Без права отказаться

– Понимаете, господин Скелдриг, я не просто так занимаю должность главы пыточной палаты – пожилой инквизитор тоже приблизился к Гласшарту – но все, чего мы смогли добиться, это чертова колыбельная, которую он иногда поет, покачивая на руках тело младенца.

– Сколько ты говоришь он так сидит?

– Уже четвертые сутки, господин. Он не ест, не пьет, нужду справляет под себя…

Скелдриг оборвал речь Генриха.

– Я чувствую это – инквизитор поднялся и внимательно посмотрел в глаза главы пыточной палаты. – Объясни, зачем это было сделано?

– Он хорошо терпит боль. Хотелось надавить посильнее, я думал, что он расколется, но вместо этого…

Скелдриг снова прервал Генриха.

– Но вместо этого ты убил двух невиновных людей и сломал психику лучшему бойцу ордена?!

– Попрошу, я выполнял свою работу в рамках дозволенного внутренним уставом Святой инквизиции!

– Оставь меня с ним – Скелдриг только с отвращением посмотрел на инквизитора.

Генрих недоумевающе пожал плечами и вышел прочь из зловонной камеры, в которой сидел Гласшарт.

Скелдриг аккуратно приблизился к эльфу и медленно забрал у него из рук тело младенца, положив на пол. Гласшарт умиротворенно поднял глаза на Скелдрига и тихо произнес:

– Ее звали Шайя.

– Даже боюсь предполагать, господин Гласшарт, что тут происходило.

– Моей дочери больше нет… – Эльф опустил голову и остался сидеть в той же позе что и раньше.

– Генрих нарушил все мыслимые и немыслимые рамки. Я видел отчет – инквизитор попытался поднять голову эльфа чтобы еще раз посмотреть в его глаза.

– Шайя – это все, что я хотел в этой жизни… – Гласшарт впервые поднялся за четыре дня. Его руки и ноги дрожали, некоторые раны снова начали кровоточить. Он внимательно посмотрел на Скелдрига. – Все, о чем я мечтал, это ребенок… Скелдриг. Я совершил все, в чем обвиняюсь… Мне больше нечего скрывать от ордена.

– Помолчи – Скелдриг закаленный жизнью не мог слушать Гласшарта и тем более смотреть на него, казалось, будто он разговаривает с мертвецом. – Мне не интересны твои слезы и признания Гласшарт. Я не мог просто так оставить дело касательно тебя, пускай мы и не друзья, но все же. С кем я бился под Штендом волнуют меня и волнует их судьба.

– Что ты хочешь сказать этим? – Гласшарт устало закинул голову на бок.

– Я знаю о всем твоем состоянии, которое ты копил…

– Я хотел лучшего для своего ребенка – глухо сказал Гласшарт прервав Скелдрига.

– Но ребенка больше нет, а лучший убийца ордена есть. Пускай дороги в Дерландии закрыты все, но ты можешь пригодиться в Верландии.

– Что ты хочешь взамен? – Гласшарт с сожалением посмотрел на тело младенца.

– Твое состояние, отпиши его на имя Романа Дорца, не задавая вопросов, и я заберу тебя отсюда. Ты сможешь оклематься, прийти в себя и в конце концов снова завести себе сына или дочь.

– Хорошо – Гласшарт сухо ответил и у него потекли слезы, он закричал: – Они заставили меня собственными руками изувечить Шайю!

– Замолчи. – Скелдриг быстро одернул Гласшарта и подошел к двери, за которой его ждал один охранник и господин Генрих. – Глава пыточной палаты, войдите в камеру.

Дверь послушно открылась и Генрих вошел внутрь.

– Свидание закончено. Эльф так и продолжил молчать?

– За превышение полномочий и нарушение устава ордена Святой инквизиции – Начал чеканить речь Скелдриг. – За несоответствие занимаемой должности и профессиональной некомпетенции. Вы проговариваетесь к смерти на месте!

– Какого черта? – недоумевал Генрих.

– Согласно пакту ордена Святой Инквизиции стран Центра, устав и правила распространяются одинаково на Верландию и Дерландию, давая право главам ордена судить подчиненных на месте!

Скелдриг быстро выхватил меч и со всей силы рубанул Генриха, заставив голову отлететь в сторону. Кровь легла новыми каплями за засохший и почерневший пол каземат. В дверь тут же ворвался стражник.

Скелдриг достал бумаге и с кулаком сунул в лицо охраннику.

– Читай внимательнее.

Быстро пробежав глазами по тексту, стражник отошел в сторону.

– Прошу прощения, господин глава Верландской инквизиции – мужчина поклонился перед Скелдригом.

– Пленник уходит со мной – он повернулся к Гласшарту и только покачал головой, вытолкнув его из камеры.

***

Гласшарт сидел в трактире, сжимая бокал со слабым вином. Он угрюмо рассматривал толпу, что гудела и кричала. Его интересовал молодой парень в зеленом камзоле. Малый с радостью изменял своей супруге с соседской дочуркой.

