Сквозь мутное время. Русский взгляд на необходимость сопротивления духу века сего (сборник)

Вот зачем вкладывать в эту фигню в Германии? У нас, что ли, некуда вложить в России деньги? В дороги нельзя вложить, в школы, в больницы, в создание рабочих мест?

Почему под созданием рабочих мест в России имеется в виду только создание каких-то заводов, на которых будут работать рабочие. А школы – что, не дают рабочие места десяткам тысяч или, может быть, сотням тысяч учителей?

Современные больницы не дают рабочие места врачам и медсестрам? Строительство дорог не дает рабочие места десяткам тысяч людей, которые могут трудиться на строительстве этих дорог?

Поэтому я отношусь к либеральным экономическим экспериментам в том виде, в котором они применяются в моей стране, крайне негативно. Ничего хорошего они в целом пока России не дали.

Зачем нужна национализация элит?

Парадокс власти в России состоит в том, что ее объем всегда побеждает ее содержание.

Грубо говоря, это означает, что, какими бы идеалистическими мотивами и идеологическими установками ни руководствовались пришедшие к власти и удерживающие ее группы или партии, все эти установки рассыпаются в прах перед потенциалом того огромного богатства, который дает господство над нашей необъятной страной.

Власть в России – всегда синоним контроля над ресурсом.

Именно так – правитель или группа правителей (партия), начиная с высоких слов о служении народу или отчеству, рано или поздно сталкивается с тем, что контролируемые, добываемые и продаваемые или обмениваемые ими естественные ресурсы страны дают им невероятное превосходство перед остальными – теми, кто от подобного контроля отрезан или исключен из системы получения дивидендов от его использования.

Именно вокруг этого контроля и начинают выстраиваться так называемые элиты, обеспечивая свои жизни, жизни своих семей, родов, приближенных, группируясь по признаку знакомства, происхождения, совместной учебы или порой по этническому признаку.

Элитами у нас называются те, кто так или иначе причастен к власти на всех ее уровнях. От высшего (имперского, федерального) до местного, порой местечкового. Элиты у нас – федеральные, региональные и местные.

Даже сами эти три уровня элит говорят об их привязке к системе управления страной.

Поэтому и проблема национализации элит – это, по сути, проблема национализации системы управления, переустройства ее деятельности в интересах того, чего нет и что декларируется, – российской нации.

Но именно в этом скрывается главная тайна российской государственности: система управления, властвования в России на самом деле не заинтересована в формировании независимого политического и исторического субъекта – российской политической и гражданской нации.

Это так потому, что, содействуя его формированию, она содействует возникновению того, что рано или поздно заявит о своих правах (отличных от прав системы управления, власти и контроля) на ресурсы огромной территории, объединенной в разное время под названиями Российская империя, Советский Союз, Российская Федерация.

Итак, проблема национализации элит в России – в способности системы власти отказаться от соблазна властвования и перейти к служению народу, нации, людям, населяющим все эти огромные просторы.

Скажем прямо, государство в России не имеет такого опыта, и вся его история заключается в попытках власти уйти от прямой ответственности перед страной и создать всего лишь видимость таковой.

Кратко рассмотрим историю отношений власти и элит с народом и страной начиная с царствования Романовых, 1612 года – четыреста лет непрерывной войны с переменным успехом власти против подвластных.

Начало войны

Собственно, народ как субъект политической истории и истории вообще появляется в России в момент изгнания поляков из оккупированной ими Москвы. Правящие элиты – бояре и приближенные к власти дворяне – в этот исторический момент в рядах борцов за национальные интересы практически не видны.

Власть становится настолько соблазнительным «яблоком греха», что они, в подавляющем большинстве, готовы признать хоть Тушинского вора (Лжедмитрия II, совсем уж не могущего иметь никакого отношения к Ивану Грозному), хоть католика Владислава, лишь бы остаться у системы контроля за ресурсом – у системы власти.

Что нам там писали в учебниках истории? Русь экспортировала пеньку, пушнину, древесину, соль и т. д.?

