Тайна Пандоры

Он отнюдь не тешился мечтами, вполне осознавал, что рано или поздно годы возьмут свое. Тело станет грузным, зрение слабым, реакция притупится, скорость сменится медлительностью, ноги будут еле передвигаться, а руки висеть плетьми. Но сейчас то время казалось уделом далекого будущего, Эсхин чувствовал себя в самом расцвете сил, и более того – богатая практика вывела мастерство мечника на новый уровень. Теперь воин мог побеждать с помощью опыта там, где раньше брал лишь грубой силой и скоростью.

И все же, поединок с варваром показал, что не стоит упиваться собственной непобедимостью. Излишняя самоуверенность и недооценка противника не приводят ни к чему хорошему. Вышел на бой расслабленным? Дрался вполсилы? Играл в поддавки? Едва не поплатился жизнью! Получил по заслугам!

Эсхин сморщился, глянув на левую руку. Перевязь уже не краснела, рана заживала, но последствия рассечения останутся надолго. Варвар оказался первым из долгой череды смельчаков, кто сумел ранить мечника. Вид собственной крови отрезвлял, самомнение враз слетело с небес на землю: раз можно ранить, значит можно и убить. А этого совсем не хотелось.

Варвар… Определенно талантливый паренек. Сила, скорость, ловкость – важные качества, но они есть у многих. Для бойца важно другое – воля, дух, бесстрашие. Все это Эсхин видел у противника сполна. Кроме того, северянин обладал жутким чутьем, он словно чувствовал поединок и врага. Интуиция в некотором роде окупала полную необученность. Только за счет невероятного чутья парень и смог противостоять опытному мечнику.

Впрочем, Эсхин не возлагал на варвара слишком больших надежд. Безусловный талант, но, если талант не развивать – он бесполезен. Сколько таких одаренных видел мечник – десятки, сотни? Те, что считали, будто данное природой уже делает их выше других. Но правда в том, что обычный работяга, имеющий пусть не самые выдающиеся задатки, зато вложивший в тренировки все силы – рано или поздно превзойдет любого талантливого лентяя. Лишь тонны пота и мозоли на руках от бесконечных упражнений делают из простого мечника – хорошего, а из хорошего – лучшего.

Да, варвару удалось ранить Эсхина и, что еще обиднее, уйти безнаказанным. Но то до поры.

«В следующий раз я его убью, – решил мечник, – Быстро и без выкрутасов.»

Мысли от поединка невольно вернулись к Саламину. Эсхин остался на острове в не самой приятной компании. К тому же ночью разразилась настоящая буря, он не успел убраться на материк, пришлось переждать непогоду в убогой деревеньке островитян.

Прямой опасности не было, на него смотрели со страхом, изгибались чуть не до земли в почтительных поклонах. Эсхин опасался подлого удара в спину, яда в пище или, того хуже, подцепить какую-нибудь заразу в этом рассаднике. Он провел ночь, не смыкая глаз. Едва рассвело и позволила погода, как мечник тут же сел в лодку, направив ее в сторону Пирея. Путь оказался не близкий, пришлось обогнуть значительную часть острова. Да и высадившись на сушу, Эсхин оказался вдали от дорог и населенных пунктов. Только к вечеру добрался до города, где и заночевал.

Скакун вылетел к перекрестку дорог и остановился, всадник спешился, в задумчивости разглядывая развилку.

Ехать на юго-запад никакого смысла – дорогу у Афин стерегут верные люди, они не пропустят никого без досмотра. Но другие направления… практически равноправны. Девушка могла пойти куда угодно, возможно, она уже побывала здесь, а может, только на подходе.

Эсхин отвел коня в сторону от дороги, тот послушно пощипывал травку. Мечник снял доспехи, с трудом засунув кожу в суму. Из торбы на свет появилась металлическая тарелка с рисованным грубым орнаментом, немного съестных припасов и вода.

Воин ловко разжег крошечный костер, тарелка встала на специальную треногу так, чтобы огонь доставал ее снизу. По мере того, как металл нагревался, на поверхности явственно проступили непонятные рубленные письмена, а в центре – изображение громадной ненасытной пасти.

Эсхин выложил на тарелку нехитрую снедь: горсть вареного риса, кусок лепешки, долька яблока. Но все это ничто без последнего ингредиента.

Мечник закатал рукава рубахи, небольшой походный нож резанул предплечье, закапала кровь, щедро орошая жертвоприношение.

Едва первые капли коснулись тарелки, как Эсхин пошатнулся, взгляд помутился, разум на мгновение покинул тело. Вокруг мечника сгустилась тьма, средь бела дня набежали тучи, на лице проступило мрачное злобное выражение, будто некое чудовище силилось вырваться наружу. Долгий, как вечность, миг – и все исчезло. Солнце светило, от темных знаков не осталось и следа.

Эсхин с натугой вдохнул, замотав порез тряпицей. Рядом, на руке красовалась целая череда подобных шрамов. Да, боги любят кровавые жертвы, особенно темные боги.

«Эх, Пандора! Куда же ты бежишь? И, главное, зачем? – с горечью подумал мужчина, – Разве я не окружал тебя заботой? Разве не исполнял твои прихоти, желания? Обеспечил всем, тренировал, дал образование! И вот твоя плата за доброту!»

Возможно, стоило целиком посвятить ее в таинство пророчества, чтобы девушка прониклась важностью и величием миссии, возложенной на нее судьбой. Но Эсхин сомневался, что в юной голове найдется место таким вещам, как «долг» и «ответственность».