Прошло больше года с тех пор, как Гласшарт потерял все. После того, как Скелдриг оформил все, что требовалось, Гласшарта отпустили на вольные хлеба, забрав все состояние. Хотя, ему было плевать на деньги в тот момент. Столько времени прошло, а кошмары по-прежнему не давали спать эльфу. Он просыпался посреди ночи в криках и поту, казалось, будто он снова переживает весь тот кошмар связанный с малышкой.

После пыток господином Генрихом, Гласшарт сам осознал то, насколько пуст внутри. Иногда он с печальным умилением вспоминал те дни, когда легкостью пера и холодом стали вершил человеческие жизни, а в свободное время, прикладывался ухом к животу Жэнэрлин, сгорая от нетерпения в догадках.

Обычно, когда давящая волна воспоминаний затмевала разум, он заглушал его алкоголем. Не только от того, что потерял все и стал полным ничтожеством – нет, господин Генрих со своим палачом оставил ему хороший подарок до конца жизни в виде трясущихся рук, нестерпимой боли в спине и паническом страхе к закрытым комнатам. Это было не все, из-за нанесенных ран, левая рука стала хуже двигаться, а временами тело сковывали судороги такой силы и боли, что Гласшарт уже несколько раз пытался свести счеты с жизнью, но всегда, в самый последний момент вспоминал напуганное лицо Жэнэрлен и хруст пальцев Шайи. Тогда он откладывал веревку, возвращался в трактир и продолжал пить.

Алкоголь не мог помочь эльфу ни с болью потери, ни с паническими страхами, ни с сковывающими приступами. Гласшарт пытался найти лекарство, пока в пьяном угаре не наткнулся на молодого парнишку, который выслушал его и предложил попробовать Белый свет. В тот вечер Гласшарт уже не понимал, что делает, но на утро он проснулся вообще без каких-либо намеков на боль.

Думая, как жить дальше, Гласшарт снова начал переступать закон и брать заказы. Помня былую славу он хотел сразу вырваться из пешек, но ничего не вышло. Первое же поручение от «Темных лиц Верландии» он провалил, еле оставшись в живых. Денег ему не заплатили, но дали шанс реабилитироваться. Все шло куда хуже, чем он мог предположить. Тело, которое сильно подорвал палач ордена играло против самого Гласшарта. Он не мог больше часами выслеживать жертву, его начинало скрючивать и трясти, боль растекалась по спине и руке. Так вышло и во второй раз, в момент атаки его свернули судороги и все, что он мог сделать – это сбежать через окно, переломав себе несколько костей. «Тёмные лица Верландии» были не довольны результатам и просто предупредили Гласшарта. Если он еще раз попадется на их пути, то эльфа вздернут среди леса, оставив на съедение волкам.

Так и произошло начало конца великого Гласшарта. Он всё сильнее пил и мучился от нестерпимых приступов. Когда он не смог выполнить задание на простого пропойца, который задолжал денег за игру в кости, то окончательно опустил руки. Сутки сидя в грязной заброшенной лачуге на окраине деревеньки, название которой Гласшарт так и не запомнил, он беспробудно пил, приступы стали случаться всё чаще и чаще и тогда он и вспомнил про Белый Свет. Оправившись от пьянки, он вернулся в Алько и, подыскав простые поручения, смог заработать немного денег. Всё, что на тот момент осталось у Гласшарта – это истертая грязная кожаная одежда и его некогда знаменитые дершаабские парные сабли. Заработав гроши, он нашел притон, где гномы вместе с дершаабами продавали наркотик.

Переступив через остатки своей гордости, эльф вдохнул Белый свет. Несколько дней его не тревожила ни боль, ни приступы. Сознание оставалось ясным, а скорость и рефлексы такими, как были в лучшие годы его жизни. Проведя тесты, Гласшарт не ожидал, что после приема Белого света он перестанет толком есть и спать, а потом вовсе будет терять сознание и погружаться в сон на несколько суток. Когда он проснулся, тело снова скрючивало от боли, а приступы становились все сильнее. Тогда Эльф и понял – это и есть спасение.

Постаравшись, он нашел достойное поручение на похищение сына какого-то очень зажиточного купца. Гласшарт в очередной раз решил рискнуть всем. Он отдал последние деньги и еще остался должен, но снова взял у тех же торговцев Белый свет.

Его ждал успех. Потом еще один и еще. Эльф понимал, что через пару лет сможет восстановить свое имя, пускай не в ордене, но зато в рядах у бандитов, что заправляли на улицах верландских городов по ночам.

Но с успехом в его черном деле к нему пришла еще одна беда, он начал испытывать постоянную тягу к наркотику. Он не мог находится без него больше четырех, а то и трех часов. Приступы наступали сразу и моментально заставляли тело скрючиваться. Тратить огромные суммы на Белый свет было трудно, но труднее стало их добывать. Вместо вершин среди наемников, Гласшарт так и оставался на самом дне, зарабатывая деньги он тут же тратил их на все большее количество наркотика, которое предательски начинало действовать всё меньше.

Дождавшись пока парнишка в зеленом камзоле выйдет на улицу чтобы отлить, Гласшарт вышел за ним, подошел со спины и просто одним движением отрубил ему голову. На утро он получил свое вознаграждение, которого хватило всего лишь на жареную картошку, кружку эля и очередную порцию Белого света.