Потому что мы – мама!

– Не надо нам помогать, – замахал лапами Винни. – Я самый лучший друг этого пациента, и это я ему помогаю.

– Мы в друзья и не набиваемся, – обиженно фыркнул кот.

– Ты не понял. Мы – мама, – загалдели они разом.

– Чья мама?

– Мы общая мама. Кому нужны – тому и мама.

– Иногда мы – папа. Зависит от обстоятельств. Кого ребенок чаще зовёт – тот и мы.

У медвежонка голова пошла кругом.

– Как же это?

– Очень просто. В больнице есть всё, чтобы поправиться. Только мамы нет. И папы тоже, – печально махала крылышками Флора.

– А это одно из непременных условий, чтобы дети выздоравливали. Родительская любовь! – Слон приложил к сердцу хобот в знак того, что говорит чистую правду.

– Нам сказали, что мама может навещать, – возразил Винни.

– Верно! Но ведь это раз в день на часик. И когда нет карантина. А когда карантин, в больницу никого не пускают! Чтобы дети дополнительно не заболели гриппом, например, – наперебой объясняли игрушки.

– Ну-ка, что у нас тут – нога? – Лягушка бесцеремонно ворошила одеяло. – А, и голова впридачу? Куда твоему в довесок еще грипп, верно?

– Верно. Не надо нам никакого гриппа. Нам надо, чтобы он как можно скорей встал на ноги.

– Ну вот видишь! Мама всего на часик, а ему тут мыкаться круглые сутки много дней. Поначалу знаешь, как страшно? – добавил кот.

– Делай всё так, как будто с ним рядом мама. Будь за маму! – подсказал слон.

– Слушайте нас, медвежонок, мы всему научим, – авторитетно произнес Артемий Петрович.

– Мы тут много лет, – шепнул самолетик. Он был явно самый стеснительный.

– Мы тут – свои. Знаем каждый закуток, – закивала Флора.

– С нами не страшно, – подытожил робот, грозно сверкнув единственным красным глазом.

– С этим я бы поспорил, вообще-то, – буркнул Винни-Пух, но, глянув в сверкающий красный глаз, развивать свою мысль не стал.

Они перезнакомились. Оказалось, что имя лягушки – Квака, ее изготовили во второй половине прошлого века.

Слон был гораздо моложе, его все называли Джамбо, хотя он помнил, что хозяин звал его Фунтиком.

Робота звали Паша, но у него стали садиться батарейки, и именно на первом слоге происходило замыкание. Так робот стал Па-па-пашей.

Самую длинную историю о себе рассказал кот. Его для внучки сшила старушка, которая много лет проработала в музее, была исключительно культурной и мечтала хоть раз в жизни нахулиганить. Поэтому на кота она повязала пиратский платок с Веселым Роджером, один глаз закрыла ему черной повязкой и облачила его в тельняшку, назвав пиратом.

– Где она видела пиратов в тельняшках?! – сокрушался Кот. – И зрение у меня отличное! Приходится постоянно приподнимать повязку, чтобы смотреть на мир во все глаза. Если бы вы знали, как она мне надоела. И снять не получается, она пришита к затылку. А к лапе она леской примотала пластмассовую шпажку от канапе! Защищать свою жизнь такой шпажкой совершенно невыносимо. И поцеловать руку даме, когда к тебе примотана эта пародия на оружие, невозможно. Я даже намыться этой лапой не могу.

Коту сочувствовали. В душе он был Котом в сапогах, и страдал от их отсутствия. Он настаивал, чтобы его называли Сильвестром, хотя, глядя на его хулиганскую физиономию, остальные игрушки предпочитали называть его Сильвер.

Бед у каждого в их компании хватало. От лягушки потерялся ключ, у куклы порвались туфли, и она ходила босая. Робот рисковал вовсе остаться без голоса, если не добудет новые батарейки.

При этом они обожали спорить о современных методах лечения. Квака наставляла:

– Детям нужен покой. Вот взять меня, к примеру! У меня же все бока проржавели. На, пощупай. Сплошь трухля и ржавчина. Я еле ползаю! И поэтому хорошо знаю, как полезен полный покой.

– Да это же дети, им двигаться надо. Они от этого растут и физически крепнут, – спорила гибкая Флора.

– Главное для ребенка – это веселье, – не соглашался Джамбо, который был цирковым слоном и больше всего на свете ценил смех.

Винни-Пух, выслушав каждого, сообразил, что оказаться в такой компании не только почетно, но и полезно. Опыт у каждого в лечении детей был явно большой.

– Только все равно непонятно – откуда вы все в больнице взялись?

– Можно сказать, мы тут квартируем. В кабинете заведующего отделением, – ответил Артемий Петрович, поправляя шарф.

Винни с сочувствием оглядел его экипировку.

– Я смотрю, вы так тепло одеты. Жарко, наверное.

– Спасибо вам, дружище. Но это еще не самое ужасное в моей конфигурации, – дрогнувшим голосом признался Артемий Петрович.

– Хе, уж этого не отнять. В него снизу свистулька вставлена! Он если неудачно приземлится, всякий раз присвистнет. Настоящая морока с ним по ночам! Рискуем засыпаться из-за его писклявых передвижений, – закряхтела лягушка, изображая смех.

– Уважаемая Квака во всем права, она у нас старейшина, однако хочу заметить, что не стоило бы смеяться над тем, что я хотел бы, да не могу изменить, – со слезой в голосе промолвил Артемий Петрович.

– Да как же не смеяться? Уж больно уморительно ты присвистываешь, совсем не идет к твоему характеру. А ну – попрыгай-ка! Покажи, на что способен! – Квака веселилась вовсю.

– Тише вы, всю палату перебудите! – тихо забубнил слон.

– А если ночная сестра зайдет – считай, засыпались, – осторожно напомнила кукла Флора.

Игрушки угомонились. Слон Джамбо, продолжая ласково улыбаться, рассказал:

– Если вкратце – мы подарки. Наши хозяева, которых тут вылечили, на прощание дарили нас доктору. В знак благодарности.

– Теперь мы стоим у него на полочке. Но иногда сбегаем в палаты. Ведь не у каждого ребенка есть с собой игрушка, с которой можно пережить трудную минуту, – подхватила Флора.

– А трудная минута не за горами. Завтра раненько придет сестра Светочка, сунет градусник. А потом будет анализ крови. Ты своему скажи – так надо, мол, пускай не пугается. Колоть начнут – ты его за руку держи. А потом дуй, – наставляла Квака Винни-Пуха.

– Дуй со всех ног?

– Дуй со всей силы! На больное место. А своему скажи – смотри, дескать, на меня! И улыбайся ему. Улыбайся, даже если самому больно. Тут иначе нельзя, улыбка – наше главное оружие, – и Квака нахмурила брови и даже кулаком потрясла, чтобы Винни лучше запомнил.

– Посмотри на меня, – вовремя перехватил инициативу слон и повертел головой. – У меня улыбка – залюбуешься. Запомнил?