Академия волшебства. Незачет по злодеям

Небо вспыхнуло рассветными красками. Солнце вылилось из облаков раскалённым шаром и окрасило комнату теплом, прокралось лучами на желтоватые страницы в моих пальцах, коснулось щеки. Я всё же упрямо дописала:

– Ты считаешь мою тревогу глупой? Да, понимаю. Я тоже видела много воронов в студенческом парке, но они не кидались мне на грудь и не вспыхивали факелом так, что до сих пор пятно на полу видно. Я постараюсь не докучать вопросами, но прошу объяснить мне, как распознать, каких птиц бояться, а каких нет? Есть ли какие-то признаки? Или лучше сразу по каждому бить магией? Я больше не хочу быть мишенью.

Моя надпись так и осталась обычной: простые чернила на простой странице, ничего волшебного. С улицы послышались голоса уборщиков и студентов-жаворонков, предпочитающих размяться перед классами или первыми попасть в столовую. А я вдруг засомневалась: не приснилось ли мне наше ночное общение? Хотя всё было таким реальным! Возможно, я выдаю желаемое за действительное? И я в самом деле глупая, плохо образованная Трея, которая поверила в сон?

Кто бы мне ответил! Даже геккончика с его всеобъемлющим «Ква» рядом не было, убежал по своим делам. А я никуда не могу пойти, я заперта.

Приуныв, я начала приводить в порядок себя, кровать, комнату. Если чему-то меня и научила жизнь в приюте, так это тому, что всё должно быть чисто вне зависимости, несчастна ты или счастлива, в ином случае всегда можно было получить нагоняй и стать ещё более несчастной. Вспомнились сестринские «дисциплина и холод» и впервые в жизни подумалось, что эти привычки не так уж плохи. Заглянув в блокнот ещё несколько раз, я напомнила себе и собственное правило: если тебе уж совсем грустно, вымой пол и протри стёкла.

Помогло. И пусть в душе всё не сияло так же, как стаканы и зеркало в утренних лучах, я спустилась с небес на землю и взяла себя в руки. Расчёсанная и аккуратная, в форме, а не в домашнем халате, на случай, если явятся дознаватели, я позволила себе прикоснуться к остаткам сэкономленного вчерашнего ужина.

Тиктаклин пробил молоточками по крыше своего домика милую мелодию, за окнами из академического здания и общежития тут и там раздавались перезвоны его собратьев. Дверь открылась, на пороге возник гоблин.

– Доброе утро! Завтрак? – с улыбкой спросила я.

– Рано ещё! Книги, – буркнул зеленорожий и бахнул об пол двумя связками учебников.

– Благодарю.

Гоблин захлопнул дверь. Я заварила в подаренном Хлоей чайничке на угольках чаю, подставила под него свечку, чтобы не остывал подольше, и отломила кусочек от вчерашней булки.

Дверь скрипнула на петлях снова.

– Теперь завтрак, – сказала я учтиво, практически не спрашивая, а утверждая.

– Доставка! – рявкнул зелёный монстр.

– А мне разве положено? – удивилась я.

– Не возбраняется! – прорычали мне в ответ. – Подпись!

Подталкиваемая изумлением и сомнениями, я приблизилась. Гоблин сунул мне под нос бумажку, а второй большеухий страж с такой же неприязнью глянул на меня, прошёл в комнату и поставил на стол небольшую картонную коробку. Я вспомнила о вороне и покушениях.

– Позвольте проверить при вас, господа? – как можно вежливее произнесла я.

– Проверено! – словно щелчком по носу отрезал второй.

– Арестантам все доставки проверяются! Нечего тут! – рыкнул первый и вновь тыкнул в меня бумажкой. – Подпись!

– Ну хорошо…

Я расписалась там, где было написано: «Получено», и лишь отобрав у меня бланк, гоблин достал из кармана атласный нежно-голубой бант с изящной вышивкой.

– Возни тут с вами…

А в прочитала на ленте: «Ателье мисс Мансуры». Но я же ничего не заказывала!

Стражи вышли, хлопнув дверью, – хоть что-то здесь напоминало «родной» приют: были бы сёстры настолько же зелёными и бородавчатыми, вполне сошли бы гоблинов, особенно те, что постарше. И уши если б им сильней отрастить. Я хихикнула.

