Лиговский пейзаж с пепелищем. Паулина делает первый шаг

Паулине показалось, что в тот момент, когда она назвала свою фамилию, что-то изменилось. Лицо Кирова как будто заледенело. Ее книжечку он взял двумя пальцами, как будто что-то неприятное. Паулина видела, что он несколько раз перечитал ее фамилию

– Не перегибайте, – наконец сказал ей Киров. – Я вас лично не приглашал.

– Это было два года назад, когда вы нам путевки о назначении в Кремле вручали. Вы тогда велели каждому запомнить и выполнить ваш личный наказ – разобраться с бандитизмом на местах и о результатах доложить на съезде. Вот мы порядок навели и приехали докладывать.

Паулина прямо и смело смотрела в лицо Кирову. Он о чем-то мучительно размышлял, и вдруг сказал, как отрезал:

– Договорим у меня. Снимите наручники.

Увидев, что настроение Кирова изменилось, все перестали улыбаться и заторопились. Захар снял с Паулины наручники, больно дернув за руку, помощник Кирова перехватил ее, как будто боялся, что убежит, и повлек ко второй машине, в которой был лишь водитель.

– Сашка, с ней поедешь. И смотри в оба! – резко приказал Киров, подходя к своей машине. Помощник кивнул и еще сильнее сжал руку Паулины, заталкивая ее в кабриолет.

Перед тем, как залезть в свою машину, Киров на секунду остановился и поднял руку:

– Спасибо, товарищи! Война с отжившим элементом прошлого еще не закончена. К оружию, друзья!

Из окна черного кабриолета Паулина видела, как заулыбались молодые милиционеры, глядящие на Кирова с обожанием. Машина тронулась, мимо потекли дома.

Паулина сидела рядом с помощником Кирова и чувствовала, как сжимается от страха сердце. Почему ее потащили в Смольный? Доставка задержанного в эпицентр власти – это было очень, очень плохо. Паулина сжала зубы и пообещала себе бороться до последнего.

Глава 5

Перед самым Смольным машины разъехались. Кабриолет Кирова пошел вперед, а Паулину подвезли к черному ходу. Помощник Кирова молча открыл перед ней дверцу и помог выбраться из машины. Она чувствовала, что он готов броситься на нее при любом неверном движении, и злилась – на него, на Кирова, на себя.

Они прошли по пустым грязноватым коридорам, где, кроме охраны, не было никого. Паулину подвели к ничем не примечательной двери и велели ждать. Внутри был только стол с яркой лампой и несколько стульев. Типичная допросная, – в этом смысле, владения Кирова не сильно отличались от их Кингисеппского отделения.

Паулина готова была ждать несколько суток, но Киров пришел почти сразу. Он был один, и Паулина, вопреки здравому смыслу, немного приободрилась.

– Чем вы докажете, что вы действительно Паулина Ивановна Онуфриева, капитан Кингисеппского отделения милиции? – без обиняков спросил он, усаживаясь за стол напротив. Лампой в глаза светить не стал, на том спасибо.

– Документами, – буркнула Паулина. – А еще мой муж, которого вы знаете, мог бы подтвердить, что это действительно я. Если бы не пропал.

– Ваш муж? – равнодушно переспросил Киров, но под этим равнодушием что-то пряталось. Он явно побуждал ее говорить, проговориться, выдать себя.

– Мой муж, Дмитрий Владимирович Онуфриев. С которым вы, Сергей Миронович, работали в одной типографии еще в 1915 году.

– Каков он из себя? – продолжал расспрашивать Киров.

– Высокий, худощавый, уже седой, тогда был черный. Глаза карие, левый глаз чуть меньше правого. Картавит, но это почти незаметно. Шрам через правую щеку к уху. Но шрам вы, наверное, не видели. Дима его три года назад получил.

– Может, и не видел, – пробурчал Киров, думая о чем-то своем. С минуту он пристально смотрел на Паулину.