Быстро собрав вещи, мечник сел в седло. Он точно знал, куда ехать. Боги приняли дар, и воздали дарителю требуемое. Теперь, стоило чуть напрячь взор, перед глазами Эсхина возникало смазанное темное облако, похожее на указующий перст. Рано или поздно, но оно приведет прямиком к Пандоре. Правда, в любом случае стоило поторапливаться – эффект продлится не дольше половины суток.

Скакун помчался, взбивая копытами дорожную пыль, всадник держался в седле непринужденно, отдавшись воспоминаниям.

Так уж повелось из-за великого мастерства Эсхина, окружающие считали его чуть ли не побратимом Ареса, бога войны и кровопролития. Воин не торопился развеивать чужие заблуждения, к чему заниматься пустой болтовней? Он исправно жертвовал Аресу, впрочем, как и Афине, и Зевсу.

Мало кто мог бы подумать, а уж достоверно знали и вовсе лишь пара человек – что Эсхин в действительности служит Аиду, царю подземного мира, и богу смерти Танатосу. Впрочем, последний обладал стальным сердцем, жертвы его не прельщали, кроме одной единственной – жизни человека.

Аид же, напротив, принимал жертвы охотно. Черный теленок или бычок – любимая пища темного бога. Не считая, конечно, лучшего лакомства – теплой человеческой крови.

Эсхин хорошо помнил тот момент, когда юношей попал в величественный и светлый храм Зевса в Олимпии. Молодой парень стоял, разинув рот, не веря, что люди могли создать подобное великолепие. Не иначе сам громовержец помогал устанавливать гигантские колонны, водружать на них парапеты, закидывать наверх каменные глыбы для создания могучей крыши. Размеры и красота храма поражали воображение. Юноша казался себе муравьем на фоне сотен высоченных колонн, и в то же время он явно ощущал присутствие богов – где, как не здесь, можно разговаривать с ними?

Зевс получил от молодого человека щедрые дары, парень потратил все имеющиеся деньги на богатую жертву. Он не просил ничего для себя или друзей. Юноше хотелось лишь одного – чтобы громовержец подал знак, сказал хоть слово, направил, поддержал. И… ничего.

Пролетели несколько часов бесплодного ожидания, жрецы отворачивались, замученные настойчивостью парня, но Эсхин не услышал даже тихого шепота божества.

Покинув храм, он уселся неподалеку с печальным отрешенным видом. Юноша настолько отдался невеселым мыслям, что не заметил, как рядом оказался пожилой жрец в темных одеяниях.

– Что, парень, разочарован? – голос выдернул Эсхина из раздумий.

Юноша внимательно оглядел жреца, явной угрозы не увидел.

– Зевс не пожелал говорить со мной, – пожаловался молодой человек.

– Хм… Олимпийцы бывают горды, высокомерны… или просто заняты другими делами. Если желаешь, я познакомлю тебя с богом, что всегда отвечает верным слугам.

– О ком ты?

– А! Я говорю про великого Аида! Повелитель загробного мира, он держит в узде многих чудовищ, встречает умерших у себя в царстве. Ибо смерть не минует никого, а значит нет бога главнее.

– А как же Зевс?

– Зевс могуч, спору нет! – жрец уважительно склонил голову, – Но без Аида он не победил бы Титанов! Зевс, Посейдон, Аид – братья равны во всем.

– Почему же люди… так мало почитают владыку мертвых?

– Люди глупы. Надеются прожить подольше, не понимая, что рано или поздно смерть придет за каждым. Как бы ты не пыжился, настанет час, когда Харон повезет тебя через Стикс в царство тьмы. Но не пугайся! Хоть Аид повелевает мертвыми, в нашем мире он тоже может дать многое. Ведь по силе он не уступит и Зевсу!

Эсхин в растерянности оглядел себя.

– Прости, жрец, у меня не осталось ничего, что я мог бы отдать Аиду. Все, что было, забрал Зевс…

– Не печалься, парень, – жрец криво улыбнулся, – Конечно, у тебя есть то, что придется по вкусу темному богу.

– Что же это?

– Всего лишь капля твоей крови.

Эсхин встряхнулся, натянув поводья. Не хватало только уснуть на скаку! Воспоминания… Вроде бы еще не настолько стар, чтобы целиком им отдаваться. С другой стороны – дорога скучна, никаких неожиданностей, почему бы не подумать о приятном?

Старый жрец – Эсхин так и не узнал имени – не обманул. Аид действительно принимал жертвы, и, что более важно, одаривал взамен! Он не давал нечеловеческой мощи и сил, нет. Этого у молодого Эсхина хватало с избытком и так. Аид предлагал… помощь. Незаметную, вроде бы незначительную, но в тоже время, как выясняется со временем, неоценимую. Как, например, сейчас – в поисках беглянки.

Около полудня всадник оказался у обуглившихся остатков постоялого двора. Вокруг суетились погорельцы, люди сновали, словно муравьи. Эсхин остановился неподалеку, возле трех телег. Караванщики как раз приготовили обед, запах сытной похлебки щекотал ноздри мечника. Купец глянул приветливо, поднял довольное лицо.

– Приветствую, путник! Раздели с нами трапезу, пока боги милостивы!

– Благодарю! – Эсхин спешился, глядя на головешки, оставшиеся от трактира, – Ты не выглядишь слишком опечаленным общим горем.

– Увы! Такова природа человека. Я сочувствую чужой беде, но рад, что она обошла меня стороной. Товары не пострадали, можно беспрепятственно продолжать путь.

Эсхин уселся, благодарно приняв миску с едой.