Любопытство подстегнуло меня. Я приподняла картонную крышку коробки и ахнула. Внутри, словно в крошечном дилижансе на креслицах важно сидели двое швейликов и три швейлицы. Все в красных одеждах с синими галстучками и в синих чулочках. Двое явно постарше, причём одна из швейлиц походила на бабульку седыми волосами и крошечными очками на носу. Будто садовый инвентарь, лежали за мини-креслами тщательно упакованные портняжные ножницы, иглы, напёрстки, как вёдра, и швейный метр. И короткая записка: «Во временное пользование для пошива платья из лепестков сиали. Как обещано. Пользуйтесь, милая Трея».

Радость и смущение охватили меня: первая от того, что кто-то заботится обо мне; второе – потому что я забыла о задании дракона. А ведь Ладон, хоть и шутя, но велел шить «платье с кружавчиками». Что же, как раз у меня есть время этим заняться. Только вот как пользоваться помощью швейликов?

Ничего, по ходу разберёмся, – решила я и с улыбкой воскликнула:

– Здравствуйте! Как я рада вас видеть! Добро пожаловать!

Мои гости раскрыли прозрачные, как у стрекоз крылышки, и вылетели наружу, закружили вокруг меня. Деловитые и будто чего-то ждущие. Стоило проявить гостеприимство.

– Завтрака ещё не принесли, но я буду рада вас угостить всем, что имею, дорогие швейлики! – добавила я.

Волшебные малыши не обратили никакого внимания на булку и джем, и я вспомнила, что мисс Мансура кормит их магией! Сосредоточившись, я выпустила осторожно луч из ладони и направила его рядом с ними. Лица швейликов озарились радостью, как у сладкоежек при пирожных.

– Прошу, угощайтесь! – сказала я.

И крошечные человечки, как пчёлы к цветку, прильнули к лучу. Вытянули губки, словно хоботки. А я затаила дыхание, наблюдая за ними. Пока они пили магию, волосики у некоторых закудрявились, у каждого заблестели, крылышки начали переливаться радугой, а щёчки порозовели.

И вдруг я увидела моего тиктаклина, который отчего-то сам забрался на стол и уставился на мой луч голодными глазами.

– Боже, значит, ты тоже любишь питаться магией?! – догадалась я. – А я тебя всё печеньками да печеньками!

Тиктаклин скромно потупился, а затем глянул на меня с надеждой.

– Прошу, и ты тоже угощайся!

Тиктаклин подскочил тут же, засунув за пояс молоток, и прильнул губами к лучу. К моему изумлению, они тоже вытянулись в хоботок. Ничего себе открытия!

Магии мне было не жалко, наблюдать интересно. Маленький народец пил её, будто нектар, без остановки. И вдруг я заметила, что они все заметно округлели. Из стройных маленьких человечков превратились в румяные колобки. Над их головками начали пробегать искры. Ой, кажется, они сейчас лопнут.

Я быстро закрыла ладонь. Швейлики вместе с тиктаклином повалились на стол и захихикали так тихонько и тонко, как если бы комары умели смеяться, а не только над ухом жужжать. Потом раздалось что-то типа песни, тиктаклин постучал одним молоточком по другому в такт, юная рыжая швейлица сделала ему глазки, а те, кто постарше, завалились на спинки, держась за животы.

Постойте-ка, они что, пьяны? Обпились магией?! – подумала я.

И словно в подтверждение, швейлики один за другим начали храпеть. Опять же по-комариному. Тиктаклин держался из последних сил, а потом тоже откинулся на стол и заснул.

«Вот это я даю! – подумала я, хлопая ресницами. – Споила волшебный народец! Как меня студенты „компотиком“».

Я прыснула в кулак и поискала глазами, куда бы уложить человечков. В ящике шкафа с мягкими бархатными полотенцами им, наверное, будет уютно! Я аккуратно переложила гостей и моего часового мальчишечку на бархат. Укрыла новым сатиновым платком. Умилилась посапывающим крохам. И почувствовала дикий голод.

Дверь снова раскрылась.

– Завтрак! – рявкнул гоблин и, забрав одну корзину, бросил на пол другую.

Вовремя! Никогда, пожалуй, я так сильно, до головокружения, не хотела есть!

Оказывается, даже добрые дела надо делать в меру!

Глава 4