сидела ссутулившись, движения были вялые, говорила тихо и как-будто жалобно. Так ведут себя люди со слабой жизненной энергией. А как зам. директора столовых и ресторанов могла быть слабой? Статус и должность вроде не позволяют, так сказать…

Мы прошли в комнату, где Валентина Ивановна опустилась на кресло, расположенное у окна, и пригласила меня присесть в такое же кресло напротив, для ознакомительной беседы, так сказать. Вопросов я задала не много: что ее беспокоит, как давно, с какой продолжительностью, в какое время она чаще чувствует головную боль и сколько эта боль может продолжаться.

Дальше я попросила ее пересесть на стул, так, чтобы я спокойно могла обходить этот стул с разных сторон. Ее подружка заняла место у окна, с интересом наблюдая нашу работу. Все же при таком статусе пригласить в дом постороннего человека и остаться с один на один женщина не решилась. Как знать, что сделает незнакомка, введя в транс. Может квартиру обчистит.

Не поверите, но в этих мыслях Валентина Ивановна призналась мне позднее, когда через несколько месяцев снова позвала поработать с ней. Я тогда объяснила, что необходимости в работе не вижу, а она просто «подсела» на мою энергетику и элементарно пытается вампирить, ловит кайф от состояния транса, как наркоман, не озаботясь нарабатыванием собственного канала получения добротной энергии. Я учила ее, как выстраивать канал связи с природой, даже находясь в помещении, как получить прилив сил и эмоций, находясь в собственной квартире, на работе, да где угодно, не причиняя вред окружающим, повышать собственный потенциал. А она и рассказала, что очень уж ей нравится моя методика проработки, тогда же призналась в первых сомнениях, и почему пригласила подругу, которая присматривала за мной, пока я работала. Но это позднее. Вернемся к нашей первой встрече.

Сделав несколько пассов для получения обратной связи с телом, я перешла к «прощупыванию» целостности общего поля. Ну так, на троечку. Отсюда ее потухший взгляд и тихий голос. Сделала небольшую «накачку». Щечки женщины немного порозовели, она немного расправила плечи, выпрямилась. Озвучила, что ей стало легче дышать. Перейдя к работе непосредственно с головой, на которую и были жалобы, я делала стандартные пассы руками и получала озвучку своей работы. Смешно, но я как-будто опять была на экзамене в школе. С одной стороны говорить не следует, это отвлекает. Но если очень нужна обратная связь, то потихоньку говорить можно.

– Вот был сначала какой-то шум в ушах, а затем пропал. И тяжесть перешла в затылок, – говорила Валентина Ивановна. – Ой, а почему у меня голову как назад тянет? А, нет, уже не тянет.

Она говорила, а ее подружка, Елена Федоровна, внимательно наблюдавшая за моими действиями, одобрительно кивала головой. Потому, что ощущения клиентки совпадали с теми движениями моих рук, которые и вызывали те или иные ощущения. Да, чувствовала она движение энергии превосходно. Я продолжала работу, а Валентина Ивановна комментировала, что происходило в ее голове.

– Хорошо, чтобы убрать причину, по которой появляется боль, давайте попробуем провести ретроградное погружение, – сказала я. – Выявим причину, поработаем с ней, и тогда возвращаться боль уже не будет. Готовы?

Получив подтверждение, я положила левую руку на лоб, правую на затылок Валентины Ивановны и стала наговаривать формулу погружения. Она слушала молча, и вначале никак не реагировала. Пока мы не дошли до того момента, когда я попросила ее посмотреть на человека, который нанес ей такую обиду, после которой очень хотелось отвернуться навсегда и больше не разговаривать с этим человеком. На этих словах она заплакала. Я проговаривала, что не нужно себя сдерживать, если хочется плакать, и со слезами отпустить эту обиду, прощая человека, а в это время плачь становился все громче, интенсивнее, и вот уже Валентина Ивановна рыдала в голос. Всхлипывая, она пыталась что-то сказать, а пораженная увиденным Елена Федоровна уже пыталась найти какой-нибудь платочек, чтобы передать подруге, потому как слезы и сопли было уже просто не остановить.