– В чем меня обвиняют, Сергей Миронович? – не выдержала Паулина. – Я уже объяснила, что оказалась на месте перестрелки случайно, и помогла в задержании бандитов! Я их одна положила! В чем, Боже мой, меня можно продолжать подозревать?!

– Ну, как в чем, – вдруг нехорошо улыбнулся Киров. – Если вы действительно милиционер, то должны сходу такие расклады понимать. Вы дождались, пока ваши сообщники донесут мешки с награбленным до подъезда, после чего перестреляли их, чтобы не делиться.

Он вытянул ноги и замолчал, выжидающе глядя на Паулину. Нужно было срочно найти какие-то убийственные аргументы своей правоты, защищаться, сражаться, что-то быстро придумать, но Паулина ничего этого не могла из-за подкатившей к горлу ярости. С ней иногда такое случалось. Сквозь броню холодности, которую она успешно носила на себе вот уже больше десяти лет, иногда прорывалась истинная ее натура, разрушая все на своем пути.

На глаза упала красная пелена, и Паулина одним гибким движением оказалась рядом с Кировым, резко вдернула его со стула и крутанула, до слез заломив его руку за спину. Пальцами другой руки она жестким захватом вцепилась ему в шею.

– Если бы я была бандиткой, я бы сейчас сломала вам шею, – прошипела она ему на ухо, и тут же отпустила.

Оказавшись на свободе, Киров раскашлялся и принялся тереть шею, которую она, видать, передавила. Тут же дверь распахнулась, и в проеме появился некто в штатском, ничем не примечательный мужчина с темными глазами и худым лицом.

– Мироныч? – тревожно спросил он. Глаза его при этом смотрели на Паулину, которая продолжала стоять, насупившись и ожидая худшего.

Киров отмахнулся, и штатский тут же закрыл дверь.

«Ну, все, – обреченно подумала Паулина. – Допрыгалась». Она почувствовала, как заныл потревоженный бок, но почти не обратила внимания на боль.

А Киров все кашлял, но смотрел, как ни странно, совсем не зло.

– И откуда же вы, дамочка, такие приемы знаете? – спросил он, наконец.

– Если вы действительно Киров, то должны знать, что мы с Дмитрием в разведке три года служили, – дерзко ответила она. – И нас там ко всему готовили.

Киров расхохотался. Он смеялся сочно, радостно, с удовольствием, и, слыша этот смех, Паулина невольно приободрилась.

– Надо же! Ну и жёнка у Нуфского, – сказал он сквозь смех. – Да вы садитесь.

Паулина улыбнулась, вспомнив партийную кличку мужа, и села обратно.

– Так вы мне верите? – спросила она.

– Если не поверю, вы мне шею сломаете, – отшутился Киров, усаживаясь на место. – Не держите зла, Паулина Ивановна. У нас в Ленинграде много чего бывает. И милиционерами прикидываются, и сами милиционеры в сговор с бандитами вступают… Особенно на Лиговке бардака много, будь она неладна.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Так что случилось с товарищем Онуфриевым?

– Дмитрий вчера пропал во время съезда, прямо перед вручением награды, – отрапортовала она. – Его никуда не посылали, я уточняла. Шинели его в гардеробе нет, поэтому можно предположить, что ушел сам. Но не факт.

– Понятно, – помрачнел Киров. – У вас есть версии?

– А вы ничего про это не знаете? – спросила Паулина. В ней до последнего жила надежда, что Дмитрий получил секретное задание отсюда, из Смольного.

Киров покачал головой.

– Я бы не стал вас так расспрашивать, если бы знал. Так у вас есть предположения?

– Первая – месть за его последнее дело. У нас бандиты грабили почтовые поезда. Часть шайки мы взяли, но несколько человек постоянно базируются в Ленинграде, и они еще не пойманы. Может, они.

– Так, кивнул Киров. – Всё?

Паулина заколебалась.

– Нет, – сказала она. – Я выяснила, что в последний год Дмитрий имел общие дела с какой-то проституткой с Лиговки. Их часто видели вместе. Мне он об этом ничего не говорил, поэтому я не знаю, боевая ли это задача, или… Или нет.