Поразительная черта российской власти всех уровней – она практически никогда не ориентирована на внутренний рынок. Размеры получаемых «в пользование» высшим слоем элит земель таковы, что доходы с них как бы и не умещаются во внутренний рынок страны – вывоз, экспорт становятся естественной формой получения дохода.

У кого более надежные и крепкие связи с «иностранными купцами», тот и солиднее, и основательнее.

Чем ближе к вершине власти – тем связи эти вернее и защищеннее.

Поэтому поляки в Кремле, Владислав на троне, хоть черт лысый – лишь бы при власти, при ресурсе, при кормушке – именно они синоним статуса и элитности.

У городских мещанства и буржуазии, у бедного служилого дворянства – иное отношение к власти.

Властью (контролем над ресурсом) они никогда не обладали и обладать не предполагают – Родина и вера имеют для них не относительное, но внятное и содержательное значение.

Это, по сути, их единственное подлинное владение – собственность и жизнь у них могут отнять «сильные мира сего». Времена Ивана Грозного и его походы на Новгород, Псков показали, что «богатства мира сего» для непричастных к «вертикали» есть понятие относительное.

Сегодня твое – завтра боярина, опричника, а по сути все царское.

Но то, что нематериально, – Родина и Православие – неотчуждаемо.

Так возникает национальное самосознание – в ляпуновском, а потом и мининско-пожарском ополчении. Не за миром сим идут люди, а за ценности неосязаемые и непродаваемые.

Ополчение изгоняет врага и отдает победу элитам – боярам и родовитым семьям, приближенным к системе общего контроля.

Земский собор – клятва власти (системы контроля) народу, осознавшему, что он, во-первых, есть и, во-вторых, что он – сила.

Никогда со времен древних русских городов, в которых вече призывало князя и изгоняло его по необходимости, Русь не знала подобной двухсубъектности – субъекта власти и субъекта истории.

Здесь начинается развитие параллельности существования и войны между государством (властью) и подданными (народом, нацией) в России.

Они по-разному видят смысл страны.

Для элит (царя и приближенных) страна – неисчерпаемый источник господства и укрепления тезиса о том, что самодержец, носитель власти, и есть воплощение высшего смысла России.

Его величие и могущество – их укрепление и защита – есть смысл жизни всех разумных существ, обитающих в государстве.

Гармония и симфония, сочетание того множества, что внизу, с тем единственным, что наверху, через служение – неоспоримая и религиозная обязанность всех.

Для народа – царь не враг. Он воплощение справедливости закона и порядка, охранитель народных принципов жизни, держатель «ключей справедливости».

Обширная земля с бесконечными ресурсами и бескрайними просторами подразумевает свободное распространение по лону этой земли.

Земли много – людей мало. Это соотношение делает людей свободными – хочу в Пермь, хочу на Урал, а хочу и в Сибирь.

Православие, лишенное доктрины папистского централизма, опирающееся на нестяжательское старчество и осифлянское монастырское землевладение (монастыри-города!), везде есть единое и свободное. Оно в беседах и спорах, в поисках и заблуждениях. Оно исполнено религиозной свободы – русское православие. Оно фактически есть политическая идеология из трех составляющих: учения о том, что Русь – последний оплот христианской истины; учения о неизбежности наступления Царствия Божия на Земле и учения о том, что «Дух Божий дышит аще где хощет».

Зачем власти земля (ресурс) без людей? Она просто ледяная пустыня, как скажет спустя двести лет Победоносцев.

Людей надо привязать к земле, к ресурсу – только вместе с ними он имеет смысл.

Для этого надо сломать сам дух сопротивления, возникший, окрепший и сформировавшийся в годы народно-освободительной войны.

И тогда власть придумывает церковную реформу – жутчайшее событие русской истории, известное как раскол.

Эта реформа поразила русских людей в самое сокровенное и тайное место коллективной души.

Они не могли поверить, что именно царь, носитель и хранитель истины и свободы (православия, справедливости), затеял все это.