Не прекращая голосового сопровождения я провела Валентину по психотравмирующему событию, подсказала, как завершить неприятное для нее давнее событие с положительной динамикой, и стала выводить ее в ощущение спокойствия, описывая, где она сейчас идет, что видит. Как улыбается теплым лучам солнца, как слышит мой голос и возвращается в реальность.

– …и сейчас на счет три вы откроете глаза, ощущая себя здесь и сейчас сильной, здоровой и счастливой. Раз…Два…Три!

Я слегка надавила на ее лоб, поддерживая затылок другой рукой, не давая запрокинуть голову назад, затем надавливая правой рукой, вернула ее голову в строго вертикальное положение, убрала руки.

Елена Федоровна была то ли в замешательстве, то ли в недоумении:

– Да ну нет, люди после таких рыданий не выглядят такими счастливыми. Это какой-то подвох? Я бы сказала, что ее опоили, или она накурилась, но я же присутствовала во время сеанса, это исключено.

Она продолжала смотреть с гримасой недоверия, переводя взгляд с меня на подругу и обратно.

– А что, милочка, вы так же можете и меня довести до слез? А давайте попробуем! Чем черт не шутит, может я тоже вспомню что-то не очень приятное в моей жизни, и потом буду так же сидеть и улыбаться, как дурочка.

И смешно, и не очень. Вот как можно работать, если тебе не верят. Хотя неверием я бы не назвала. Просто это непривычно, когда умом понимаешь одно, а глаза видят другое.

Валентине Ивановне было совершенно наплевать, что подруга выражает неприкрытый скепсис. Она сидела и красиво улыбалась. Вытирая слезы платочком, который Елена Федоровна все же смогла найти и впихнуть подруге в руку. Она сказала:

– Я вспомнила, как муж мне изменил, и я думала, что моя жизнь рухнула. Потом вроде бы и простила его, но доверять уже не могла. И оказывается, все эти годы обида сидела где-то так глубоко, что жрала меня просто-напросто. Поэтому и голова постоянно болела, от моего нежелания нормально жить и просто радоваться тому, что у меня все есть. А сейчас как-то легко получилось это все отпустить, и мне та-а-ак хорошо. Вот оно, долгожданное блаженство.

Хозяйка квартиры не торопилась подниматься со стула. Я спросила, все ли в порядке? Какие ощущения в теле, в ногах. Но она посмотрела на меня просто «отъехавшим» взглядом и ответила, что все отлично. Просто это оказывается классно – сидеть у себя дома и ощущать в моменте, что у нее есть такая классная подруга, которая и платочек свой отдала, и переживает за нее искренне, и поддержит в любом деле. И сама она работает в таком месте и на такой должности, что полгорода могут позавидовать. И муж у нее видный мужчина, и работает в градостроительстве. И дети прекрасные, любящие, один сын заканчивает ВУЗ, другой – школу и тянет на золотую медаль. Чего еще желать? Оказывается – она счастливая женщина!

Я чуть не присвистнула от удивления. Ничего такого я ей не говорила за сеанс погружения в трансовое состояние. Получается, что человек видит в глубинной проработке то, чем наполнена его душа. И если в ней есть место свету, то затронув струны души можно высветить в ней столько хорошего, такое понимание своего места в жизни, что он начнет светиться изнутри, словно светлячок.

– Предупреждаю сразу: на следующем сеансе вы не будете плакать и вспоминать обиды. Такое можно делать один раз. Я могу провести вас мыслями в то место, где вы что-то важное упустили в своей жизни, для просмотра – можно ли было что-то изменить, а главное – нужно ли было. Поработаем с сосудами головы – они же много лет спазмировались просто по привычке, от переживаний мнимой утраты смысла жизни. Можно поработать с внутренними органами – на восстановление функции печени, желудка – это тоже тема, которая важна, когда фонят старые обиды. И все. Не нужно мешать природе в восстановлении организма: процесс запущен, все приходит в норму со своей скоростью.

Елена Федоровна в шутку стала выталкивать Валентину, приговаривая:

– Иди-ка ты на кухню, мать, грей чай, и тащи сюда пирог. Я тоже хочу попробовать, как это – порыдать. Хозяйка поднялась, все так же улыбаясь, и вышла, приговаривая: «Галя же говорила, что нам понравится».

С Еленой Федоровной работать было немного тяжелее. Либо я подустала и требовался небольшой перерыв, которого мне не дали. Либо скепсис и эмоциональные особенности клиентки мешали быстро войти в контакт и обнаружить какую-либо связь неполадок внутренних органов и событий в прошлом. Поэтому я просто поработала энергиями в районе почек и надпочечников, потом с легкими со стороны спины и потом руки почувствовали отклик в районе грудины.

– Ага, чувствую тепло в груди, – наконец откликнулась Елена. – крутится, как шарик. А так должно быть?

Я ответила, что БЫТЬ может как угодно, ценно то, что почувствуешь.

Елена Федоровна добавила, что ее что-то щекотало в районе почек. Но сказать про ощущения она решила только когда почувствовала, что комок в груди провоцирует ее покашлять, но она стесняется. Ну, это уже кое-что, подумала я. И предложила легкое погружение в транс. Получив утвердительный ответ, проговорила вступительную формулу, провела мышление клиентки в прошлое, насколько далеко ей самой захочется пройти, а дальше почувствовала, будто я сама нахожусь в полутрансовом состоянии. Странно, но я «увидела» внутренним зрением, как тогда, на семинаре, что я нахожусь в какой-то деревне. Дома старенькие, деревянные, но еще крепкие. Кривая дорожка протоптана вдоль нескольких домов. В одном из трубы шел дым, во дворе находилась женщина, уставшая и какая-то сникшая, безмолвно-печальная, которая присела на деревянные ступеньки крыльца, закрыв руками лицо и наклонив низко голову. К ней бежала девочка, лет пяти, держа в маленькой ручке букетик полевых цветов. Она что-то щебетала, в своих детских эмоциях, еще не понимая, что происходит с женщиной, сидящей на крылечке. Потом она остановилась, почти приблизившись к крыльцу, заметила мятый листочек у ее ног. И осознав, что произошло, она горько заплакала.

В это время из глаз Елены Федоровны потекли слезы. Она не рыдала, но было видно, что переживает какую-то внутреннюю драму.

– Что вы видите? – негромко спросила я.

– Маму. И ту похоронку на отца, что мы получили в 44-ом, – ответила она. Я принесла тогда маме букет из ромашек и ирисов, а она сидела на крылечке и даже плакать не могла. А я тогда наплакалась на несколько лет вперед. Потому, что мы остались без папы, а я помогала маме во всем… Было очень тяжело, – ответила женщина, вытирая катившиеся градом слезы.

Честно говоря, я опешила. Я смотрела ее детские воспоминания вместе с ней, так получается. И не расплакалась сама только потому, что понимала, что нужно аккуратно и экологично выводить ее из этих воспоминаний, убирая детскую травму, как можно мягче.

– Подойдите и обнимите свою маму. Скажите, что у нее есть вы, что вы сильные, и вы справитесь. Что вы будете ей помогать, пока не вернется брат. А через четыре года у нее появится мужчина и станет полегче. А теперь выходите со двора: вы уже большая, вам нужно ехать в город… Вот вы уже вернулись в наше время, слышите мой голос… На счет три вы откроете глаза и будете чувствовать себя хорошо и спокойно. Раз… два…три…

Елена Федоровна открыла глаза, подняла их на меня.

– Как ты сказала? Через четыре года? А откуда ты узнала, что мама познакомилась в городе с сапожником именно через четыре?… Поехала чинить мои ботинки к зиме и так познакомилась…

– А платье тогда было синее, в какой-то мелкий цветочек, с коротким пояском? – спросила я.